– А я уже спрашивала у соседки. Выходит, что ты раза в три чаще выезжаешь. Не нравится мне такая жизнь, Егорушка. Холодно, мрачно и сплошь всюду грязь. Мне с нею уже не управиться. И Нюра тоже выбивается из сил.
Егор больше отмалчивался, пока в начале весны не заметил как-то:
– Ты, баба, ничего за собой не замечаешь, а? – И пытливо смотрел в её почти чёрные глаза. – Смотри мне, а то прибью. Не посмотрю, что дочь останется сиротой. Подумала? Так ответь мне, супругу!
– Да что с тобой, Егорушка? – взвилась Анна.
Недовольство отразилось на её лице. Глаза заузились и излучали оскорблённую ярость.
– У тебя нет никаких причин не доверять мне. Если только… Вот воевода в твоё отсутствие постоянно попадается мне на пути. Так я стала редко выходить на улицу. Вот и всё, Егор!
Анна гордо вскинула голову и смело глянула на Егора. Тот был явно разозлён.
– Я так и догадывался, Анька! Смотри у меня, потаскушка! Сам голову отсеку!
Анна побледнела, хотела ответить, но слова застряли у неё в горле. Лишь слёзы заблестели в глазах, готовые излиться на побледневшие щёки.
Она демонстративно занялась дочерью. Та, слыша перепалку, заплакала. Ей уже шёл третий месяц, и девочка выглядела просто обворожительно. Такие же тёмные глазки, как у матери, и жёлтенькие волосики, как у отца, уже отросшие и курчавые. Даже бровки были намного темнее, чем волосики на голове. Её назвали Еленой, и сейчас Анна шептала ей нежно, задушевно, успокаивая:
– Не надо плакать, моя Леночка, солнышко яркое! Тебя никто не обидит. Я не позволю причинить такому солнышку ничего худого!
Егор же постоял с минуту и вышел злой и негодующий. Не зная, что подумать, что сделать и как разрешить то, в чём он подозревал жену. И вдруг с удивлением подумал, что острое желание Анны убраться в тёплые края не так уж глупо. Можно подумать и об том. Тем более что соседство воеводы обязательно поставит его в такие условия, что выбора может и не быть.
Он ушёл, так и не сказав Анне ни слова. Вернулся в сильном подпитии, и Анна со страхом ожидала ругани и угроз. Но ничего не произошло. Егор молча улёгся на полу, подстелив рядно и укрывшись кожухом.
А через пять дней сотник Ивашка Блазин опять снарядил Егора с десятком в дозор на восход. На прощание заявил:
– Дорога дальняя, Егор, смотри не попади татарам в лапы. Есть весточка, что они всё чаще шастают поблизу. Что-то готовят. Недели две, а то и более придётся тебе отсутствовать.
– Понятно, – ответил Егор и многозначительно глянул на сотника. – С утра и отправимся. Не впервой.
Анюта проводила мрачного супруга, а тот даже не попрощался с Леночкой. И Анна подумала, что его подозрения если не окрепли, то и не уменьшились. И со слезами на глазах занялась дочерью. В голове блуждали самые нерадостные мысли, от которых было тоскливо и муторно на душе.
Поскольку в речку начали стекаться зимние отбросы, стирать и полоскать белье и одежду Анна туда не ходила. Ограничилась этим дома. Она была даже довольна, что могла отсидеться в хате и не подвергать себя опасности встретить воеводу или его сотника. Сын воеводы Клим тоже поглядывал на Анну жадными глазами, но того можно было не опасаться. Тот слишком боялся отца и стать ему на пути, конечно, не осмелится.
И всё же не прошло и двух недель, как Анна встретилась с воеводой. Это случилось неожиданно и подальше от острога, ожидать воеводу в таком месте она не рассчитывала. Они с Нюркой пошли собирать хворост в полуверсте от дома. И когда уже возвращались с охапками хвороста, их догнал воевода с тремя воинами. Они возвращались с какого-то похода по ближним деревням.
Обе Анны посторонились, пропуская всадников. Они стояли на обочине раскисшей дороги, а воевода вдруг осадил коня, обернулся к воинам, молвив:
– Никанор, помоги бабам с хворостом. Дорога грязная, а им переть ещё далеко. Тебя ведь Анной кличут? – повернулся он к Гузель.
– Так, господин, – поклонилась та. Женщина стояла и даже глаз не поднимала. – Нам не стоит помогать, воевода. Мы сами сможем.
– Никанор, выполняй! – прикрикнул воевода и, одарив Анну странным взглядом, огрел круп коня нагайкой. Комья грязи полетели назад, а Никанор с неохотой наклонился и выхватил вязанку хвороста с плеч Анны. Поколебался, но то же сделал с вязанкой девчонки. Со значением усмехнулся, проговорив в бороду:
– Что-то тебя воевода балует, а муженька гоняет, как сидорову козу, баба. Ладно, девоньки. Вы идите, а я погнал быстрее. Хворост сброшу у ворот.
Нюрка вопросительно глянула в лицо Гузель, и та поняла, что означает взгляд девчонки. Проговорила испуганно и зло:
– Вот напасть от того воеводы! Пристаёт, как банный лист, проклятый!
– Анюта, он тебя не оставит в покое, – тихо молвила Нюрка. – Стерегись его.
– И так почти не выхожу из дома! – чуть не кричала Анна. – Сдался он мне!
