– Вот! – Герман с чувством стукнул ладонью по свободному месту на консоли. – Что я тебе говорил? Он обнаружил планету!
– Используя наши данные по нашей же методике, наверное, это было легко.
– У него ведь стандартная прыжковая система, верно?
– Да, серия прыжков. Но усовершенствованная. Прыжки длиннее, их требуется меньше.
– Всё равно это медленнее моего одного. Запаса на месяца полтора.
– Тут выяснилось… он стартовал за месяц до тебя.
– Ого! А запас-то небольшой… – Герман бросил взгляд на радиорадар. – Пока, кстати, я не регистрирую никаких сигналов. Ни от его корабля, ни от буя. Джонни вылетел один?
– Да. На новом корабле крупного класса.
– Наверняка взял такой, чтобы уместилось побольше добывающих установок. Старых и неэффективных, но больше. Хочет, наверное, разом снабдить энергией все центральные планеты, – Герман ухмыльнулся. – Ладно, Робби, буду готовиться. Попробуй пока узнать, не выходил ли Джонни на связь. Медлить в любом случае нельзя!
– Медлить тебе и не свойственно, – кивнул друг.
Коммуникатор пискнул, изображение растворилось, появился логотип оператора квантовой связи и небольшая статистика: «Доступно – 32 минуты видеосвязи. Потери квантов за разговор – 2,7 %».
Эх, Джонни! Стал ещё одной иллюстрацией нынешних вольнопроходцев. Какое там общее благо! Всё сотрудничество прекратилось, как только он разглядел свою прибыль. Получил искомое и пропал. Ничего хорошего в ответ! Пожалуй, для Германа он сделал только одно: избавил от ненавистного стазиса – без слухов об экспедиции Джонни, решительности бы не хватило.
Герман подвигал регулировки частот и направлений радара – никаких примечательных сигналов. Он шумно выдохнул сквозь сжатые губы, добавил тяги двигателям (совсем немного – на грани отказа системы уклонения от астероидов) – и, удерживаемый магнитными вставками в скафандре, направился в грузовой отсек.
Там стояла установка высотой в три с лишним метра, яйцевидной формы, с плавными аэродинамичными линиями. На фоне тёмного функционального отсека она сверкала белым глянцевым композитом.
Герман осторожно, как по плечу старого друга, похлопал по гладкому корпусу и провёл рукой по лицевой панели, где под большими буквами «IMI Corp DEAR-7M» светился единственный индикатор. Панель сдвинулась, открыв пульт управления, поверх которого тут же вспыхнуло голографическое изображение, и под вдохновенное фортепиано заиграл рекламный ролик.
На фоне сменяющихся кадров корабля в завораживающем космическом пейзаже, поверхности планеты с бурлящей под атмосферным штормом оранжевой жижей и напряжённого лица рабочего на промышленном производстве приятная девушка в строгом белоснежном костюме говорила: «Быть уникальным… Быть впереди всех… Быть на грани возможного…» Ритм нарастал, кадры сменились космодромами, ревущими двигателями и большими флотилиями. Ведущая продолжала: «Открывать новые горизонты и расширять пределы человеческой расы…» Мелодия зазвучала нежно, появились счастливые семьи с детьми: «На благо своих близких и всего человечества!»
Музыка стала фоновой, и появилась модель самой установки. Девушка указывала на неё открытой ладонью: «Мы в Айми-Корп знаем: быть вольнопроходцем – непростой труд. И чтобы облегчить его, мы разработали новую добывающую установку ДЕАР-Семь. Опыт и новейшие технологии сошлись воедино». Первые буквы из произносимых фраз складывались вместе: «Бурение (Drilling). Добыча (Extracting). И накопление (Accumulating). Всё в одной установке (Rig)». Модель вращалась, демонстрируя озвучиваемые подсистемы.
«А теперь, благодаря системе маневрирования (Maneuvering), – буква „M“ заняла своё место в конце названия, а корпус раскрылся внизу, показав четыре симметрично расположенных двигателя, – вам больше не придётся вручную заниматься позиционированием в сложных условиях стихии. ДЕАР-Семь-Эм закрепится на указанной вами местности самостоятельно!»
Рассказ продолжился техническими сведениями.
Герман прервал рекламу, поймав себя на том, что улыбается.
Конечно же, ребята из корпорации работали на свой корыстный интерес, но в который уже раз этот ролик давал ощущение, будто действительно он здесь и сейчас делал дело, важное для многих.
Герман активировал прогрев установки. Та проснулась, загудела, шумно приоткрыла плотно прилегающие друг к другу панели, обнажая внутреннее устройство. Механизмы задвигали приводами, напряглись соединительные шланги, сопла засвистели воздухом, и грузовой отсек наполнился лёгким запахом машинного масла и гретого железа.
Вернувшись в кабину, пилот обнаружил её залитой лиловым светом FE-37, разросшейся до границ смотрового окна.
Подходящее расстояние для зондирования.
Вольнопроходец выстрелил с дюжину дронов в разные точки планеты. Лёгким автоматическим устройствам не составило труда опередить несущийся «Эвентус», и они изливали потоки данных уже через несколько минут, едва достигнув атмосферы. Там силы трения раскаляли их, а слой облаков они преодолевали будто бы даже с ускорением, после чего за пару мгновений исчезали – один за одним.
