Следующими «визитерами» стали Гелла Ганглети и Верчед Хоммус. Эта злокозненная парочка вполне по-свойски расположилась возле костра. Неприкасаемый Песка ничего не мог знать о них, поэтому Люгер пришел к выводу, что мастер наваждений извлекает образы непосредственно из его памяти.
Ганглети сладко улыбалась и показывала уместившееся у нее на ладони миниатюрное, но сложное сооружение, которое оказалось не чем иным, как уменьшенной копией родового гнезда Люгеров. Слот увидел в этом плохое предзнаменование. Он так жаждал возвращения на родину — но что, если его дом разорен и ему будет некуда вернуться? Кроме того, он, конечно, не забыл, с чего начались все беды. Интрижка с Ганглети, покушение, бегство, встреча с оборотнями из Серой Стаи, новое бегство. С тех пор он бежал почти непрерывно…
Верчед извлек из правого уха длинную закопченную иглу и нанизал на нее восковые фигурки. Две фигурки были женскими, а третья изображала пса. Затем Хоммус бросил их в огонь.
Гелла беззвучно рассмеялась и достала карточную колоду. Оба, не обращая внимания на Люгера, начали играть. Третий игрок оставался невидимым — его карты медленно падали из темноты… Партия, разыгранная призраками, тянулась долго, и до смерти уставшему Стервятнику все это загадочное действо успело порядком надоесть.
После у него побывали и другие гости. Те, кого Люгер когда-то убил, или те, о ком давно забыл, являлись ему, будто возвращенные из небытия магической силой Неприкасаемого, — а Слот был неспособен остановить этот безмолвный призрачный парад: перед ним нескончаемой чередой проходили воры, наемные убийцы, контрабандисты, придворные бездельники, дуэлянты и просто безликие незнакомцы, встреченные случайно или намеренно, в роскошных дворцах или на затерянных дорогах отверженных, и отправленные им в место потемнее ночи. И если бы он однажды и впрямь предстал перед высшим судом, то в свое оправдание мог бы сказать лишь одно: что никогда не убивал ради удовольствия, а только защищая свою жизнь, и не нападал до тех пор, пока его не вынуждали к этому.
Несмотря на сумятицу чувств и зловещие игры Теней, разум Люгера оставался трезвым и холодным; ему удавалось сохранять внешнее спокойствие. Кроме твердой уверенности в иллюзорности этих видений, он, как ни странно, черпал силы в присутствии Кравиуса-Дзурга. Созерцая застывшее, словно маска, лицо аббата, Стервятник обретал опору посреди предательской трясины зыбких и фальшивых образов.
На долю Кошачьего Глаза выпало даже более трудное испытание. Он был рожден в пустыне и гораздо сильнее, чем Люгер, подвержен влиянию здешней магии. Слот понимал, что Паук вряд ли оставит безнаказанным отступничество одного из лучших своих воинов. Поэтому всякий раз, когда Люгер узнавал в поведении варвара признаки очередного надвигающегося кошмара, он не мог отделаться от мысли, что, возможно, именно сейчас, прямо на его глазах, свершается бескровная, но неотвратимая месть.
Иногда, в редкие минуты покоя, Стервятник апатично размышлял о том, кто же преследует варвара, отправившегося в добровольное изгнание. Бывают ли у него столь же яркие и гнетущие видения? Являются ли ему призраки мертвецов? Терзает ли его нечистая совесть?.. А если подобная изощренная отрава медленно убивает разум, то существует ли противоядие? Во всяком случае, Слот даже не подозревал, насколько Кошачий Глаз близок к безумию.
Вероятно, хватило бы небольшого толчка, чтобы шаткое равновесие нарушилось.
Но это произошло позже, когда Тени уже отступили.
…Атаки Неприкасаемого Песка почти прекратились после того, как трое чужеземцев пересекли границу территорий и углубились во владения клана Травы. Люгер наконец избавился от терзавших его кошмаров, а Кошачий Глаз, казалось, полностью восстановил силы и способность ориентироваться в невидимых потоках эманаций.
Снова ведомые варваром, Стервятник и Кравиус-Дзург неуклонно приближались к Долине Дракона. И теперь на их пути были только воины Травы и Пепла.
Глава сорок седьмаяБезумец в пыли
Двигаясь вдоль потока на юго-запад, странники возвращались к заброшенному городу.
Больше недели прошло с того дня, как они покинули селение клана Паутины. По мере приближения к окраине Кзарна зеленая заря сияла все ярче, поэтому Люгер предпочел ехать всю ночь, а днем отсидеться в одном из бесчисленных закоулков городского лабиринта. В обнаруженном на рассвете хранилище удалось пополнить запасы пищи и воды. Все было готово к последнему броску через обитаемую полоску земли, но Стервятник не торопился. Он решил действовать наверняка и выбирал удобный момент.
Спрятавшись среди развалин, он видел воинов Травы, отправившихся в Кзарн за добычей, а также более многочисленный отряд варваров, охранявших подступы к проходу. В конце дня вернулись двое из трех разведчиков, но, похоже, соплеменники не придали этому особого значения — смерть в Кзарне была для них более чем обычным делом.
С наступлением суперек, когда фигуры людей сделались неразличимыми, Люгер покинул свой наблюдательный пост и отправился на то место, где его ждал Кошачий Глаз, заодно присматривавший за Дзургом. Тут Слот обнаружил, что их компания увеличилась на одного человека. Но человека ли?
