– Коли хошь, бежим вместе. Наш корабль плывет в сарацинскую землю. Там попробуем найти твоего жениха.
– Нет, Иван, я не могу покинуть Эрос. В нашей стране, как, думаю, и в вашей, самоуправство женщин осуждается. У меня есть брат. Я живу под его защитой, в его доме. Именно он не позволил Плутону продать меня в рабство. И сама покинуть этот дом я не могу. Но, если ты попадешь в сарацинскую страну, молю тебя, разыщи там моего возлюбленного Нуса.
– Обещаю, что разыщу. А теперь, кажется, философы затихли. Или разошлись, или уснули. Попробую-ка освободить нас.
Царевич разбежался и попытался плечом выбить дверь. На третий раз это удалось. В доме все уже спали. Причем так крепко, что грохот, произведенный юношей, никого не разбудил.
– Все, София, иди к себе в комнату. Я останусь здесь до утра.
– Да благословит тебя неведомый мне Бог, добрый юноша. Как я тебе завидую. Завтра днем ты будешь далеко отсюда. Я же остаюсь здесь, с этим жестоковыйным народом. Прощай.
Девушка поцеловала Ивана в щеку и ушла в темноту дома. А юноша завалился на кровать и уснул.
Рано утром его разбудил раб-мавр.
– Вставай, господин, скоро за тобой придет лодка. Носилки уже ждут. Если желаешь, можешь позавтракать.
– Нет! – царевич бодро вскочил и вышел из комнаты. – Желаю скорее покинуть ваш проклятый остров. А где Плутон и прочие мудрецы?
– О, они вчера изволили знатно повеселиться. Думаю, раньше полудня не встанут.
– Что ж, придется покинуть этот дом, не простившись с хозяевами.
Юноша быстро пошел по переходам в атриум. Мавр едва поспевал за ним.
Иван уселся в носилки. Рабы подняли его и понесли по пустынным улицам города к морю.
На берегу возле большого камня, как и говорил Ганимед, лежал узел с урюпейским платьем царевича. Рабы опустили носилки. Юноша сошел на песок и велел носильщикам поскорее убираться восвояси.
На камне скучал Зигмунд Бред в философической одежде. Выглядел он неважно, бледно и помято. Вчерашние возлияния наложили на лицо хазарина печать вселенской скорби.
– Как цветы Афродиты? – усмехнулся Иван.
– Ах, не спрашивай! – махнул рукой целитель душ.
Царевич подошел к самой воде. На горизонте, падая в волны и поднимаясь, мелькала приближающаяся лодка с «Хироны».
Юноша скрестил на груди руки и мрачно воззрился на море. В хитоне и развевающемся на ветру гаматии он был похож на древнего героя, на какого-нибудь славного богатыря из эллинских преданий.
Глядя на волны, Иван думал: «Непременно надо будет вернуться на остров и разорить это осиное гнездо. Жаль, я без меча-кладенца. Иначе прямо сейчас пошел бы в Лабиринт и убил гадкого Минотавра. Да и Плутона с Арестом следовало бы хорошенько проучить. Ишь, искатели истины! Сколько невинных душ они загубили!»
Между тем лодка пристала к берегу. Царевич сел в нее и помог морякам втащить Бреда.
Дружно заработали восемь весел. Суденышко закачало. Остров за кормой стал стремительно отдаляться. И чем дальше отплывала лодка, тем прекраснее и чудеснее становился Эрос. Ясно обозначились на голубом безоблачном небе горные вершины. Забелели среди садов и рощ сахарные портики и колоннады.
Зигмунд свесился в море. Его тошнило.
Глава 65
Чем ближе становилась сарацинская земля, тем больше попадалось «Хироне» гребных и парусных судов: галеасов, галер, каравелл и каракк. Одни спешили к берегу. Другие удалялись в море.
Вскоре вдалеке показалась и басурманская столица Ниневия. Она появилась в полдень, когда Иван-царевич и Марко Полый стояли на носу «Хироны» и рассматривали горизонт.
– Гляди! – капитан протянул юноше дальнозоркую трубу. – Видишь, где море сливается с небом, блестит голубое и золотое? Это купола Ниневии.
Сердце Ивана учащенно забилось. Вот она, загадочная земля Мардука! Может быть, здесь окончатся поиски. Боже, как бы Тебя ни звали, поскорее помоги счастливо найти истинную веру и благополучно вернуться домой!
Вскоре можно было разглядеть не только купола, но и дома Ниневии, народ на улицах и высокие необычные деревья – пальмы. Галеас вошел в порт. И сразу же десятки утлых лодчонок устремились к нему. Черные от загара люди в тюрбанах и набедренных повязках протягивали морякам красивые ожерелья, яркие платки, клетки с диковинными зверями и птицами – обезьянами и попугаями – и кричали:
– Сахиб! Купи, сахиб!
– Да, принц, – заметил Марко. – Когда сойдем на берег, будь осторожен с местными жителями. Они лживы и вороваты. Может быть, они напрямую не ограбят, но постараются обманом вынудить купить втридорога какую-нибудь безделицу. Запомни, все, что продается в Ниневии, либо дешевка, либо подделка.
На корабль поднялся начальник портовой стражи. Полый вручил ему какие-то бумаги на имя шахиншаха. Начальник откланялся и удалился. За ним с корабля сошли и путешественники. Иван свел под уздцы Эльдингара.
На берегу капитана встречал его давний друг – хозяин гостиницы, а при нем рабы с носилками и лошадьми.
