– Ты знакома со Зверобоем? – горячо перебила Хэтти. – Сейчас он здесь, в нашем плавучем доме на озере. Вместе с моей старшей сестрой Джудит и делаваром по имени Великий Змей… Я сбежала от них. – Девушка потупилась и не заметила, как вспыхнуло лицо Уа-та-Уа.
– Чингачгук здесь?.. О, добрая белая скво, не говори ирокезам ни слова о Великом Змее! Как твое имя? Хэт-ти?.. – Индианка сделала порывистое движение обнять Хэтти Хаттер. – У меня нет здесь подруги, чтобы открыть ей свое сердце! Но не сейчас, нет… потом я все тебе расскажу… Сначала ты поделись своей тайной – ведь, кроме отца и сестры, у тебя есть еще и брат? Я видела его связанным. Почему ты не говоришь о брате, а только об отце?
– У меня нет брата, он умер много лет назад, – проговорила Хэтти. – Но Гарри… он… он мне ближе, чем брат… – Девушка смутилась от собственной нечаянной откровенности. – Иногда мне кажется, что я не сдержу себя, когда Гарри приходит на озеро, и скажу о своих чувствах, но признаюсь тебе, Уа-та-Уа, – если бы он об этом вдруг узнал, я ушла бы в чащу и там умерла…
– Почему он не спросит мою подругу Хэтти? С виду такой сильный и храбрый, а ведет себя как трусливый кролик! Бледнолицый воин должен сам сказать девушке, что он хочет сделать ее своей женой, иначе она никогда не сможет стать хозяйкой в его вигваме.
– Непоседа не хочет брать меня в жены. Этого никогда не будет, – обреченно проговорила Хэтти. – Он любит другую…
Достаточно было одного взгляда на смущенное и несчастное лицо молодой девушки, чтобы делаварка поняла все, – жалость, нежность и восхищение одновременно вспыхнули в ее сердце. Стремительно вскочив на ноги, Уа-та-Уа объявила, что они с Хэтти немедленно отправляются в ирокезский лагерь. Она уверена, что ни один краснокожий не сможет причинить зла ее новой подруге, – против безрассудной смелости, искренности и наивной доброты бессильно даже оружие.
Хэтти бесстрашно последовала за индианкой. Единственное, чего она хотела, – поскорее добраться до стоянки, а враждебного приема у дикарей она не страшилась…
Когда обе девушки приблизились к лагерю мингов, Хэтти зажала ладонью рот, чтобы не вскрикнуть, – она еще издали увидела своего отца. Старый моряк сидел на земле, прислонившись спиной к стволу дерева и свесив голову. Гарри Непоседа мрачно прохаживался рядом, с напускным равнодушием помахивая веткой ольхи. Никто не ограничивал их свободу – но лишь на территории лагеря.
Эта часть племени еще не ступила на тропу войны. Минги, обитавшие на землях французских колоний в Канаде, отправились поохотиться в британских владениях. Однако, проведав о том, что вспыхнула война между англичанами и французами, поняли, что в нее неизбежно будут вовлечены все союзные тем и другим индейские племена, и приняли решение отсидеться в лесах, чтобы избежать участия в военных действиях. Именно в боях с регулярными войсками краснокожие обычно несли самые большие потери. Потому-то в охотничьем лагере ирокезов оказались женщины, дети и пленники, в том числе и Уа-та-Уа.
Стоянка у родника казалась разбитой впопыхах: вокруг огромного кострища были разбросаны около двух десятков приземистых шалашей из коры и ивовых прутьев. У костра громоздилась кухонная утварь. На нижних ветвях деревьев там и сям болтались ружья, пороховницы и котомки, а на сучьях покрепче висели освежеванные оленьи туши. Ирокезский лагерь окружал сумрачный лес, заросший густым подлеском, сквозь который нельзя было ничего разглядеть дальше чем на два десятка шагов. Повсюду шныряли чумазые индейские ребятишки, придавая стоянке некоторое сходство с оседлым поселением, да кучками толпились у шалашей скво. Большинство мужчин-охотников отдыхали после ночной вылазки, несколько вождей сидели вблизи костра, неторопливо беседуя.
Никто из мингов как будто не обратил внимания на появление девушек, однако делаварке пришлось поспешить к группе вождей – оттуда ее окликнули, назвав по имени. Хэтти же кинулась к отцу и обняла его. Ни один мускул не дрогнул на суровом лице Тома Хаттера; казалось, его нисколько не удивило появление младшей дочери среди краснокожих. Не выдавая своих истинных чувств, он все же бросил на нее укоризненный взгляд и проговорил вполголоса:
– Глупый поступок, Хэтти. Минги свирепы и не прощают оскорблений. Твой приход сюда…
– Отец! – горячо перебила девушка. – Я хочу поговорить с индейцами.
– О чем?! – рассердился Хаттер. – Они не поймут твоих слов… Увы, у нас с Непоседой ничего не вышло. Я едва успел схватить за косы одну краснокожую девчонку – ту, с которой ты сюда явилась. Она подняла такой визг, что уже через минуту нас скрутили, как баранов. Нам удалось вырваться, но ненадолго, и нас снова настигли на берегу. Если это тебя утешит, мы так и не успели разжиться ни одним скальпом. Чистые руки и пустой кошелек…
– Слава Всевышнему, что вы не пролили крови! – Хэтти вздохнула с облегчением. – Я сумею вас спасти!
Непоседа насмешливо хмыкнул, а старый Том с сомнением покачал головой.
