– Я слышал, твоя милость собирается ехать к королю Зыгмунту. Не мог бы ты взять с собой меня и двух моих товарищей?
Тарас хмуро оглядел юношу. Тот был одет по-заграничному и богато. Дорогие сафьяновые сапоги. Многоценная сабля на боку. Отчего же не взять?
– Шляхи у нас бесплатные. И мой никем не куплен. Езжай со мной, если охота. Ты, я бачу, хлопец важный. Только чтобы без озорства. Я по государственному делу еду. Мне в пути неприятности не нужны. Выезжаем послезавтра.
И пан мрачно уставился в пустую тарелку, дав понять, что разговор окончен.
Царевич вышел от Храповицкого и вернулся в Златоверхую обитель.
На монастырском дворе Иван остановил суетливого монашка.
– Нет ли у вас какого-нибудь духовитого старца, чтобы поговорить о Боге и вере?
– Есть, паныч, у нас батюшка Опсимат, чудный прозорливец. Сходи к нему. Он вон в той келье живет.
Царевич застал старца за делом. В одном исподнем – портках и рубашке – он сидел на полу и прилаживал мочальный хвост к воздушному змею. Но даже в таком виде монах был весьма благообразен: сед, долгогрив и розовощек.
Опсимат поднялся и с улыбкой глянул на посетителя.
– Прости, хлопец, бачишь, я ерундой занимаюсь. Не монашеское дело, но, если дети просят, как откажешь?
– Я хочу, отче, поговорить с тобой о Боге и вере.
– Нашел с кем размовлять! Я самый последний дурень на свете.
– Но все-таки ответь мне. Сколько я ни езжу по свету, никак не могу понять, что такое вера.
Старец вытер о рубашку руки, запачканные клеем, пригласил гостя сесть на лавку и сел рядом.
– Ах, паныч, чтобы понять веру, нужно немногое. Что сказано в наших книгах? «Аще кто не примет царствия Божьего, как дитя, не войдет в него». И еще что сказано? «Аще не обратитесь и не будете как дети, не войдете в царство небесное». Будь как дитя: чистосердечен, прост и доверчив. Тогда и Бог пребудет с тобой. И вера твоя будет несомненна.
Юноша чуть не рассмеялся.
– Как это – быть как дети? Воздушных змеев клеить?
– Может, мои слова тебя обидят, но давно ли ты сам, хлопец, змеев клеил, играл в бабки и лапту? И кому было погано от этого? Никому. В этом и заключается смысл слов «будьте как дети». Дети не ведут войн. Дети не убивают друг друга. Не грабят и не насилуют. Ах, если бы взрослые так жили!
Иван обиделся. Он не любил, когда намекали на его малолетство. Сразу вспомнились братья, они были намного старше. Димитрий – на десять лет, Василий – на пять. Сколько насмешек он претерпел от них! А еще братья обзывали его дурачком или дураком.
Царевич попробовал съязвить:
– Да, старче, от бабок и лапты недалеко до Господа Бога.
– Ты не поверишь, паныч, но гораздо ближе, чем тебе сдается. И не обижайся на мои слова. Напрасно ты думаешь, что я насмехаюсь над твоим малолетством. Наоборот, я его благословляю. Подивись на меня. Я сивый и квелый дед. А ведь когда-то и мне было восемнадцать лет. Не досадуй на свою молодость. К сожалению, это временный недостаток. Когда-нибудь и ты поседеешь и полысеешь. А пока не смущайся своего возраста и цени его.
Опсимат подмигнул и пропел:
В жизни раз бы-ва-ет
Восемнадцать ле-е-т!
Юноша провел рукой по волосам, словно проверяя, на месте ли, и рассмеялся:
– Ты еще скажи, отче, что Богу угодны не только бабки и лапта, но и сказки и побасенки.
– А что поганого в сказках? Они с колыбели учат нас различать добро и зло. В побасенках мы находим великий смысл, представленный не зримо и явно, а прикровенно и тайно. Недаром один умный человек написал: «Сказка ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок». А другой умный человек добавил: «О, да пребудут же вечно святы в потомстве имена благосклонно внимавших таким побасенкам. Чудный перст провидения был неотлучно над главами творцов их». И Христос-свет излагал Свое учение не просто, а притчами. Не зря сказано в священных книгах: «Все сие говорил Исус народу в притчах и без притчи не говорил им».
– Вижу, ты много читал, старче, – заметил Иван. – Но рассказываешь мне не о правой вере и мудрых книгах, а о какой-то ребячьей ерунде.
– Это не ерунда, хлопец. Просто мудрость открывается по-разному. Кому-то через книги. Кому-то через побасенки. Ты же сказочный царевич и должен это разуметь. Умный человек послухает иную побасенку и на ус намотает. А глупый только обидится.
– Разве можно обижаться на детские потешки?
– Конечно, можно. Если человек настолько глуп, что не отличает ложь сказки от правды жизни, то непременно обидится на побасенку. Вспомни, о ком рассказывается в них. Не только о добрых молодцах и гарных дивчинах, но и о царях. А цари в сказках всегда неумны, жадны и жестоки. Вот послухает какой-нибудь самодержец побасенку да призадумается. Мол, что это набрехали? Почему мы, цари, в таком непотребном виде представлены? Призадумается, ручками всплеснет и воскликнет: «Ах, Боже мой! Что станет говорить княгиня Марья Алексевна!» И невдомек ему, царю, что это небылица, потешка и брехня.
