Как только его провожатая села на один из стульев, она тут же открыла лицо, избавляя своего посетителя от необходимости вслух попросить ее о чем-то в этом роде. Внешность ее соответствовала снимкам, которые изучил перед этим Ломбок.
— Итак, что вы хотели узнать у меня, мистер…?
— Ломбок. Я работаю в департаменте Обороны.
Он держал наготове свое удостоверение личности, но Темисвар взмахом отказалась проверять правдивость его слов.
— Я верю. К тому же, это не имеет значения.
Вот так? Ломбок был удивлен, хотя вида не подал. А если я спрошу что-то, касающееся самых секретных данных? Хотя, если эта женщина и знала секреты, находясь на службе, сейчас они сильно устарели. Все, или почти все.
Вслух он сказал:
— Я произвожу психологическое исследование. Мой предмет — ветераны военно-космических сил. В прошлом году вы заполнили талон переписи, верно? И сейчас мы проводим выборочный контроль некоторых наших респондентов.
— Выборочный… — Это почему-то ее позабавило. — Если что-то происходит случайно, то происходит именно со мной.
Он едва не вскинул голову, услышав эти слова. Законы случайности имели отношение к одному секретному делу, о котором она знала и материалы которого все еще хранились в безопасности архивов на Лунной Базе.
— Так, насколько мне известно, ваша отставка была чисто добровольной, не так ли? На вас не было оказано давление — по какой-либо причине?
— Было оказано некоторое давление с целью изменить мое решение уйти в отставку. Я была довольно хорошим офицером.
— Да, были. — Он сделал паузу. — Глядя теперь в прошлое, что бы вы назвали истинной причиной вашей отставки?
— Причина остается прежней. Я начала понимать, что все, что я делаю на службе, — не имеет значения.
Ломбок сделал паузу, давая ей возможность развить свою мысль. Поскольку Элли ничего больше не произнесла, он начал с огромным усердием делать запись:
— «Но… имеет… значения…»
— А вы разве не включили звукозапись? Обычно так делают. Так делают? И как часто приходилось давать ей подобные интервью? И кто были эти люди?
— Если вы не возражаете…
— Ни в малейшей степени.
Ломбок сделал вид, что включает миниатюрный рекордер, который и без этого работал с самого начала.
— Итак, вы могли бы немного подробнее рассказать вот об этой причине, вашем осознании бесполезности службы в Силах?
— Просто не имела она значения. Ни военная служба, ни исследование космоса. Я начала понимать это после последней экспедиции. Не сразу, постепенно.
— Сохранение жизни в Галактике, борьба с берсеркерами — это не имело значения?
— Я знала, что вы так повернете. Нет, не имеет — в конечном итоге. Нет, мы в Храме не считаем себя сторонниками добро-жизни. Если бы берсеркеры в этот момент атаковали Землю, я бы дралась с нами, как я думаю. Да, я уверена, что дралась бы. Это была бы нормальная человеческая реакция, стремление защитить людей, которых я вижу вокруг, в том числе и себя. Хотя я и знала бы, что в конечном итоге это все неважно.
Ломбок пытался понять.
— То есть, вы просто не видели смысла в продолжении разведполетов?
Элли была в некоторой степени довольна, что он старается понять, о чем идет речь.
— Что-то в этом роде, — сказала она.
— Не расскажете ли об этой последней экспедиции?
Она переменила позу, скрестив сильные спортивные ноги. Даже под серой тканью вырисовывались красивые упругие мышцы.
— Если у вас есть время…
— Времени сколько угодно, — Ломбок щедро взмахнул рукой. — Куда вы направились, что видели, что делали. Как вы ладили с полковником Маркусом.
— Так он только полковник? Мне почему-то казалось, что он должен сейчас иметь звание повыше. Или погибнуть. — Сказано это было довольно равнодушным тоном, но без злорадства.
— Уверен, что эту историю вы уже не раз рассказывали, — сказал Ломбок.
— Да, рапорт был уже записан. Вы могли бы с ним познакомиться. А может, и познакомились. Признаюсь, я испытываю некоторое любопытство. Почему;вы пришли просить меня рассказать историю еще раз? И это одиннадцать лет спустя?
Он не знал, стоит или нет продолжать создавать иллюзию выборочного психологического анализа.
— Это была уникальная экспедиция. Разве не так? Я просто хочу услышать все из ваших собственных уст. Если вы не возражаете.
— Возражать? Нет, что вы.
Но она была достаточна умна и явно заново оценивала Ломбока. Элли выудила из складок серого одеяния пачку курительных палочек, предложила одну Ломбоку, задымила своей.
— Вы у кого работаете? В своем департаменте?
— Тупелов.
Некоторое время она это обдумывала, потом махнула рукой — не важно.
— Ну ладно. В общем, самое такое выдающееся — это то, что в секторе Ядра мы натолкнулись на одну штуку, о которой раньше никто не слышал. И даже не представлял, что она может существовать. Правда, это мы о ней не слышали. На самом деле, образование это было один раз до этого сфотографировано. Но в банках памяти СЕКЪЯРДА столько всяких чудес, что они даже не пытаются инструктировать поисковиков обо всем, В общем, когда мы вернулись в СЕКЪЯРД и показали, что мы нашли, к этой штуке приклеилось название «Тадж». На Земле есть такой Тадж Махал. Что-то очень большое и великое, с окружающей его аурой тайны. Название превратилось в официальное кодовое. Не знаю, как называют его сейчас.
