Чем старая вера хуже новой?
В государстве произошел раскол. Одни выступали за новую веру – Никелевую, другие – за старую. Царь и патриарх жестоко искореняли инакомыслие. Тысячи людей были казнены. Тысячи бежали с Куличек. Запустели города, деревни и монастыри.
Два епископа, Петр и Павел, построили летучий корабль и отправились на поиски сказочной страны Беловодья, о которой рассказывается в древних книгах. Те приверженцы старой веры, кому не нашлось места на чудесном судне, покидали отчизну – уходили в черкасскую землю и дальше, к ляхам и сарацинам. Те же, кто остался на Куличках, скрывались от властей в безлюдных местах.
– Вот и весь сказ. Теперь, сын мой, давай-ка спать! – закончил настоятель.
На рассвете Симеона и Ивана разбудили удары в било. Чернец засобирался в часовню.
– Мы больше не увидимся, поэтому слушай меня внимательно. Тебе пора отправляться в дорогу. Три моих совета помогут тебе. Во-первых, возьми сию книгу. Это святое Евангелие, в нем изложена наша истинная вера. Читай его, без него ты ничего не поймешь.
И Симеон подал царевичу небольшую книгу в потертом бархатном переплете.
– Во-вторых, запомни самую простую молитву, она тебе пригодится. Молитва коротка, всего два слова: «Господи, помилуй». Но в них заключается великая сила. Где бы ты ее ни произнес, на земле, под землей, даже на дне морском, Бог услышит тебя.
Настоятель вздохнул. Раздумчиво глянул в голубоватое потное окошко. Обитель будто большим пуховым одеялом была укрыта туманом.
– В-третьих, без лошади нельзя. Тебе нужен настоящий богатырский конь. По дороге на Сорочинцы увидишь большой курган. В нем погребен славный витязь, живший много веков назад. С ним заживо похоронен его добрый конь. В полночь, когда закричит сова, поднимись на курган. На вершине увидишь камень с кольцом. Потяни за него, курган раскроется, и из него выйдет богатырский конь. Он будет твоим верным спутником и помощником. Только смотри, не бойся ничего. Ежели испугаешься, коня не добудешь и сам погибнешь.
Напутствуемый Симеоном, Иван вышел из скита. Напоследок настоятель благословил царевича и дал в дорогу небольшой узелок с половиной каравая, луковицами и вареными яйцами.
Юноша прошел поляну и вступил в прозрачный светлый лесок. Солнце наконец взошло. И как-то необыкновенно посветлело, порозовело все вокруг.
Вот лесок поредел. Иван увидел поля и луга, а среди них – широкую пыльную дорогу. Царевич вышел на нее. Сафьяновые сапоги он решил приберечь. Разулся, связал ушки голенищ бечевкой и перекинул через плечо.
Был первый день июля.
Глава 20
Иван шел по дороге и думал: «Не прав преподобный Шпиц. Он считает, что все веры одинаковы, ведут к одной цели – к Богу. Но почему никто не любит иноверцев? Сарацины воюют с эллинами. Ляхи – с русскими. Все люди – братья, говорит Шпиц, но отчего происходят войны?»
Дорога провела царевича через первую черкасскую деревню. Она ничем не отличалась от деревень на его родине или на Куличках. Такие же курные избы и хаты, крытые соломой, покосившиеся плетни, приземистые сараи и амбары. Только все беднее и грязнее.
В придорожной канаве валялись толстые свиньи и играли голые дети. Женщины в истасканных рубахах хмурым взглядом провожали путника. За плетнями лаяли трусливые собаки.
Юноша прошел деревню и зашагал среди полей и лугов. Светило солнце. Воздух нагрелся, и горизонт дрожал в его теплых струях.
Вскоре Иван нагнал невысокого мужичка, босого, в латаных штанах, поношенной свитке и рваной шапке. Он нес, перекинув через плечо, мешок, в котором лежало что-то небольшое и круглое.
Царевич хотел прибавить шагу, но остановился. Ему послышался тихий плач. Юноша взглянул на прохожего. Нет, тот не плакал. Напротив, у него было довольное и безмятежное лицо. Плакал мешок:
– Мяу-мяу, спасите! Мяу-мяу, помогите!
– Кто это, дяденька, у тебя в мешке? – полюбопытствовал Иван.
– А тебе какое дело, цуценя? – огрызнулся мужичок.
– Невежливо, дяденька, с незнакомыми людьми так разговаривать! – взялся за саблю царевич.
Прохожий испугался и открыл мешок.
– Что ты, паныч, жартов не понимаешь. Кошка там, самая обыкновенная кошка.
И мужичок вытащил за шкирку маленькую серую кошку, но не обыкновенную, а сказочную – в измятом синем сарафане и сбившемся белом платке. Кошка поджимала хвост и жалобно мяукала.
– Куда же ты несешь ее?
– Ведомо куда, к шкуродеру.
Кошка замяукала еще жалобней.
– И сколько он даст за нее?
– Грошик.
– На, держи рубль! – юноша вынул из кармана неразменную монету. – А котейку отдай мне.
– Ты что, хлопец, сдурел? За паршивую животину целый рубль! – засмеялся мужичок.
Однако взял деньги, отдал Ивану пушистый товар и, размахивая пустым мешком, быстро пошел дальше.
Царевич посадил кошку за пазуху. Она больше не плакала, но внимательно смотрела зелеными глазами на юношу.
– Мур-мур! Благодарю тебя, добрый молодец. Ты спас меня. Но ты не будешь меня обижать?
– Что ты, милая, как можно обижать такую красавицу, да еще и говорящую.
