В мрачной комнате на втором этаже старого каменного дома сидели трое мужчин. По виду местные, но говор выдавал их с головой. Они сидели за грубым столом, уставленным кувшинами с вином. Рядом находились миски с остатками неприхотливой трапезы.
Напряжённая тишина была обманчивой. Один из сидящих, явно главный, сопел, оглаживал бородку на загорелом смуглом лице. Оно выглядело твёрдым, мужественным. Чёрные глаза остро оглядывали товарищей, сидящих за столом. Он налил себе в глиняную кружку немного вина, выпил и вытер усы ладонью. Проговорил тихо, но твёрдо и очень значительно:
– Значит, пока ничего выяснить не удалось. Они или хитрят, или выжидают удобного времени для себя. Нос, ты несколько дней, больше недели, следил. Что скажешь?
Нос, пожилой еврей в старой замасленной одежде чёрного цвета, вздохнул тяжко. Говорить явно не хотелось, но поторапливал страх.
– Я потратил два аспра на того Якопо, хозяин. Ничего достойного твоего внимания. А мальчишка вполне надёжный. Есть, правда, одна зацепка, хозяин.
– Так говори, не тяни! Чего мямлишь!
– Мне показалось, что юнец слишком алчно поглядывает на хозяйку. Сдаётся мне, что он жаждет её.
– Это интересно! – оживился хозяин. – Продолжай. Как на это смотрит синьора?
– Пока никак, смею заметить, хозяин, но надежда есть. Я эту синьору внимательно изучил. Она из прежних, я имею в виду гаремных. Такие долго не сопротивляются. Однако муж её рус, и живут они вполне добропорядочно.
– Откуда взялся этот рус? Вроде бы все они давно скрылись в горах.
– Пришлый, хозяин. Узнать точнее не удалось. Но с деньгами был. Правда, сейчас дела идут вяло. Но прибыль на жизнь имеется. Надо ждать.
– И так около месяца ждём, а дело не двигается. Ты нажми на юнца, Нос. Через два месяца я должен буду исчезнуть отсюда, и так задерживаюсь излишне. Поторопи своего Якопо. Подмажь, запугай, но пусть узнает всё о нашей «Звезде»! Куш для нас может быть огромным. Евреи за неё готовы выложить десятки тысяч золотом! В Тане у них всё сорвалось. Болваны! Думали, что этот рус – полный простак! – И хозяин вновь плеснул себе вина. Выпил, слизал каплю с усов и зло отставил от себя тяжёлую кружку.
– Хозяин, как бы худо не было, – кивнул на кружку третий подельник. – За такое по головке не погладят… – Он недовольно скосил глаза на хозяина.
Говоривший был плотным человеком в лёгком кафтане и коротких штанах. Узкие чулки были заправлены в модные сапоги с острыми носками, загнутыми слегка кверху.
Хозяин скептически усмехнулся, облизал губы.
– Это тебе может быть худо, Горный Баран!
А я выполняю заказ и ради этого могу позволить себе всё! И больше не болтай тут лишнего! Ты не для этого ко мне приставлен. Слышал?
Горный Баран привстал со скамьи и поклонился. Спокойно ответил:
– Конечно, хозяин. – Поклонился ещё. – Как не слышать? Прости, хотел как лучше.
– Баран, что скажешь про того руса?
– Крепкий муж, не забывает с оружием баловать. Сведущ в воинском деле, гяур проклятый!
– Справиться сможешь, коль случится?
– Не сомневайся, хозяин. Он ведь не будет знать, что я близко.
– Значит, всё идёт как прежде, но уж слишком медленно. – Хозяин недовольно ударил кулаком по столу. – Тот юнец не может выдать тебя, Нос?
– Какой ему резон, хозяин? Плачу хорошо, обещаю больше. Да и трусоват он.
– Не думай, что трусость всегда способствует предательству. Для этого стоит сильно напугать, и не только самого труса, но ещё того, кого он любит. Из семьи, например. Семья у него большая?
– Нет, хозяин. Родители и сестра немного младше его.
– Определи, кто для него дороже, и пригрози карами. Это действует хорошо.
– Понятно, хозяин, – согласно кивнул Нос. При этом его длинный тонкий нос загнулся слегка книзу.
Заговорщики разошлись по своим делам. Они явно опасались допустить промах. За такое хозяин карает очень строго. И подобные мысли влияли сильнее, чем надежда на обогащение. Здесь ни у кого не могло возникнуть полной уверенности. И все это отлично понимали.
Через неделю Егор всё же обратил внимание, что ему слишком часто попадается на глаза один человек, с глазами зоркими и пристальными. Вроде бы на него и не обращает никакого внимания, но частота встреч насторожила парня. Дома он показал девчонке, что иногда смотрела за Ленкой, того человека, заметив строго:
– Пьетра, посмотри внимательно на него и запомни хорошенько. Ты должна понять, что он делает в нашем квартале, не следит ли за кем-то. Поняла ты меня, девочка? Не вздумай обнаружить, что ты им интересуешься. Сделаешь?
– А что вы мне дадите за это, синьор Егорий?
– Ты такая жадная, синьорина? – усмехнулся Егор беззлобно. – Потом узнаешь. Не пожадничаю! Договорились?
– Ага, синьор! Я буду стараться! – И убежала, подобрав подол длинного платья.
Уже на следующий день Пьетра подскочила к Егору с блеском в глазах.
– Я уже всё знаю, синьор! Давайте подарок!
– Так скоро? – удивился Егор. – Точно знаешь?