— Что вы подумали, когда впервые увидели Тадж?
Взгляд Элли, ушедший куда-то в сторону, вернулся обратно к Ломбоку.
— Сначала это было укрытие, конечно. Надежда. Вы должны помнить, что наш корабль подвергся атаке. И нападение длилось почти без перерыва двадцать часов. И берсеркер был куда сильнее нас. И никто, кроме Маркуса, и не смог бы… Во всяком случае, в тот момент, когда мы увидели Тадж, я была на грани психологического срыва. Теперь я это осознаю. Когда мы вернулись на СЕКЪЯРД, меня на некоторое время положили в госпиталь. Вы это должны знать.
Он знал. Он улыбнулся, с сочувствием показывая, что готов слушать дальше.
Элли посмотрела на свою курительную палочку и отложила ее в сторону.
— Я сказала, что все случайное обязательно случается со мной. Так вот, в том полете случалось много случайных вещей. Очень любопытных вещей.
— А именно?
— Я не уверена, что сейчас смогу припомнить все. Прежде, чем на нас набросился берсеркер, мы обнаружили в свободном пространстве органические молекулы, аминные соединения. Которые раньше никогда не наблюдались за пределами атмосферы. Самая разнообразная органика, и в небытии.
— Извините, но я до сих пор не знаю, какова была первоначальная цель полета.
— Общий сбор данных. Не искать же нам было встречи с берсеркером — в нашем крохотном пара-корабле? — Молодая женщина замолчала, словно погрузившись в глубины своих, скрытых воспоминаний.
— Вы рассказывали об обнаруженной в пространстве органике…
— Да, правильно. Мы были весьма удивлены. В том секторе, у Ядра, довольно мало планет.
— СЕКЪЯРД. СЕКТОР ЯДРА. Я довольно мало знаю о нем. Но рассказывайте…
— Там очень высокая средняя плотность звездного вещества — более тридцати на кубический парсек. Мощный слой вещества туманности. Сложная навигация. Лабиринт туннелей, бутылочных горлышек. Кораблю легко попасть в ловушку. И многие попадались. Вот почему послали туда Франка.
— И вас.
— Да, я была довольно сильным пилотом. Мы столкнулись с нефтяными скоплениями. Вы поверите? И такой плотности, что местами возможно было бы устроить факелы! Если бы там имелся свободный кислород, то можно было бы зажечь «свечу» на биллион километров — вдоль всей средней линии зоны компрессии.
Снова пауза. У Ломбока создалось впечатление, что когда она начинала говорить, то имела в виду какую-то цель, но сейчас начала отклоняться в сторону. Несомненно, ей все это уже было безразлично. Он подсказал:
— Во время этого полета вы забеременели.
— Да. Я не знала, что вам и это известно… Я, естественно, принимала таблетки-контрацептики. Если бы я хотела ребенка, то следовало бы выбрать время более подходящее. И место тоже.
— Конечно.
— Но по какой-то причине контрацептивы не сработали. Да, в том полете все выстрелы наугад попадали прямо в «яблочко».
Кажется, вести беседу было для Элли тоже весьма безразличным делом. Не желая углубляться в тему о беременности, он спросил:
— Расскажите, как вам удалось уйти от берсеркера.
Сейчас Элли смотрела куда-то мимо Ломбока, словно перед ней был обзорный экран, и когда она снова заговорила, постепенно начало прорастать напряжение. Пальцы, сильные пальцы Элли, принялись теребить полу серой хламиды.
— Он шел прямо за нами… всего в нескольких километрах. Думаю, к тому времени он решил, что может легко нас взять, и хотел взять нас живыми. Когда мы вошли в Тадж, произошло… какое-то столкновение, сотрясение… не спрашивайте, я не смогу вам точно описать, что это было. Франк потерял сознание. Я не все время сохраняла сознание — во всяком случае, во время гипнозондирования на СЕКЬЯРДЕ они не нашли в моей памяти провалов.
— И что вы видели, чувствовали, переживали, когда были там? — Элли молчала и поэтому Ломбок добавил: — Как долго продолжалось это… погружение?
Элли бросила на него почти что жалостливый взгляд.
— Как долго это продолжалось? В отсеке Франка часы корабля зарегистрировали почти четыре часа погружения, как вы это называете. Часы в моем отсеке отсчитали одиннадцать лет.
Ломбок был знаком с этими цифрами. Он кашлянул и спросил хрипло:
— Это явно не какой-то релятивистский эффект.
— Явно. — Она коротко улыбнулась. — Иначе я бы вернулась на Базу со взрослым сыном.
— Значит, какое-то странное поле оказало воздействие на хронометры Это были стандартные часы на изотопе цезия?
— Да. Цезий-133. Следовательно, атомы цезия-133 изменили свое энергетическое состояние в наших отсеках с совершенно разной скоростью. Если бы вы были ученым, вы сейчас выглядели бы еще более озадаченным.