Корра не стала реагировать таким образом, как просил капитан, но небольшой намек из чисто хулиганских побуждений решила все-таки сделать. Она чуть сбросила скорость, а потом восстановила прежнее положение.
— Хм… — раздался в наушниках шлема боевого скафандра голос Никифорова, — Это было «Да»?… Ну, будем считать, что слышишь. Ты мне скажи, союзник, вы почему такие вялые? Два часа, как эта канитель началась. Половина наших самолетов уже на земле догорает, если, вообще что-то, кроме пепла от ребят осталось. А вы что же? Башни ваши молчат, не стреляют по гадам, которые наши города жгут… Нет, за маскировку вам спасибо, конечно. Без нее нас бы уже всех сожгли давно. Но и так мы долго не протянем. Зачем вы прилетели? Чтобы нас раскатали не за три часа, а за сутки?
Корра молчала. Она знала все ответы. Но на душе от этого не становилось менее погано.
— Не отвечаешь? — в голосе капитана Никифорова не слышалось злости или раздражения. Только разочарование. — Значит, нечего тебе ответить или не можешь просто. Тогда просьба к тебе. Как выйдем на рубеж пуска ракет, мы все пять штук запустим одновременно. Ты летаешь быстро. Бросай прикрывать нас и лети за ракетами, маскируй их. Пусть их увидят как можно позже. Может и вломим поганцам напоследок. Там в каждой боеголовке такой заряд… жаль, если зря пропадут.
Корра сильнее сжала джойстик управления. Поколебавшись минуту, она отдала ИскИну приказ установить связь с базой.
— Борт-35 вызывает Главного.
— Слушаю тебя, тридцать пятый, — сразу откликнулся мастер-майор Кэлви, командир их эскадрильи.
— На связь вышел лидер группы ударных самолетов, которую я сопровождаю.
— Ты ему ответила?
— Нет. В соответствии с приказом я не отреагировала.
— Все верно сделала. Чего он хочет?
— Предлагает после пуска ракет оставить их группу и лететь вместе с ракетами как можно ближе к цели, маскируя их от сканеров кронсов.
— Это разумно… Но самолеты сразу собьют. Ну, или почти сразу, если те будут активно маневрировать. Все же с орбиты в такую цель плазмой не так просто попасть.
— Прошу выделить еще один борт для сопровождения союзников на базу после пуска ракет.
— Нет у меня свободных бортов, Корра, — после некоторой паузы ответил командир. — Я тебя хорошо понимаю. Самому противно… Но помочь ничем не могу. Сделай, как он просит. Мужик дело говорит. Надеюсь, они сумеют спасись, хотя бы вовремя покинув машины.
— Я поняла, командир. Все сделаю.
Минут десять прошло в молчании. Потом внизу Корра увидела еще один крупный город, раскинувшийся в дельте реки, впадающей в относительно узкий залив. Его название состояло из двух частей, и было совершенно непроизносимым. Во многих местах тоже поднимались дымы. Пожалуй, их было даже больше, чем над столицей. Где-то ближе к центу сверкнула яркая вспышка, затем еще одна, и еще. Город продолжали обстреливать с орбиты.
— Земля, здесь Кинжал-1, вышли на рубеж пуска ракет. — Корра вновь услышала в наушниках голос капитана Никифорова.
— Кинжал-1, здесь Земля. Примите целеуказание.
— Пакет получен… ракеты готовы к пуску.
— Пуск разрешаю.
Под каждым самолетом сопровождаемой группы висело всего по одной ракете. Прямо по центру фюзеляжа. Стартовали они, как и обещал капитан, одновременно. Пять огненных хвостов устремились к горизонту.
— Давай, союзник. Помоги им дойти до целей, — в голосе Никифорова прозвучала стальная твердость.
— Удачи вам, парни, — не включая связь, произнесла Корра.
Ее истребитель сделал крутую горку и рванул вслед за резво уходящими к целям ракетами.
— О…! Вот это точно было «Да», — в голосе Никифорова слышалось одобрение. — Спасибо, союзник.
До боли стиснув зубы, Корра вывела двигатели на форсаж.
Шоссе Е18 Выборг-Хельсинки в 30 километрах от города Котка.
Колонна остановилась. Впереди двухсотметровый участок шоссе перестал существовать, представляя собой цепь дымящихся воронок и груду обгоревшего до неузнаваемости перекрученного железа. Лес по обеим сторонам дороги вяло горел, источая облака дыма, которые ветер быстро сносил в сторону моря.
На обход разрушенного участка потребовалось бы много времени, поэтому Виктор не удивился, увидев сверху, как «Торнадо-С» сползают с шоссе и экипажи начинают переводить их из походного в боевое положение. Как помнил Виктор, процедура эта не должна занять боле пяти минут, даже с учетом времени на выбор позиции. Значит, решили стрелять отсюда. Видимо, уже могут достать до целей, хотя по плану должны были пройти почти до самой Котки. Пехотинцы рассредоточивали и маскировали свою технику, хотя в эффективности этих мер Виктор сильно сомневался. Почти сразу с двух платформ на базе КАМАЗов взлетели беспилотники и бодро пожужжали на визуальную разведку прилегающей территории, разойдясь в разные стороны.
Изготовившись к стрельбе, системы залпового огня замерли в ожидании команды. Похоже, преждевременная остановка сбила заранее намеченные планы, и теперь приходилось ждать выхода на позиции остальных участников операции.
Прошло минут пятнадцать. Виктор бросил взгляд на топливный индикатор. Уже скоро нужно будет возвращаться на базу. И тут команда все-таки поступила. Сверху одновременный полный залп двух десятков «Торнадо-С» выглядел завораживающе. В сполохах огня и тучах мгновенно поднявшейся пыли, смешанной с дымом, с направляющих ежесекундно сходили по два десятка трехсотмиллиметровых реактивных снарядов, и уносились к горизонту огненными метеорами. Через четверть минуты в воздухе их одновременно находилось двести сорок штук, напоминая неудержимую ревущую лавину.
Отстрелявшись, машины РСЗО сразу начали подготовку к смене позиции. Оставаться на месте категорически не рекомендовалось. На переход в походное положение требовалось около минуты, но этой минуты им никто не дал. Находясь чуть сбоку от занятых артиллеристами позиций, Виктор хорошо видел, как прямо из чистого неба яркими молниями по ним начали бить плазменные заряды. Двенадцать пусковых установок мгновенно превратились в разлетающиеся во все стороны осколки раскаленного железа, смешанные с комьями дымящейся земли. Остальные машины уже успели начать движение, и первый залп пришелся по ним не так точно. Тем не менее, два Урала сначала перевернуло ударной волной, а в следующее мгновение плазма настигла и их. Пехоте тоже изрядно досталось, но поскольку техника роты сопровождения огня не вела, точно навестись на нее враг, видимо не сумел. Все-таки носящиеся над полем боя небольшие аппараты союзников свое дело делали неплохо, и маскировка худо-бедно работала. Тем не менее, даже удар по площадям наделал много бед. Треть боевых машин пехоты горела. Потери личного состава с воздуха оценить оказалось сложно, но то, что они велики, сомнений не вызывало.
Прицельно-навигационный комплекс взвыл сигналом тревоги. Ярко-красными точками на дисплее радара одновременно обозначились две группы целей: две воздушных, заходящих на позиции РСЗО с моря, и три наземных, приближающихся со стороны материка от населенного пункта Рейткалли. Вертолет Виктора нес в подвесных контейнерах оружие типа воздух-земля. Виктор решил, что пробовать свои силы в воздушном бою, имея против двух врагов лишь тридцатимиллиметровую пушку, будет несколько неразумно, и бросил машину в вираж, одновременно уходя от встречи с воздушным противником и ложась на курс в сторону наземной угрозы.
Вражеским штурмовикам явно было не до Виктора. У них в достатке имелись наземные цели. Первый же залп разнес в пыль две транспортно-заряжающие машины. Перевозимые ими снаряды взорвались, и в воздух поднялись внушительные столбы огня и дыма. Тем не менее, силы прикрытия не собирались так просто сдаваться. Приданные артиллеристам зенитно-ракетные комплексы Панцирь-С1 открыли огонь. Ракет их расчеты не жалели, понимая, что по таким целям второго шанса выстрелить им не дадут. Каждый из Панцирей выпустил весь боекомплект: по двенадцать самонаводящихся ракет, и буквально через десять секунд, кода расстояние до противника сократилось до четырех километров, комплексы открыли огонь из спаренных тридцатимиллиметровых пушек. Безумная скорострельность этих зенитных автоматов позволяла выплевывать в сторону цели почти сотню снарядов в секунду.
Виктор видел, как взрывается и горит техника на земле, как тянутся к еще плохо различимым целям росчерки зенитных ракет и трассы снарядов автоматических пушек. Писк радара отвлек его от картины битвы. На сцене появилось новое действующее лицо, помеченное навигационной системой, как союзник. С ревом разорвав плотную околоземную атмосферу, чужой истребитель, похожий на трехгранный наконечник копья, промелькнул над разбитыми позициями РСЗО и унесся в сторону приближающихся вражеских штурмовиков. Детали воздушного боя Виктор не рассмотрел. Вспышки выстрелов плазменных пушек, пятна попаданий на сферических защитных полях, взрывы зенитных ракет и мелкие на таком расстоянии отблески разрывов тридцатимиллиметровых снарядов. Через несколько секунд две покореженных и оплавленных вражеских машины огненными болидами рухнули в лес.
Союзнику тоже досталось. Во всяком случае, он больше не мог держать такую высокую скорость, как в начале боя, немного рыскал на курсе, а защитное поле вокруг его корпуса едва-едва просматривалось. Тем не менее, выходить из боя он не собирался, и, обогнав сверху вертолет Виктора, устремился к трем оставшимся противникам, с удивительной для наземных машин скоростью приближавшимся к медленно отползающим от места боя остаткам колонны.
Виктор выжимал из своего Ка-50 максимум доступной скорости. Десяток километров, отделявших прикрываемую колонну от вражеских танков (а как их еще назвать?), не давали медлительной земной технике ни малейшего шанса уйти от быстрых машин врага. Союзник, естественно, успел первым. Прицельный комплекс вертолета еще только начал наводить на цели противотанковые ракеты Вихрь, а впереди уже кипел бой. Снизу, от трех вражеских машин, к отчаянно маневрирующему истребителю чужих неслись вереницы огней, причем некоторые из них явно меняли траекторию полета вслед за выделывающим немыслимые кульбиты воздушным противником. Защитное поле истребителя полыхнуло вспышкой попадания, потом еще раз, но машина пока держалась, и ее пилот даже успевал отвечать огнем на огонь.