– Боюсь, это тебе не под силу, девочка, – угрюмо проговорил он. – Дикари с нас глаз не спускают, хоть и позволяют свободно перемещаться по лагерю. Боюсь, у них на нас свои виды… Напрасно ты затеяла все это дело…
– Было бы лучше, – спокойно проговорила Хэтти, – если б ты, отец, и вы, мистер Гарри, сидели смирно. – Девушка застенчиво улыбнулась великану. – Я поговорю с вождями и твердо уверена – они вас отпустят… Вот – меня уже зовут!..
Девушка решительно направилась к группе вождей, тотчас умолкнувших при ее приближении. Хэтти не догадывалась о том, что Уа-та-Уа была подробно допрошена мингами, пытавшимися понять, что означает появление белой девушки в лагере, и теперь им известно, кто она и зачем пришла. Однако делаварка сумела внушить вождям, что Хэтти Хаттер – не простая бледнолицая, у нее особый разум. Великий Дух охраняет ее и не позволит причинить ей ни малейшего зла. Вот почему дикари учтиво расступились перед Хэтти, один из вождей усадил ее рядом с собой на ствол срубленного дуба и знаком велел Уа-та-Уа переводить свои слова.
На миг повисла тишина, и наконец вождь спросил:
– Чем минги могут служить храброй белой скво?
– Я дочь старшего из ваших пленников, – перевела индианка слова Хэтти, – он владеет домом на озере и пирогами. Том Хаттер такой же хозяин этой земли, как и любой индеец. Но, к сожалению… – она запнулась, но отважно продолжала: – К сожалению, он слишком любит золото, оттого и пришел ночью сюда, чтобы добыть как можно больше скальпов…
Хэтти, побледнев, замолчала, однако ее слова ирокезов нисколько не возмутили – они и сами совершали подобные вылазки. Поняв это, девушка продолжала:
– Теперь я скажу кое-что более важное. Мой отец и мистер Марч не успели причинить вам зла, и у них нет вины перед вами… Спроси вождей, Уа-та-Уа, знают ли они, что существует Бог, имеющий власть над всеми людьми, независимо от того, какого цвета у них кожа?
Минги с серьезными лицами закивали в ответ.
– Прекрасно! Великий Дух, как вы зовете нашего Господа, дал людям книгу, в которой… – Хэтти вынула из коленкорового чехла скромную Библию с таким благоговением, с каким католик принимает причастие, а вожди угрюмо и подозрительно следили за каждым ее движением. – В которой велел человеку прощать своих врагов и не причинять им вреда ни по злобе, ни из мести. Я прочитаю вам… Вот: «Любите ближнего как самого себя, творите добро…» Переведи это вождям слово в слово, скво!
– Я-то переведу, – возразила делаварка, – но вожди все равно этого не поймут. Для ирокеза ближний – это ирокез, для могиканина – могиканин.
– Это не мои слова, а Великого Духа, и все должны им повиноваться!
Уа-та-Уа не смогла перевести и половины из того, что с жаром говорила и читала ее подруга и во что сама Хэтти свято верила. Когда же девушка умолкла, один из старых вождей, окончательно убедившийся, что необычная гостья племени – не от мира сего, а вся ее проповедь – одно чудачество, насмешливо спросил:
– Так, значит, вот каков закон бледнолицых? Он требует делать добро обидчикам? А если враг унес твое ружье, то следует догнать его и дать еще и пороховницу в придачу?
– В Библии нет ни слова о ружьях, – растерялась Хэтти. – Пули и порох не угодны Великому Духу…
– Почему же тогда белые люди пользуются и тем, и другим, ответь нам! Почему сами не исполняют свои законы? Зачем платят золотом за скальпы индейских женщин и детей?
Девушка, не зная, как ответить вождю, испугалась, что невольно могла навредить отцу и Непоседе, смешалась и расплакалась, прижимаясь к Уа-та-Уа.
– Мы огласим свое решение после того, как на восходе солнца допросим пленников, – холодно произнес старый вождь, вставая. – Ты перед нами ни в чем не виновата и можешь идти куда угодно.
Легкая насмешка, с которой Уа-та-Уа переводила сумбурные речи бедной Хэтти, мгновенно исчезла. Она крепко обняла огорченную девушку и постаралась утешить ее.
– Пойдем к твоему отцу, – шепнула делаварка, – и не плачь больше! Не ты же, в конце концов, написала эту книгу…
Гарри Марч был достаточно наблюдателен, чтобы заметить, что Уа-та-Уа – такая же пленница ирокезов, как и они с Томом Хаттером. Поэтому, когда девушки вернулись после беседы с вождями ирокезов, он, догадавшись по заплаканному лицу дочери Хаттера о результатах переговоров, не особо таясь, спросил, обращаясь к индианке:
– Если дикари тебе доверяют, может, ты сумеешь отвлечь их ненадолго и нам с Хэтти удастся отойти хотя бы на четверть мили от стоянки? Тогда я ручаюсь за остальное – сил у меня еще вполне достаточно…
– Отсюда не сбежать, здесь даже у деревьев есть глаза, – оборвал Том Хаттер Непоседу и взял Хэтти за руку. – Ты ничего не сказала о Джудит. Дал ли тебе Зверобой какое-нибудь поручение? У него есть план, как освободить нас?
– Но ведь я убежала тайком, отец… Мне кажется, все они больше озабочены защитой замка, чем мыслями о том, как выручить вас…
– Не слушайте ее! – вполголоса перебила Уа-та-Уа. – Это не похоже на Зверобоя! Он не думает о себе, когда друзья в опасности. Я уверена: он найдет и способ, и средства…