– Знаю, синьор! Моя подружка тоже понаблюдала за тем человеком и сказала, что он постоянно следит за вашим домом. И провожает вас, когда вы выходите по делам в свою лавку или по городу. Если не так, то зачем он так делает, синьор?
– Хм! Молодец, Пьетра. За подобные новости не жалко и одарить такую проворную егозу.
Егор достал кошель и выгреб из него несколько аспров. Пьетра с вожделением наблюдала за его действиями. А Егор со смешком спросил, лукаво щуря глаза:
– Сколько тебе дать? Но не жадничай. Ты у нас получаешь одну монетку в неделю. Так что из этого исходи.
– Можно две, синьор? – улыбалась девочка. – Для вас это совсем не так много!
– Но тогда ты должна продолжить следить за тем человеком. А с подружкой ты должна делиться? Она тоже помогает тебе.
– Я разменяю аспр и дам ей четверть, – серьёзно ответила Пьетра.
– Что так мало? Она ведь тоже работала.
– Зато я главная, синьор! Я всё придумываю, а она лишь исполняет. Так будет вполне справедливо.
– Можно и так считать, Пьетра. Но я от себя добавлю ещё четверть аспра. – Парень отсчитал несколько медяков. – Храни молчание и тайну, Пьетра! – крикнул он вслед.
Егору стало ясно, что над его семьёй нависла угроза. Подумал со злостью, что в этом повинна злополучная «Звезда», что давно надо было продать её, хоть и продешевить немного. А так ещё беда случится. И вспомнил, как Анна тряслась, боясь не получить желаемого за драгоценность.
Но время шло, а ничего не происходило. Разве что Пьетра часто докладывала о своих наблюдениях. Егор счёл необходимым ещё раз предупредить её, чтобы она не обнаружила своего интереса к тому человеку. На что девочка ответила:
– Так я же не одна его высматриваю. Даже наоборот, синьор. Я редко выхожу за ним. Лишь бы вы давали мне монетки, синьор. – И лукаво смеялась, довольная.
Но сегодня Пьетра прибежала к Егору и со страхом в голосе заявила:
– Синьор, они что-то затевают! Видела сама, как тот человек разговаривал с другим. У него крючковатый нос, похож на еврея. Я подумала, что они о вашем доме говорят. Потом подружка тоже рассказала, как тот, с носом, встретился с ещё одним, и они тоже долго переговаривались. Носатый всё кивал на ваш дом.
– Их не заметили, твоих девчонок? – спросил Егор озабоченно.
– Заметили б, так тоже проследили за нами, и нам бы попало здорово, так думаю. А все целы, значит, пронесло, синьор. – Пьетра хитро усмехнулась и вопросительно смотрела на своего хозяина, прося монетку. Егор не стал тянуть и выложил три медяка в награду.
Дома он долго раздумывал над словами Пьетры, и настроение его падало с каждой минутой всё ниже и ниже. Анна быстро заметила хмурое лицо мужа.
– Чего хмуришься? – спросила, не отрываясь от дымного очага. – Что случилось, Егорка? Опять евреи?
– Вроде того, – уклончиво ответил Егор. – Моя разведка донесла, что они зашевелились. Чего-то надо ожидать, Анюта. Потому кинжал свой носи при себе постоянно. И с Ленкой поосторожнее. Мало ли что.
– Всё так серьёзно? – встревожилась Анна. – Что-нибудь придумал?
– Что тут придумаешь? Пока лишь размышляю. Узнать бы, как долго они намерены у нас на хвосте сидеть и выжидать? Пойду в лавку, гляну, что Якопо делает. Как бы к нему неожиданно не нагрянули. Юнец отпора им не окажет.
– Ты иди, но долго не задерживайся. Ужин скоро будет готов. А я все двери с обеих сторон закрою понадёжнее. Пьетры ведь нет рядом.
В лавке всё оказалось спокойно. Но Якопо показался Егору каким-то взъерошенным и вроде бы испуганным.
– Как тут дела? Что-то у тебя лицо странное, Якопо? Случилось что?
– Ничего особенного, синьор. Приходил тут один… Всё чего-то добивался от меня, но я мало чего понял. Ушёл, слава Богу и Пресвятой Деве! – Якопо перекрестился и спросил: – Сегодня мне долго сидеть здесь, синьор?
– Можешь уходить, – добродушно улыбнулся парень. – Я сам досижу. Иди к маме.
Якопо радостно засуетился, вскоре попрощался и поспешно ушёл, что тоже было не похоже на него. Егор осторожно осмотрелся по сторонам. Вышел на улицу и успел заметить человека, поспешно юркнувшего за угол шагах в тридцати.
В лавке он поправил длинный кинжал так, чтобы легко было схватить в руку. В груди гулко стучало встревоженное сердце. Внутри неприятно ныло, нестерпимо хотелось побыстрее закрыть лавку и вернуться домой. Подумав немного, он так и сделал.
Не доходя до дома шагов сорок, увидел девочку, спешно подбежавшую к нему. Та сразу же затараторила:
– Синьор, спешите домой. Там у вас кто-то сидит. Наверное, бандит или кто ещё пострашнее! Я пошла!
Егор нащупал кинжал под лёгким плащом палантино. На левую руку надел кастет и осторожно прокрался в садик. Там была дверь, и он тихо прошёл в домик. Оттуда уже доносились приглушённые голоса – мужчины и Анны. Слов было не разобрать, но одно присутствие мужчины уже что-то значило. Девчонка говорила, что там один бандит, и Егор, приложив ухо к двери, послушал. Пришёл к выводу, что в доме один мужчина.