В десяти шагах от Кравиуса и почти напротив варвара на большом плоском камне расположился старец, облаченный в белые лохмотья. Сначала Слот принял его за очередного незваного гостя из числа тех, которых посылал Неприкасаемый Песка, причем Слепой Странник показался бы далеко не самым худшим из них. Но потом Люгер обратил внимание, что лошади ведут себя беспокойно. Да и полированная бронза отразила старца в полной, столетиями немеркнущей красе.
Слот не был обескуражен. Еще в Валидии он успел привыкнуть к внезапным появлениям и столь же неожиданным исчезновениям Странника. А вот Кошачий Глаз выглядел по меньшей мере растерянным, и это было заметно даже в сумерках.
Слепец повернул голову в сторону приближавшегося Стервятника, и тот увидел, как блеснули бельма его незрячих глаз.
— Неплохо, Люгер, — снисходительно похвалил Странник. — Ты все-таки добрался туда, где не бывал никто из живущих к северу от Вормарга… Нам доставляло немалое удовольствие следить за твоими похождениями. Какая настойчивость, какая изворотливость! А сколько высокопоставленных мертвецов! Превосходно! Но всему есть предел. К моему величайшему сожалению, я не могу позволить тебе зайти еще дальше.
— Ты собираешься меня остановить? — спросил Люгер с нескрываемой издевкой. Он не знал случая, чтобы Слепой Странник лично вмешался бы в чьи-нибудь дела. До сих пор самым отвратительным в Страннике Слот считал назойливую привычку награждать встречных зловещими пророчествами, которые имели неприятное обыкновение сбываться. Но то, что на родине казалось всего лишь чудачествами безобидного старика, здесь, в южной пустыне, претерпевало необратимые изменения.
Люгер небрежно и как бы случайно взялся за рукоять варварского оружия, потом сообразил, что звук выстрела может привлечь внимание находившихся неподалеку воинов Травы. Поэтому он решил еще немного потянуть время.
— Странный ты человек, Люгер, — сказал слепой, поднимая к небу свое вечно юное лицо и как будто прислушиваясь к чему-то, оставшемуся за облаками. — Разве я не говорил тебе, что ни одна женщина не стоит целого мира? Жалкий человек! Ты даже не можешь вообразить, во что ввязался. Боюсь, эти игры становятся слишком опасными. Не для тебя — ты уже почти мертвец. Извини. Я ведь предупреждал, что ты плохо кончишь…
— Странное ты существо, — в тон ему проговорил Стервятник, не терпевший угроз и насмешек. — Сначала ты появлялся без приглашения и давал советы, которых у тебя никто не просил. Надо признать, они оказались дельными, а мои опасения вполне оправдались. Теперь, когда я почти у цели, ты надеешься, что меня заставят повернуть назад твои дурацкие предостережения?!
Гладкое лицо слепца прорезала беззубая усмешка.
— Если ты немного подумаешь, то поймешь, что мои советы были двусмысленными и содержали в себе загадку. Но есть вещи, которые выше твоего жалкого понимания. И есть тайны, которым лучше оставаться нераскрытыми. Да, я советовал тебе бояться нарисованных глаз, но разве не он привел тебя в южную пустыню? — Странник безошибочно ткнул пальцем в ту сторону, где стоял Кравиус. — Я говорил тебе, чтобы ты остерегался двоих, похожих в одном, но разве не двое слуг Гедалла сопровождали и охраняли тебя на этом пути? От черного лебедя тебе хватило ума спастись самому. Что же касается огненной лисицы…
Он замолчал, зато Люгер вдруг увидел два слабых, но хорошо заметных в сумерках луча, которые исходили из глазниц слепца. Лучи падали в бесконечность, не рассеиваясь в воздухе, и в каждом из них бешено плясали пылинки.
Странник сделал резкое движение головой, запрокинув ее так далеко назад, что казалось, рисковал сломать себе шею. Лучи прочертили двойную линию, разрезав плотный и низкий облачный слой. Этот разрез не исчез даже после того, как лучи погасли. Затем обе линии слились в одну, образуя темную трещину. Ее края раздвигались, и вскоре она превратилась в зияющий провал.
Сверкающее великолепие южных звезд, рассыпанных в густо-фиолетовом небе, открылось взглядам человека и варвара. Это зрелище завораживало. Облака напоминали стада испуганных овец, жавшихся друг к другу и не смевших пересечь границу гигантского небесного коридора. Над его восточным краем восходил сплющенный ярко-оранжевый Глаз Дьявола, заливавший пустыню и город своим холодным светом. В тех местах, куда не проникали красноватые лучи, сгущались глубокие тени. На минуту Люгеру, вообще-то не склонному к пустым фантазиям, почудилось, что зверь, покрытый мерцающей шерстью, разинул пасть на четверть небосвода, однако тут же облака стали затягивать разрыв, гася собой звезды…
Слот отдал должное магическим способностям слепца. Прежде он считал, что устроить в небесах столь грандиозный катаклизм по силам лишь лилипутам. Но Люгер, по крайней мере, видел звезды и раньше. А вот Кошачий Глаз смотрел на них, скорее всего, первый раз в жизни. И, как оказалось, последний.