– Благодарю и за гостеприимство, и за огонь. И то, и другое хорошо, а огонь особенно приятен человеку, только что искупавшемуся в таком холодном озере, как Мерцающее Зеркало. – Ни один мускул на лице Зверобоя не дрогнул. – Говори, чего тебе надо от меня, вождь? Ведь ты не просто так сел рядом с пленником?
– У Соколиного Глаза не лживый язык, он привык говорить, что думает. Он знаком с Водяной Крысой, жил в его вигваме, но он Крысе не друг. Белый охотник не ищет скальпов, сражается как мужественный бледнолицый воин. Водяная Крыса не белый, не краснокожий, он не зверь, не рыба, а водяная змея: иногда живет на озере, иногда на суше… Мой брат может вернуться и рассказать ему, что перехитрил индейцев и убежал. И когда глаза Водяной Крысы затуманятся, когда он не сможет из своей хижины увидеть берег, тогда Соколиный Глаз отопрет нам дверь… А как мы будем делить добычу? Что ж, Соколиный Глаз унесет все лучшее, а минги подберут остальное. Скальпы можно продать в Канаде, так как наш бледнолицый брат в них не нуждается…
– Вождь, довольно слов. Я понял, чего ты хочешь… В доме Водяной Крысы, поев его хлеба, пошутив с его дочками, я напустил бы ему в глаза такого густого тумана, что он не разглядит даже собственной двери, не то что леса…
– Верно! – перебил охотника индеец. – Соколиный Глаз должен был родиться ирокезом. Кровь у него белая только наполовину.
– И все равно ты дал маху, – усмехнулся охотник. – Это все равно, как если бы ты принял волка за дикую кошку… Значит, когда старик Хаттер и его дочери спокойно и крепко уснут, а Гарри Непоседа будет уверен, что его друг бодрствует на часах, мне нужно будет только подать сигнал. Предположим, зажечь факел… а потом отворить двери и позволить ирокезам проломить головы всем, кто находится в доме?
– Мой брат не ошибся ни в одном слове. Он достоин быть великим вождем среди мингов!
– Может, так все и случилось бы, вождь, если бы я ответил согласием на твое предложение… – Зверобой в упор посмотрел на минга. – Однако я родился простым человеком, христианином, и не могу участвовать в таком злодеянии. Я знаю, есть немало белых, по которым вы, индейцы, составили ложное представление о нашем народе, но эти люди – изменники, негодяи и бродяги. Ни один порядочный белый не согласится сделать то, о чем ты просишь, не говоря уже о том, что так не поступит и могиканин. Разве что ирокезы, и то не все, способны на такое.
Расщепленный Дуб выслушал отповедь охотника с нескрываемым неудовольствием. Однако минг все еще не терял надежды, он был терпелив и хитер. Принужденно улыбаясь, некоторое время он что-то обдумывал, а затем продолжил натиск.
– Соколиный Глаз нам друг, – произнес он. – Ему известно, что Расщепленный Дуб – хозяин своего слова. Они уже торговали однажды, а торговля раскрывает душу. Мой бледнолицый брат пришел в эти края на веревочке, за которую тянула женщина? Может быть, это одна из дочерей Водяной Крысы?
– Конец этой веревочки привязан не ко мне. Он привязан к сердцу потомка Ункаса, великого вождя могикан и делаваров. Имя его Чингачгук – Великий Змей. Мы пришли сюда вместе. И только…
– Один конец был в руках могиканина, а другой?
– А другой еще сегодня ночью был здесь, возле этого костра. Уа-та-Уа хранила его в своем сердце.
– Я догадался, на что ты намекаешь, брат мой, – кивнул ирокез, до которого теперь дошел смысл переполоха в лагере. – Великий Змей оказался сильнее: он потянул крепче, и Уа-та-Уа была вынуждена покинуть нас… Значит, Соколиный Глаз и Чингачгук пришли в наш лагерь только за пленницей?
– В твоем вопросе заключен ответ, вождь. Верно, мы пришли за девушкой и получили ее; Уа-та-Уа сейчас вместе с тем, кто скоро станет ее мужем, и что бы ни случилось со мной, это уже ничего не изменит…
Расщепленный Дуб был явно раздосадован результатом разговора с охотником, хотя внешне хранил сдержанность.
– Соколиный Глаз прав, – произнес ирокез. – Зрение его проникает так глубоко, что способно различить истину даже во мраке, и он не станет вредить своим друзьям. Ирокезы знают – они взяли в плен великого воина, и будут обращаться с ним должным образом. И если его станут пытать, то прибегнут лишь к таким пыткам, каких не выдержать обычному человеку… – Расщепленный Дуб исподлобья взглянул на Зверобоя.
– Я попал к вам в руки, минг, – хмуро проговорил охотник, – и знаю: вы сделаете со мной то, что сочтете нужным. Не стану тебя обманывать, что с большой радостью жду пыток. Но все же постараюсь не осрамить воспитавшее меня племя – делаваров.
– Поживем – увидим! – кривая ухмылка исказила хмурое лицо дикаря. – Соколиный Глаз бодр духом и крепок телом… Однако зачем мингам мучить человека, которого они любят? Он не родился их врагом, и смерть одного ирокезского воина не может рассорить с ним навеки целое племя.
– Тем лучше, вождь… – пленник отвернулся, как бы давая индейцу понять, что говорить им больше не о чем.
Расщепленный Дуб молча удалился, чтобы, присоединившись к другим вождям, сообщить им все, что услышал от Зверобоя. Небо между кронами деревьев начинало слабо сереть – близился рассвет. Охотник, продолжая греться у догорающего костра, лишь краем глаза отметил, как уходили за добычей охотники-минги. Он устроился поудобней на бревне и, как казалось со стороны, задремал…
Очнулся Зверобой от близкого шума, гомона индейских женщин и легкого прикосновения чьей-то руки к своему плечу. Хэтти Хаттер стояла возле него так спокойно, словно была одной из ирокезок.
Молодой человек поспешно вскочил.
– Надеюсь, Хэтти, ваше появление говорит о том, что Змей и Уа-та-Уа в безопасности, – прошептал он. – Иначе что могло заставить вас опять сойти на берег?
Объяснилось все просто. Втайне от отца и Гарри сестры совершили безрассудный поступок: вслед за могиканином и Зверобоем они решили нанести визит в лагерь дикарей. Только на этот раз именно Джудит, выслушав Чингачгука, предложила Хэтти немедленно отправиться на разведку в осиное гнездо.
– Джудит сама отвезла меня на мыс в пироге. – Девушка присела на бревно и потянула охотника за руку, приглашая сесть рядом. – Она ждет от вас вестей… Сестра хотела бы обменять вас, Натаниэль, на несколько костяных зверей. Я их захватила с собой, как, впрочем, и Библию…
– Мистер Хаттер знает о том, что случилось?
– Отец и Гарри все еще спят. Джудит не стала их будить. Иначе им может снова прийти в голову поохотиться за скальпами. Сестра уговаривала меня до тех пор, пока я не согласилась высадиться на берег и выяснить, что с вами стряслось…
– Почему Джудит так тревожится обо мне?.. – удивленно пробормотал Зверобой и тут же вскинул глаза на девушку: – Теперь внимательно выслушайте, что я вам скажу, Хэтти, но сделайте вид, что вы безразличны к моим словам и думаете о чем-то своем. Я слышал краем уха, что замышляют эти бродяги. Расщепленный Дуб приказал молодым воинам смотреть за вами в оба, как только вы отправитесь в обратный путь. Они обнаружат место, где причалит пирога, чтобы вернуть вас в ковчег, а затем постараются захватить всех и все, до чего только смогут дотянуться. Мне очень жаль, что Джудит послала вас, это большой риск…
– Не беспокойтесь, Зверобой, – возразила девушка. – Можете положиться на меня – уж я-то знаю, как обвести вокруг пальца самого хитрого индейца. Может, я и слабоумная, как многие считают, но вы убедитесь, что это совсем не так, когда я благополучно вернусь обратно, выполнив то, что мне поручено.
– Бедная, добрая Хэтти, боюсь, что это легче сказать, чем сделать! Минги окончательно разъярились после побега невесты Змея, это опасные и жестокие враги.
– Уа-та-Уа – счастливая и очень красивая, она не отходит от Чингачгука ни на шаг… Да! Чуть не забыла! – негромко воскликнула Хэтти. – Сестра велела спросить, что с вами сделают индейцы, если вас не удастся выкупить. Вот для чего она меня прислала – это очень важно для нее!
– Молодые женщины придают слишком большое значение тому, что им рисует воображение, – отмахнулся охотник. – Моя дальнейшая судьба не имеет никакого значения. Говорите сестре что хотите, но только будьте осторожны и постарайтесь, чтобы минги не захватили пирогу. А когда вернетесь на баржу, сообщите всем, что нужно каждую минуту быть начеку, особенно ночью. Ждать придется недолго – скоро к вам на помощь придут регулярные войска, которым наверняка уже известно от делаваров о вторжении мингов. От озера до ближайшего форта – всего один дневной переход. Можете также передать вашему отцу и Непоседе, что охота за скальпами теперь – дело безнадежное.
– И все же, что мне сказать Джудит, Зверобой? Я уверена – она пришлет меня снова сюда, если я не скажу ей всю правду.
– Хорошо… если вы настаиваете, – нехотя проговорил Зверобой, наклоняясь к уху девушки. – Я нахожусь в плену, и одному небу известно, что со мной будет. Вожди пытались запугать меня, чтобы я выдал им вашего отца и все его имущество… Каким был мой ответ, можете сами догадаться. Меня держат в лагере со связанными ногами и не спускают глаз ни на секунду. Может случиться и так, что меня станут пытать за то, что я убил ирокезского воина… Передайте Джудит, чтобы она не беспокоилась обо мне, я надеюсь, что смогу выдержать многое. Ничто не сможет заставить честного охотника изменить своему христианскому долгу…
На кротком лице Хэтти отразились растерянность и глубокое сочувствие. Она схватила Зверобоя за руку и тут же выразила намерение остаться с ним в лагере дикарей и не допустить, чтобы свершилось злодеяние. Однако охотник это предложение сурово отклонил.
Тем временем к ним направился Расщепленный Дуб, и Зверобой посоветовал Хэтти как можно быстрее, соблюдая всяческую осторожность, покинуть лагерь и передать обитателям ковчега, что они могут положиться на его верность.
Девушка вскочила, отошла от костра, приблизилась к группе ирокезских женщин с такой естественной доверчивостью, словно век прожила рядом с ними.
Вождь проводил ее подозрительным взглядом и снова опустился рядом с пленником.