Разговор продолжался, вращаясь вокруг обычных в подобных случаях тем — состояния дел на ранчо — или в поместье, если так было вернее называть это селение, которым правил и владел отсутствовавший сейчас Микена. Суоми и остальные пассажиры — девушки были на этот раз вполне скромно одеты — вышли к трапу. Шенберг предостерегающим жестом велел им оставаться внутри корабля, на пороге люка, где и стояли они, наслаждаясь свежим воздухом чужой планеты. Местные же жители, фермеры, оставались снаружи, рядом с кораблем. Вид у всех был довольно жизнерадостный, здоровый. Во всем остальном они вполне могли быть глухонемыми — судя по их поведению. Не менее полутора десятков лет должно было пройти с момента, когда они в последний раз получали вести от космической цивилизации. Фермеры улыбались гостям, но говорил только Кестанд. Но даже он не спешил интересоваться, как идут межзвездные дела.
Очевидно, знакомиться с остальными пассажирами яхты Кестанд не собирался. И знакомить его с ними Шенберг тоже не был намерен. Во всей этой встрече было что-то заговорщицкое, как будто Шенберг и Кестанд были сообщниками-контрабандистами. На миг у Суоми появилось подозрение, но он его тут же отбросил, как смехотворное. Человек с таким состоянием, как Шенберг, не станет пачкать руки такой чепухой, как откровенная контрабанда, — если уж он и захочет ею заняться, то организует дело как следует, без свидетелей.
— Вы уже охотились? — спросил Кестанд.
— Нет. Я хотел сначала остановиться здесь и выяснить, какие новости у вас на планете.
— Ничего особенного у нас не произошло. — Кестанд, далеко не самый выдающийся оратор, которого приходилось слышать Суоми, начал дополнять то, что уже сообщил ранее Шенбергу относительно погоды, урожаев и перспектив охоты. — Настоящей охоты пока не было еще. В этот сезон мне не удается выбраться на север. Я бы сейчас был уже в пути, но меня оставил вместо себя Микена.
Шенберг терпеливо слушал Кестанда. По некоторым деталям разговора Суоми сделал вывод, что в прошлый раз Микена и Шенберг на яхте отправились на север, и очень даже удачно поохотились. Взгляд Суоми то и дело возвращался к ножнам и мечу, висевшим на поясе Кестанда. Ножны были кожаные, прикрепленные к ремню петлей. Рукоять меча, похоже, была пластиковая — хотя, скорее всего, это была кость или полированное дерево. Суоми пожалел, что плохо разбирается в примитивных материалах. Перебрав свои воспоминания, он пришел к выводу, что за последние тридцать лет он не видел человека, с какой-то практической целью носившего оружие. Конечно, этот меч мог быть лишь знаком власти. Но вид у меча был такой же деловой, как и у лопаты, которую держал один из фермеров.
Беседа перешла на перемены в правительстве и религиозных делах, имевших место за прошедшие пятнадцать лет — со времен последнего северного охотничьего сезона. Для Суоми это все было совершенно непонятно, но Шенберг, кажется, прекрасно в данной области ориентировался.
— Гора Богов делает большие успехи, — пробормотал задумчиво Шенберг, словно подтвердилось его подозрение. Потом спросил:
— А Турнир — его проводят, как и предполагалось, в этом сезоне?
— Да. — Кестанд взглянул на солнце. — Должны начать дня через два—три. От нашей местности мы выставили Вирами с Длинных Мостов.
— Вашей местности? — Шенберг немного удивился. — Но ведь до Длинных Мостов две сотни километров отсюда?
— Так это же мировой Турнир, для всего обитаемого мира, — Кестанд покачал головой. — Каждый из шестидесяти четырех районов — довольно большая область. Я бы хотел отправиться…
— Еще бы. Ты бы предпочел участвовать в Турнире, а не охотиться, я уверен. Если бы Микена не оставил тебя здесь, следить за поместьем.
— Нет. В любом случае, у меня не было бы шансов. Турнир — это дело богов и высших священников. Никто не должен присутствовать из зрителей. Даже эрл наш не получил приглашения. Микена и не пытался. А Вирам был лучшим бойцом в личной охране эрла.
Шенберг чуть нахмурился, но продолжать разговор на эту тему не стал. Суоми тем временем представил Турнир — в традициях старых рыцарских турниров из древней истории Земли. Рыцари в тяжелых сплошных латах, на скакунах, тоже защищенных латами, несутся друг на друга с громадными копьями, стараясь выбить противника из седла. Но едва ли здешний Турнир похож на старинные поединки — Суоми припомнил, что на Хантере не было подходящего заменителя лошадям.
Еще немного поговорив, Шенберг в самых вежливых выражениях поблагодарил за беседу и сведения, им полученные, и попросил передать ему из корабля сумку, специально приготовленную в ячейке возле люка.
— И еще те два контейнера, которые лежат в той же ячейке. Спустите это все сюда, джентльмены, будьте добры.
Суоми и де ла Торре сошли вниз по трапу, неся указанные предметы. Опустив сумку у ног Кестанда, Шенберг объявил:
— Это то, что я обещал привезти для Микены в прошлый раз. Батареи для ламп, кое-какие медикаменты. Передай, что я очень сожалею, что не встретился с ним. Если все будет хорошо, в следующий сезон я опять сделаю остановку здесь. И вот еще… — Он поднял два тяжелых контейнера и вручил их юноше: — Это тебе. Хороший металл для клинков и наконечников. Отдай их хорошему мастеру, пусть закаливает их в талой ледяной воде — здесь ее достать нетрудно.