– Ещё Егор узнает, – отозвалась Нюрка со значением. – Мужики завсегда нас винят в таких грехах, что в голове не укладывается.
– И не говори! – в отчаянии ответила Анна. – Как теперь убедить Егора? И так забот полон рот, а тут ещё этот старик на мою голову объявился! Боже, не дай свершиться горю! – И неожиданно для себя перекрестилась.
Нюрка наблюдала и помалкивала, словно понимала, что происходит внутри у Анны.
А через пару дней в дом к Герасиму пришёл воин и долго говорил с хозяином. Потом Герасим весь день был мрачным и злым.
Уже через неделю Нюрка по секрету сказала Анне:
– Отец шибко волнуется, Анюта. То я о воеводе говорю.
Анна встрепенулась, отложила дочку на кровать. Глаза её вопросительно расширились. В них виделись страх и смятение.
– И что… что он говорит? Что слышала?
– Да я мало что и слышала, но поняла, что о воеводе он с батюшкой говорил.
– Ну, говори, чего замолчала!
– Да воевода через своего воина Мишку, что приходил недавно, требовал, чтобы отец посодействовал ему с тобой.
– Как посодействовал-то?! – удивлённо глядела Анна на девочку, но сама всё прекрасно понимала. В сердце защемило, а в голове завихрились мысли одна другой страшнее. А Нюрка больше ничего не смогла сказать и ушла работать.
У Анны всё валилось из рук. Даже за дочкой смотрела сквозь пальцы. И постепенно в голове созрела мысль. Она испугала её, но ничего другого придумать не удалось. Лишь осознавала, что бороться с воеводой ей не под силу.
Подумала даже, что Егора она уважает, конечно, но особой любви не испытывает. Хотя, сравнивая его с воеводой, предпочтение отдавала Егору. Молод, пригож и с ней обращается с любовью. Даже не бил ни разу. И любовник хороший, а вот поди ж! Этот воевода тоже мужик видный и так заглядывается на неё, что в груди становится жарко и томление наполняет тело. Это пугало, волновало и постоянно заставляло думать и переживать. Хотя женщина прекрасно понимала, что ничего хорошего из такого выйти у неё не может.
Горестно вздохнув, Анюта пошла помогать Нюре по хозяйству. А оно разрасталось: корова, кабан похрюкивает в закутке, куры кудахчут. Ещё лошадёнка. Герасим был рачительным хозяином и после мора взялся за дом основательно.
Анна знала, что он подумывает завязать со своим речным делом, но пока ничего ясного не выказывал. Нюрка постоянно делилась с Анной своими наблюдениями и часто подслушивала, что говорят взрослые. Как-то заметила горестно:
– Бабушка сказала, что скоро умрёт.
– Откуда может она знать такое?
– Знает. Старики такое могут чувствовать. Странно! А она даже с нетерпением дожидается смерти. Чудно!
– Старикам не страшна смерть, Нюрочка. Они устают от такой жизни.
– От какой «такой»?
– Да вот такой, Нюра… – И обвела глазами избу. – Копоть, грязь, холод! Одно отрадно – баня. Но и там так мрачно, что иногда душа замирает.
Нюрка недоуменно скривила лицо. Анна поняла, что для девочки такая жизнь родная, привычная, а другой она просто не знает. И от такой мысли стало муторно на душе. Захотелось пустить слезу, но удержалась. Девочка заметила её изменившееся настроение, спросила тихо, просительно глядя в глаза:
– А ты жила лучше, Анюта? И правда, что ты была в гареме?
– Правда, девочка. И прежняя жизнь по сравнению с этой, – опять обвела глазами избу, – куда лучше, оказывается.
– Но гарем?! Там так страшно, наверное!
– Здесь страшнее, Нюрочка! – выпалила Анна и испугалась своего порыва. Побледнела и поспешно добавила: – Только ты ничего никому не говори о моих словах, прошу тебя! Обещаешь?
– А чего ж, Анюта. Помолчу, коль просишь. – И загадочно глядела на взволнованную Анну. Та тоже смотрела в светлые глаза девочки и молчала.
Потом, кормя дочку, Анна не переставала упрекать себя в болтливости, в откровенности, хотя верила, что Нюра – девочка серьёзная и честная, это немного успокоило. Ещё вспомнила, какой интерес светился в глазах Нюрки, когда слушала повесть о жизни в гареме. И даже слегка усмехнулась этим воспоминаниям.
Егор в это время спешил домой. У него вышли все сроки возвращения, но в последний день их заметил большой отряд татар. Пришлось долго уходить от погони, петлять по лесам, путая следы. Даже потеряли одного воина, сражённого стрелой. Пришлось бросить его, спасая остальных.
Теперь Егор постоянно думал, как оправдаться перед воеводой за задержку и потерю воина. Правда, и добыча оказалась не такая уж малая. Многое пришлось бросить, но самое ценное везли в седельных сумках и во вьюках захваченных лошадей. Этим надеялся смягчить гнев начальства.
И мысли об Анне не покидали его голову, отвлекая от главного сейчас. Даже пришлось позволить воинам присвоить значительную часть добычи. Сам он оставил себе самую малость из драгоценностей, что награбили у своих же поместных бояр, которые встречались по пути. Пришлось прикидываться разбойниками, натягивать на лица тряпки, скрывая лица. Зато воины клялись всё хранить в тайне, а Егору приходилось верить им.
Воевода встретил Егора вовсе без гнева. А увидев добычу, спросил с интересом и заглядывая Егору в глаза колючим взглядом: