Зверобой с тоской взглянул на Плавучий Дом – там все было тихо и пустынно. Чувство одиночества и усталости охватило пленника. Он и не догадывался, что в эту минуту с него не сводит глаз еще один человек, затаившийся в укромном месте. Это была Хэтти, которая не вернулась в замок, а осталась на берегу. Девушка тщательно спрятала свою пирогу и теперь следовала за охотником буквально по пятам…
Шуршание листьев и треск сухих веток прервали уединение Зверобоя – это пришли молодые воины, чтобы отвести его на поляну, которая должна была превратиться в арену предстоящей казни.
Еще издали он увидел, что все племя образовало тесное кольцо вокруг дерева в центре площадки. Среди стариков, женщин и детей расположились вооруженные воины таким образом, что не осталось ни одной лазейки, через которую пленник, попытавшись бежать, мог бы прорваться. Но Зверобой больше не помышлял о бегстве. Он собрал все душевные силы, чтобы встретить уготованную ему участь спокойно и мужественно.
Расщепленный Дуб вновь появился в кругу ирокезов и занял прежнее главенствующее место на стволе поваленной сосны. Несколько старейшин расселись рядом с ним. Вождь находился в затруднительном положении: ему явно не хотелось прибегать к крайним мерам, однако и поступить иначе он не мог. Из-за того, что ее отвергли, Сумаха была полна мстительной злобы, а большая часть племени после гибели Пумы жаждала крови охотника. Над индейским лагерем нависла грозная тишина.
Зверобой заметил приготовленные для пыток связки заостренных смолистых сосновых корней и лыковые веревки; дым костра, догорающего неподалеку, свидетельствовал о том, что минги собираются использовать пылающие головни, а несколько воинов уже ощупывали лезвия своих томагавков.
– Убийца Оленей, – надменно произнес Расщепленный Дуб, и в голосе его не прозвучало ни малейшего признака сочувствия или жалости, – пришло для тебя время услышать окончательное решение моего народа. Солнце уже клонится за сосны на другой стороне долины, а ирокезам пора возвращаться в свои далекие селения. Какое ликование поднимется в хижинах, когда наш клич вновь прозвучит на родных землях! Но это будет клич, полный печали, ибо он возвестит об утратах. Мы добыли скальп Водяной Крысы, а его тело досталось рыбам. Принести с собой еще один скальп белого охотника – это было бы слишком просто. Ты оскорбил народ мингов, и тебя будут пытать…
Вождь кивнул. Зверобоя вывели в центр площадки и привязали к дереву, крепко стянув его руки позади ствола лыковыми веревками. Он и не думал сопротивляться, но путы стянули и его ноги. С головы охотника грубо сорвали шапку, и он приготовился мужественно выдержать последние испытания, выпавшие на его долю.
Глава 23
Согласно обычаю, ирокезы редко убивали пленных сразу; вместо этого они затевали безжалостные игры, жестоко испытывая мужество и выдержку жертвы.
Как только вожди подали знак, несколько самых ловких и проворных молодых ирокезов выступили вперед с томагавками в руках. Их цель состояла в том, чтобы, метнув боевой топорик, ни в коем случае не задеть голову привязанного к дереву пленника и постараться даже не ранить его. К этой рискованной забаве допускались лишь те, кто мастерски владел гибельным индейским оружием.
Расщепленный Дуб и старейшины не без основания тревожились, что участь Пумы может подстрекнуть какого-нибудь сумасбродного молодого воина покончить с белым охотником тем же способом, каким был убит ирокезский вождь. Это само по себе делало пытку томагавками крайне опасной для Зверобоя. Однако минги, приступившие к состязанию, судя по всему, больше старались щегольнуть перед зрителями своим умением владеть томагавком, чем отомстить за смерть соплеменников. Все они были сильно возбуждены, но особой злобы и свирепости в их лицах охотник не заметил.
Первым вперед вышел юноша по имени Ворон – он был известен в племени скорее большими амбициями, чем ловкостью или отвагой. И как только ирокез поднял оружие, те, кто знал его способности, тут же предположили, что все может быстро закончиться. Отмахнувшись от насмешливых замечаний и гортанно вскрикнув, Ворон наконец метнул томагавк. Топорик просвистел в воздухе в двух дюймах от лица Зверобоя, срезал кусок коры с дерева, к которому был привязан пленник, и вонзился в старый бук, росший позади.
Такой бросок считался неудачным, что и подтвердили смех и пренебрежительные выкрики зрителей. В то же время в толпе индейцев слышались не только насмешливые голоса – кое-кто выражал одобрение при виде твердости, с которой пленник выдержал испытание. Голову пленников нарочно не привязывают при таких пытках, чтобы позабавиться видом жертвы, которая из последних сил стремится избежать смертельного удара. Зверобой же остался совершенно неподвижным.
Место Ворона занял воин постарше, славившийся своими подвигами и особой жестокостью к врагам. Он метнул свое оружие коротким движением, почти не целясь. Острый топорик понесся прямо в переносицу охотника, и Зверобой только и успел подумать, что его жизнь окончена.