– И за хвост не будешь тянуть?
– Что ты!
– И за усы не будешь таскать?
– Как можно! Давай-ка лучше присядем, отдохнем и поедим.
Дорога вброд пересекала мелкую речку. Ее низкие берега густо поросли камышом и кустами вербы. Юноша сел в тени, достал из узелка хлеб, яйца и лук. Наковырял для кошки мякиша, очистил несколько яиц.
– А рыбки у тебя нет? – спрашивала кошка, смешно поправляя платок лапками, как руками.
– Нет, милая.
– А сметанки?
– И сметанки нет. Есть лук.
– Лук я не ем, у меня от него отрыжка, – застенчиво сказала кошка, вздохнула и принялась с удовольствием уплетать мякиш и яйца.
Царевич дивился на нее и не мог надивиться. Вот так чудо! Говорящая кошка, да еще в сарафане и платке.
– Как зовут тебя, красавица?
– Тусильда. А тебя как?
– Иван. А кто этот живодер?
– О, это гицель! Он ходит по городам и деревням, ловит бездомных собак и кошек и продает скорнякам. А те из нас шьют шапки.
И Тусильда снова заплакала. Юноша, глядя на нее, прослезился.
– Расскажи мне о себе, кисонька.
– Мяу-мяу! Я не простая кошка, а говорящая. И родители мои были говорящими. Они заботились о моем образовании, поэтому отдали в сказочную школу. Не смотри, что я серая. Я барышня грамотная, ученая, знаю аглицкий и франкский языки, хорошие манеры. Как родители померли, осталась я одна, горемычная сирота. Стала ходить по деревням, крестьянам крыс и мышей выводить. Кто даст за это кусочек колбаски, кто рыбки, кто сырку. Так и живу, по чужим дворам побираясь.
И Тусильда безутешно зарыдала, утирая слезы лапкой.
– Как же ты попала в мешок гицеля?
– Мяу-мяу, по неопытности. Он, злодей, подманил меня рыбкой, схватил и сунул в мешок. Если бы не ты, Ваня, быть мне шапкой.
– Что же ты будешь теперь делать?
– Не знаю. Пойду дальше мыкаться по людям.
– Замуж тебе надо, Тусильда. Негоже красной девице одной жить.
– Да кто меня замуж возьмет, горькую сиротинушку? За обыкновенного кота я не пойду. А за говорящего, так где найдешь его?
– Есть у меня на примете жених для тебя. Котофей Котофеевич – важный, толстый, пушистый. А самое главное – говорящий. Пойдешь за него?
Кошка перестала плакать и с любопытством взглянула на царевича.
– Да хоть сейчас. Только где он, твой жених?
– Не переживай, сейчас все будет! – улыбнулся юноша, достал из-за пазухи тряпицу, развернул и вынул три кошачьих уса. Разорвал один ус, и тотчас появилась баба Яга. Она только что поставила тесто для пирогов, и ее руки были еще в муке.
– Здравствуй, соколик! Что, понадобилась моя помощь? – старушка вытерла руки о передник.
– Здравствуй, бабушка! Нет, помощь не нужна. У меня добрые вести – я исполнил твою просьбу, нашел невесту для Котофея. Смотри, вот Тусильда – писаная красавица.
Колдунья, охнув, села на траву возле юноши и стала гладить кошку. Та замурчала и залезла к Яге на руки.
– Мур-мур! Бабушка, от тебя блинками и сметанкой пахнет. Ты угостишь меня сметанкой?
– Угощу, моя красавица.
– Мур-мур! А рыбка у тебя есть?
– И рыбка есть. И ей угощу, изумрудная моя. И топленого молока дам, и творожка, и пенок.
Старушка от умиления заплакала.
– Ах, Ванюша, как ты мне удружил! Даже не знаю, как и благодарить. Проси у меня все, что только пожелаешь. Хошь, сапоги-скороходы. Хошь, шапку-невидимку. Хошь, машину-самокат.
– Ничего мне не нужно, бабушка. Хочу лишь, чтобы Тусильда была счастлива и больше не знала горя и нужды. И чтобы твой Котофей с ней был счастлив.
– Тогда я потороплюсь восвояси, а то тесто убежит.
Царевич помог старушке подняться. Яга расцеловала его.
– Добрая у тебя душа, милок. За твою доброту ожидает тебя награда.
Кошка тоже поцеловала юношу – нежно ткнулась розовым носом в щеку.
– Мерси сердечное, Ваня. Могла ли я подумать, что сегодня будет такой необычный день? Ты меня и от смерти спас, и жениха мне нашел. Если бы не ты…
И слезы опять потекли из зеленых глаз Тусильды.
– Ничего, милая, теперь все будет хорошо. Прощай! – царевич напоследок погладил кошку.
– Прощай, соколик! – махнула рукой Яга и исчезла с Тусильдой. Будто и не было их.
Юноша собрал остатки еды в узелок и бодро зашагал по дороге.
Изредка встречал путников. Еще реже – телеги, запряженные костлявыми лошадьми или тощими волами. Все шли и ехали неспешно. И никто не обращал внимания на парня в иноземном дорогом кафтане.
Черкасская земля всем походила на сказочное царство и Кулички. Та же скудная природа – поля и луга. Только лесов меньше. И сколько деревень ни проходил Иван, все они были бедны. Редко где увидишь церковь с колокольней, тесовую крышу или чисто беленую хату.
На безоблачном небе сияло солнце. День казался бесконечным, как бесконечна была пыльная дорога. Царевич устал. Ждал, когда же покажется богатырский курган.