— Я очень тебе благодарен. — Кестанд явно был рад подарку.
После того как рампатрап был поднят, люк задраен, Шенберг, не тратя более времени, поднял корабль в воздух. Он продолжал вести его на ручном управлении, взлетев по крутой дуге, которая постепенно перешла в горизонтальный полет, курсом на северо-запад.
Пассажиры на этот раз находились вместе с ним в рубке управления, сидя или стоя вокруг пилотского кресла, наблюдая за манипуляциями пилота. Когда полет выровнялся, де ла Торре спросил:
— И куда теперь, бесстрашный вождь? Отправимся посмотреть, как местные чемпионы проламывают друг другу черепа?
Шенберг вздохнул.
— Сначала — охотиться, Гус. Если верить парню, до начала Турнира еще два—три дня. Мне не терпится немного пострелять. — На этот раз, чисто формально, он посмотрел на спутников, сгрудившихся вокруг. — Как это вас устраивает, люди?
Под ними уплывала назад, на восток, планета. Солнце, на этой высоте снова ставшее бело-голубым, нарушило свой природный курс и тоже сейчас уносилось на восток. Индикатор контроля двигателей показывал, что генераторы работают на грани опасной перегрузки, — с такой скоростью несся корабль вблизи мощной притягивающей массы планеты. Шенберг в самом деле проявлял нетерпение. Он выдвинул на корпусе силовые поглотители, чтобы погасить звуковую волну, вызванную от рассекания воздуха корпусом яхты. С поверхности их на этой высоте никто заметить не мог, и услышать, соответственно, тоже.
Селеста и Барбара вскоре покинули рубку, чтобы снова задекорировать себя в современном интерстелларном стиле. Следующие несколько дней, как предполагалось, они не должны были попадаться на глаза местным представителям сильного пола, которых мода большого мира межзвездной цивилизации могла привести в шоковое состояние.
Атена, держась за спинку кресла Суоми, сказала:
— Интересно, нет ли здесь таких же охотников, как и мы. Инопланетных то есть.
Шенберг только пожал плечами. Суоми сказал:
— Думаю, могут быть — три—четыре. Ведь мало кто может позволить себе путешествие на частной яхте и притом иметь еще и склонность к охоте.
— Поскольку все мы имеем такую склонность, — заметил де ла Торре, — то нам повезло, когда мы нашли Оскара.
Оскар никаких комментариев не сделал, услышав сие. Суоми спросил у де ла Торре:
— Кстати, вы работаете у Оскара? Вы мне так и не сказали.
— У меня независимое дело. И на деловой почве мы с ним и познакомились. Примерно год тому назад.
Шенберг немного увеличил высоту полета, чтобы снять часть перегрузки с генераторов. На этой высоте мир, называемый Хантер, почти, казалось, выпустил яхту из цепких пальцев своего притяжения. На нескольких стенных экранах можно было наблюдать за движением терминатора — линии, делящей ночь и день. Она проходила по облачной пелене почти перпендикулярно к невидимому экватору, скрывавшемуся на дальнем юге. Южный полюс, полностью закрытый изгибом шара планеты, сейчас переживал середину семилетнего периода вечного солнечного дня. Солнце над ним уже год как миновало зенит и теперь по спирали все ниже спускалось к горизонту.
Через пару стандарт-лет солнце сядет полностью над южным полюсом и одновременно взойдет над северным полярным горизонтом. Сейчас же Арктика Хантера, где шла вторая половина долгой зимней ночи, должна выглядеть такой же безжизненной, как и поверхность Плутона, погребенная под солидным слоем замерзшей планетной влаги. Заря равноденствия ознаменует конец охотничьего сезона. Сейчас же он был в самом разгаре в средних северных широтах, где солнце недавно поднялось над горизонтом, с каждым днем все выше и выше поднимая дугу своего прохождения с востока на запад, принося с собой оттепель. Именно туда должен был сейчас направлять полет яхты Шенберг.
Когда Шенберг снизил высоту полета, примерно час спустя после посадки в обиталище Микена, они оказались в полусумеречном мире льда, голых гранитных склонов и фантастических, эрозией выеденных ледников, возвышающихся над долинами, полными гремучих водных потоков и буйно возрождающейся к жизни зелени.
Шенберг отыскал район, где охотники могли бы передвигаться среди льда и камня, и где имелась площадка, способная стать посадочным участком для яхты. На этот раз, прежде, чем открыть люк, он взял со стеллажа небольшое ружье. В открывшийся люк ворвался многоголосый рев мчащейся воды. Шенберг глубоко вздохнул и замер в проеме люка, выглядывая наружу. Остальные, как и раньше, сгрудились за его спиной. Селеста и Барбара, не одетые для такой погоды, дрожа, отодвинулись в самый тыл. Воздух был влажен и холоден, пах оттепелью, пробуждающейся инопланетной жизнью. Перед ними простирался ландшафт, слишком разнообразный и обширный, чтобы охватить его одним взглядом и в один миг. Тени южных гор простерлись далеко, до предгорий на севере.