Однако томагавк лишь пригвоздил голову пленника к дереву, глубоко уйдя в толстую кору и зацепив прядь его длинных волос. Охотник даже не пошевелился и не отвел твердого взгляда от толпы дикарей. Всеобщий вопль восхищения пронесся над поляной. Даже суровый ирокезский воин смягчился – ведь только благодаря редкостному мужеству бледнолицего он сумел так блестяще показать соплеменникам свое искусство.
Совсем молодой индеец по имени Попрыгунчик также принял участие в состязании, продолжая потешать племя мингов. Но то ли его необычайная подвижность и бахвальство, то ли желание немедленно покрыть себя славой сделало руку юного дикаря не особенно точной. Попрыгунчик только утомил охотника своими ужимками и кривлянием. Не выдержав, Зверобой крикнул с насмешкой:
– Хватит валять дурака, минг! Твой томагавк заржавеет, пока ты скачешь, словно глупая белка…
Индеец злобно вскрикнул и с силой, почти не целясь, метнул топорик; оружие просвистело мимо, лишь слегка задев плечо Зверобоя. В эту минуту жизнь пленника действительно висела на волоске – воин не просто хотел его напугать или показать свое искусство. Попрыгунчика немедленно удалили, строго осудив за неуместную торопливость, которая едва не лишила племя захватывающего зрелища.
Затем выступили еще несколько воинов, метавших не только томагавки, но и ножи, что считалось наиболее опасным. Однако никто из них не собирался убивать охотника, он служил всего лишь мишенью в состязаниях, а ирокезы оказались настолько искусны, что не причинили жертве почти никакого вреда. Зверобой получил пару глубоких царапин и ссадин, но ни одну из них нельзя было назвать серьезной раной. Его поведение было безупречным. И когда вожди объявили, что пленник достойно выдержал испытание, лишь Сумаха и Попрыгунчик продолжали кипеть злобой, которая ни в ком не находила поддержки.
Однако Расщепленный Дуб все же спросил, хотят ли ирокезы прекратить пытку. Но даже самым кротким женщинам жестокая потеха доставляла такое удовольствие, что все в один голос потребовали продолжать.
Самые искусные воины выстроились полукругом перед привязанным Зверобоем с ружьями наготове. Натешившись холодным оружием, индейцы принялись палить в охотника – и каждый выстрел из их проржавевших и разболтанных ружей и карабинов мог стать гибельным для Зверобоя. Теперь он был совершенно уверен в том, что его час настал, и испытывал горькое удовлетворение от мысли, что смерть ему принесет не холодное лезвие, а пуля любимого оружия – карабина.
Однако это состязание было прервано самым неожиданным образом – из-за спин индейцев в центр поляны выбежала бледная и дрожащая Хэтти Хаттер и бросилась к стрелкам. Девушка долго скрывалась за спинами ирокезок и стала свидетельницей мучений молодого человека. Поначалу жестокое зрелище так подействовало на ее слабый рассудок, что Хэтти окаменела, но затем пришла в себя и ринулась на защиту Зверобоя.
– Зачем вы мучаете Зверобоя, краснокожие? – вскричала девушка. – Что такого он сделал, что вы позволяете себе играть его жизнью? Кто дал вам право быть его судьями? Известно ли вам, что когда мой отец и Гарри Непоседа отправились на охоту за вашими скальпами, он не захотел присоединиться к ним и остался в пироге? Зверобой никогда не был вашим врагом…
Она умолкла, судорожно сжимая кулачки, и в тишине, повисшей над поляной, раздался вкрадчивый голос Расщепленного Дуба, в котором звучала угроза:
– Моя дочь не всегда мудра, иначе она не сказала бы того, что мы сейчас слышали. Ирокезы не привыкли сваливать своих мертвых воинов в кучу. И если еще кто-то должен покинуть этот мир, то это не будет дух воина нашего племени. Ступай, девушка, сядь подле женщин и больше не вмешивайся в нашу жизнь…
Хэтти, не умевшая спорить, сникла; привыкнув повиноваться старшим, она покорно опустилась на бревно рядом с угрюмой Сумахой и отвернула огорченное лицо от дерева, к которому был привязан Зверобой. Воины снова выстроились, нетерпеливо готовясь продолжить стрельбу, – теперь их главной задачей было сломить мужество белого охотника и заставить его просить о пощаде. Засвистели пули, но ни одна даже не оцарапала Зверобоя. Пленник по-прежнему смотрел прямо перед собой; он уже перешел ту грань, когда человек боится смерти, и его глаза были полны презрения. Когда очередной дикарь промахнулся и наступила короткая пауза, Зверобой насмешливо воскликнул:
– И этот цирк вы называете стрельбой, воины? Развяжите мне руки, дайте карабин, и я берусь пригвоздить к дереву самый тонкий волосок с головы любого из вас на расстоянии ста ярдов. Я сделаю это девятнадцатью выстрелами из двадцати…
Глухой угрожающий ропот встретил слова пленника. Расщепленный Дуб сразу понял, что кровавая расправа близка. Вождь все еще надеялся, сломив волю пленника, заполучить в свое племя знаменитого охотника и решительно вмешался. С присущим ему красноречием он обратился к разъяренной толпе, мгновенно погасив разбушевавшиеся страсти.