Что ж! Поэтому их и запускают пачками. Удача – если хотя бы один дойдёт до поверхности невредимым. В этот раз не вышло, но даже полученной информации хватило, чтобы цифры на проекции показали «6.5».
Герман сделал вызов и, дождавшись бородатого лица на экране, выпалил:
– Уже шесть и пять!
– В этот раз мы на пороге действительно чего-то крупного, – присвистнул Робби. – Даже немного пугает.
– На пороге пугающе крупных прибылей, как я погляжу!
Друзья обменялись одобрительным смехом, но Герман быстро помрачнел:
– Если только один человек нам всё не испортит… Удалось что-нибудь выяснить?
– Не много. Мой источник сообщает, что у Джонни нет квантового коммуникатора. Ждать сообщений от него не стоит. Если и придут, то с ним вместе по возвращении. Если вообще придут…
– Да перестань нагнетать. Влачит сейчас где-нибудь свою серию прыжков.
– И насчёт прыжков, – нахмурился Робби, – всплыла новая информация. Техник говорит, что Джонни интересовался усиленными стазисными капсулами. В них тело способно выдерживать очень серьёзные нагрузки. В теории это можно использовать для совершения серии очень быстрых прыжков.
– В теории?
– Технология экспериментальная. Практически нет статистики по переносимости быстрых прыжков человеческим организмом. Если он всё-таки установил усиленную капсулу, то ваше время в пути может оказаться схожим.
– То есть это надо ещё суметь физически перенести?
– Джонни тяготеет к биохакингу. Может быть, он как-то увеличивал свою выносливость. В любом случае, вероятность использования им серии быстрых прыжков есть.
– Не знаю, насколько высокая… – Вольнопроходец сверился с радаром. – По-прежнему никаких сигналов.
– Может, хранит радиомолчание?
– Да брось. Без буя на орбите не возникает никаких эксклюзивных прав.
– С ним могло что-то случиться.
– Вот если бы он прошёл через серию быстрых прыжков, тогда бы точно случилось! Как после такого управлять кораблём? – Герман помотал головой. – Думаю, он просто ещё в пути.
– Будем надеяться…
– Ладно, Робби… Я слишком быстро приближаюсь, буду запускать манёвр торможения.
Друг кивнул, и соединение прервалось.
До входа в плотные слои атмосферы оставалось около девяти минут, и в то время как развернувшийся брюхом к планете «Эвентус» замедлялся, пилот мог позволить себе роскошь выпить кофе из чашки. Пока кофемашина готовила напиток, Герман упёрся лбом в крышку шкафчика над ней и застыл. Только под опущенными веками едва уловимо двигались зрачки.
Джонни сам навязал эту борьбу. Довольно грязным образом к тому же. Иметь преимущество перед ним было приятно и казалось справедливым. Но почему же тогда вольнопроходец хотел, чтобы соперник не так уж сильно отставал?
Кофе был готов. Герман встряхнул головой.
Бред! Соперник есть соперник, а если не воздавать должное своей фортуне, она может и отвернуться. На пути к победе ещё много дел.
Пилот вернулся в кресло, где тревожные мысли улетучивались при созерцании цифр, достигших «6.9». Он закинул ноги на консоль и стал пить медленными глотками.
Писк радара прервал идиллию – нетипичные, обрывочные всплески сигналов, больше похожие на помехи. Многократно повторяемые длинные и короткие промежутки – определённо, они не были случайными.
Герман невольно дёрнулся и облился.
Наспех отряхнувшись, отпив большой глоток напоследок и отправив недопитую чашку в мусорный контейнер, он тут же сделал вызов:
– Робби, я регистрирую радиосигналы!
– Сигналы? От Джонни?
– Не знаю. Всё обрывочно. Сколь-нибудь осмысленного сообщения нет… Слои атмосферы плотные, ничего не разглядеть. Но сигналы идут от планеты.
– Может быть, естественная геологическая активность?
– Сомневаюсь. У меня радар такое отсекает сразу. Скорее всего, разумного происхождения… А индекс уже – шесть и девять, представляешь?!
– Да уж… Было бы обидно потерять такое!
– Как бы там ни было, пока буя на орбите точно нет, а значит есть шанс поставить свой. Моя Деар-Семь по скорости разом уделает все его установки. Пассивное торможение оставим на другой раз. Иду на планету на всех парах!
– Принято! Герман, осторожней там… – Робби проводил друга тревожным взглядом.
Экран потемнел, статистика показала: «Доступно – 24 минуты. Потери квантов – 5,5 %».
Пилот пристегнулся, схватил штурвал и уверенно добавил энергии двигателям.
Герман дал обратную тягу только вблизи входа в экзосферу. Спустя считаные мгновения «Эвентус» забился и заскрежетал. Вибрации силились вырвать пилота из кресла, а струи огненной плазмы то и дело вспыхивали вокруг корпуса.
Цифры альтиметра проворно уменьшались – как вдруг на отметке пяти тысяч метров застопорились. От невольного замедления корабль издал затяжной металлический утробный вой. Пружинка «Беллинсгаузена» сжалась до предела. Тело пилота с силой надавило на ремни и сразу упало назад в кресло – корабль рывком бросило вниз!