– Шлама! Мир тебе, брат Марко. – Гостинщик низко поклонился. – Давно я тебя не видал. Но сегодня ты осушил источник моих слез и утешил мое сердце. И ты вдвойне обрадовал меня, привезя сюда своего сына. Хвала Мардуку!
– Шлама, брат Хасан! – Полый обнял сарацина. – Этот молодой человек не мой сын, но мой друг Иван. Прошу любить и жаловать.
– Вах! Твои друзья – мои друзья. А теперь поспешим ко мне. Обед уже ждет нас. Слава Мардуку!
Сели на коней и поехали по людным улицам Ниневии, похожей на огромное торжище. Зигмунд Бред предпочел передвигаться на носилках.
Нестерпимо пекло белое солнце. Шумел базар. Горячо пахло пылью, нечистотами из узких темных переулков. Синим дымом плыл, курился капающий на раскаленные угли бараний жир.
В кофейнях сидели на вытертых коврах, жевали тугие лепешки, пили кофей, горько-зеленый чай. Курили, скашивая желтоватые белки глаз. Потом блестели копченые лица.
Лица вокруг только мужские. Женщин, с головы до ног укутанных в фередже – черные покрывала, нельзя было разглядеть. Все прохожие пристально рассматривали чужестранцев в непривычной одежде.
Царевич также с любопытством разглядывал сарацин. Казалось, на улицах Ниневии соединилось несколько народов, так разнились лица. Одни были похожи на русских – голубоглазые и светловолосые, только загорелые. Другие – на чернявых курчавых италийцев. Третьи не походили ни на кого – приземистые, с плоскими лицами и просвечивающими редкими усами. И, конечно, то тут, то там мелькали чернокожие мавры.
Бедняки одеты в грязные, неопределенного цвета рубахи до пят и в такие же грязные, засаленные шапочки, похожие на тафьи. Богачи в халатах, кафтанах и чалмах. У многих на ярких поясах болтались сабли или кинжалы.
Лица и одеяния сарацин различались. Но одно в них было общим – взгляд. Внимательный и недобрый, он сразу не понравились юноше. Исстари в этой стране на чужеземцев смотрели или как на возможных врагов, или как на возможный товар – рабов.
По дороге Марко Полый объяснял Ивану местные придворные обычаи:
– Тут такой порядок. Басурманский царь Ассаргадон не сразу примет нас. Сначала с нами побеседует визирь Салманасар – его наиглавнейший советник. Только после этого нас допустят к государю. Ожидать его приема мы можем неделями и даже месяцами. Поэтому пока мы будем жить в гостинице. Затем, после беседы с визирем, нас переселят в Сераль – во дворец.
– Зачем тебе шахиншах? – спросил царевич.
– Я должен получить от него охранную грамоту для дальнейшего путешествия по сарацинским землям. Без дозволения царя я не могу проезжать по его стране. Кроме того, я передал Ассаргадону несколько писем от папы Целестина и посла Митридата. Возможно, он захочет поговорить со мной об их содержании.
– А что делать мне?
– Жди, когда вызовут в Сераль. А пока мы поживем в гостинице, походим по городу, поглядим на здешние чудеса.
Гостиница Хасана оказалась приземистым глинобитным домом с плоской крышей и обширным внутренним двором. Во дворе у колодца рабы поили верблюдов.
– Что за неведомые звери? – спросил юноша у Марко.
– Это верблюды. Очень выносливые животные. В сарацинском краю просто незаменимы. Могут долго обходиться без воды, поэтому в пустынях и степях без них не обойтись, – важно разгладил бороду землепроходец.
В гостинице путешественников ждал обед: лепешки, сладости и всевозможные плоды, прохладительные напитки в кувшинах и необычное блюдо, похожее на кашу из сарацинского пшена с кусочками мяса.
Сели на пушистые ковры – стульев и столов не было. Рабы подали рукомой, лохань для умывания и полотенце.
– Это пилав – главное кушанье сарацин. Очень вкусно! – капитан указал спутникам на кашу с мясом. – Здесь едят руками. Будьте внимательны, друзья. За столом все берите только правой рукой. Левая рука считается нечистой. Взяв что-нибудь левой, вы смертельно оскорбите хозяина.
В одном из кувшинов оказался нагаль. Хасан налил гостям и себе по полной чаше.
– Как же Мардук? – удивился Зигмунд. – Я слышал, ваша вера строго запрещает пить вино.
– Что Мардук? – засмеялся сарацин. – Мардук не видит через крышу, что мы делаем. И окна мы закрыли ставнями. Он ничего не узнает. Не переживай, добрый путник.
Царевич, как обычно, отказался от вина. И гостинщик похвалил его:
– Молодец! Настоящий джигит! Юношам вино вредно. Оно горячит их и без того горячую кровь. Оно ослабевает их и без того слабый разум. Оно румянит их и без того румяные щеки. Ну, а я, старик, выпью за твое здоровье.
Обед прошел шумно и весело. Выпили не одну чашу вина. Затем гостей развели по комнатам. Хотя юноша порывался пойти осматривать город.
– Сейчас очень жарко, – отговорил Марко. – И потом, после такого долгого морского пути надо непременно отдохнуть. Завтра утром я с тобой пройдусь по Ниневии и покажу все достопримечательности. А пока пойди полежи.
Иван не раскаялся в том, что последовал совету Полого. Оказавшись в прохладной комнате, улегшись на полу, устланном кошмами, он тотчас уснул. И проснулся только к ужину.