И Опсимат еще раз подмигнул.
– Вот что еще может случиться. Найдется щелкопер, бумагомарака, вставит в сказку не только нашего царя, но и соседнего короля, и заморского шахиншаха, и патриарха, и кардинала, и самого святейшего папу, и тебя, и меня. Чина, звания не пощадит! И будут все скалить зубы. Что прикажешь робить? Обижаться? Но ведь глупо обижаться на побасенку. Если ты на нее обижаешься, значит, глуп и не понимаешь, что это ложь.
– Что ты все о сказках и побасенках талдычишь? – рассердился юноша. – Пойду я. Нечего ты не можешь поведать о вере.
– Постой, хлопец! Не сердись и не хмурься. Если ты шукаешь правую веру, то запомни, на белом свете нет ничего правее и святее евангельской истины. Шукай ее, только ее. Запомни, эта истина светла и ясна, как солнце, как небо. Поэтому прогони с сердца и с лица хмурые тучи. Послухай слова Христовы: «Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они помрачают лица свои, чтобы показаться людям постящимися. Ты же, когда постишься, помажь голову твою и умой лицо твое, чтобы явиться постящимся не людям, но Отцу твоему». Разумеешь? Не будь уныл, не будь мрачен. Радуйся! Ибо наша радость вечна, как вечен наш Бог.
– Чему же мне радоваться?
– Радуйся Господу. И апостол о том пишет: «Радуйтесь всегда о Господе, И паки говорю: радуйтесь». И Сам Господь говорит: «Радуйтесь и веселитесь, ибо мзда ваша многа на небесах». Наша христианская вера – вера радости и света. Вот ты не уразумел смысл слов «будьте как дети». А ведь все мы, христиане, являемся детьми – чадами Бога. Послухай, что говорят наши книги: «Тем, которые приняли Его, дал власть чадами Божьими быть». Вот чему надо радоваться. Христианин уже не сын крови, похоти плоти и похоти мужа. Он сын Самого Господа. Разумеешь?
Глава 26
Сначала Ивану казалось, Опсимат говорит глупо и бестолково. Но, вслушиваясь в слова чернеца, царевич неожиданно понял, что они исполнены несомненной мудрости и силы. Его сердце сильно забилось, голос прервался от волнения.
– Кажется, отче, я понял. Выходит, христиане – дети Божьи?
– Так, паныч.
– Значит, и я, ежели приму вашу веру, стану чадом Божьим?
– Так. Об этом хорошо пишет апостол: «Соединяющийся с Господом един дух есть с Господом».
– А другие люди… Которые не христиане, кто они? Не дети Божьи?
– Нет, хлопец. Они дети дьявола. О том и Господь говорит в писании: «Ваш отец дьявол. И похоти отца вашего хотите творить». Как пастырь отделяет овец от козлищ, так и Бог отделяет верующих в Него от неверующих.
– Что же делать мне, чтобы стать чадом Божьим?
– Ничего особливого. Только веруй в Бога Христа. Ведь Он Сам говорит: «Все возможно верующему». И апостол говорит: «Без веры же невозможно угодить Богу». Веруй и живи по вере.
– Как это – жить по вере?
– О, это дюже просто. Соблюдай две заповеди. Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душой твоей, и всей мыслью твоей. И возлюби ближнего твоего как самого себя.
– Что значит – как самого себя?
– И это просто. Христос учит: «Во всем, как вы хотите, чтобы люди творили вам, так и вы творите им». Ты же не хочешь, чтобы тебе творили зло? Вот и сам не твори зла другим.
Так юноша и старец беседовали некоторое время. Наконец Иван собрался уходить, Кланяясь, попятился к двери, но вдруг остановился и смущенно проговорил:
– Мне сказали, батюшка, что ты чудный прозорливец. Не мог бы ты заглянуть в будущее и сказать, скоро ли я найду веру и найду ли вообще.
Опсимат рассмеялся:
– Ох уж эти люди! Чего только не набрешут обо мне, старике. Все желают знать, что будет. И ты желаешь знать будущее? Изволь! Веру ты найдешь. Но не так скоро, как хотелось бы тебе.
– Где же я найду ее?
– Не здесь. А за горами, за лесами, за широкими морями.
– За морями? А какая она, самая наилучшая вера?
В ответ старец дурашливо пропел:
А лоб у нее, точно мрамор бел,
А щеки горят, будто маков цвет.
Он сел на пол, скрестил ноги и снова стал прилаживать мочальный хвост к воздушному змею. Удивленному гостю чернец сказал:
– Иди с Богом, сын мой! Да благословит тебя всемилостивый и всесильный Господь. Больше я ничего не скажу. И не отвлекай меня от важного дела.
Озадаченный юноша направился в гостиницу. Шел по монастырскому двору и думал о тех удивительных вещах, что узнал от Опсимата. Подумать только, каждый человек может стать чадом непознаваемого и невидимого Бога.
Иван попытался представить себе Господа. На сей раз ничего не получилось. Только вообразилось подножье Божьего престола, окутанное ослепительно-белыми облаками. Вокруг подножья стояло бесконечное множество людей: иноки и воины, бояре и цари, мужчины и женщины, старики и дети. Все светлоликие, в блистающих одеждах. Все смотрят куда-то вверх.
Царевич так размечтался, что чуть не ударился головой о низкую притолоку.