– Я тоже поеду с ним. Куда ему одному! Будет сподручней вместе.
Крупной рысью всадники углубились в высокий кустарник, направляясь на крики.
– Думаю, что коней лучше оставить раньше, а самим кустами подкрасться, а? – предложил Егор.
Крики к этому времени стихли, но редкие голоса ещё доносились. А вскоре услышали близкий шум и возню.
Шагов пятьдесят товарищи пробирались осторожно. На крохотной полянке увидели двух татар, жестоко измывавшихся над лежащими мужиками в холщовых рубахах и безрукавках. Избитые, те уже, видно, перестали сопротивляться. Виднелись пятна крови на грязных рубахах.
Егор вопросительно переглянулся с Байсаром. Тот кивнул и вытащил саблю. Егор наставил вперёд короткое копьё. Потом отложил копьё и приготовил лук, наложив на тетиву стрелу. Шагнули на поляну и подошли достаточно близко. Татары, занятые избиением и связыванием рук, заметили их поздно, когда Байсар был уже в пяти шагах. И Егор услышал голос товарища:
– Чего озоруете, ребята? Кто такие?
Татары встрепенулись, схватились за рукояти сабель, а Егор, плохо поняв вопрос Байсара, сказал по-русски:
– Сабельки положите, нехристи! – И натянул тетиву лука.
Татары переглянулись, нехотя бросили сабли на бурую траву. Байсар просто повторил слова Егора. И опять спросил:
– За что вы их так?
Татарин постарше стал быстро что-то говорить, жестикулировать, а Егор ничего не понимал, разве что несколько слов.
– Не поделили добычу, – заметил Байсар и кивнул на оленью тушу, лежащую в траве. – Решили забрать с собой и продать в рабство. Это твои, русские парни.
– То-то и мне такое показалось.
Егор подошёл к лежащим и, приказав кивком татарам отойти подальше, разрезал путы на руках.
– Встать сможете? Давай… Что случилось?
– Ты откуда с этим татарином? – кивнул бывший пленник на Байсара. – Видать, наш, русак. Благодарствуйте, выручили. Уж и не чаяли остаться в живых. Напали, нехристи! А мы только хотели заняться оленем. Добыли вот… охота…
– Ладно вам болтать! – Егор заторопился. – Что с этими-то делать, с татарами?
– Да Бог с ними, пусть идут себе. – Старший мужик злобно глянул в сторону татар, стоящих в ожидании. – Они из соседнего селения. Вёрст около пяти будет. А то житья от них нам не будет. А оленины возьмёте?
– Своей достаточно, – буркнул Егор, отказавшись.
– Откуда будете, ребята? – спросил мужик помоложе, с интересом оглядывая Егора, мало похожего на русского. – И твой татарин?
– Из Солдайи мы, – коротко ответил Егор и тут же добавил: – Спешим мы, так что сами тут разбирайтесь, раз соседи. А сабельки мы заберём.
– Как звать хоть вас?
Егор назвался сам и назвал Байсара, развернулся к татарам и прикрикнул:
– Гоните к себе, нехристи! И не озоруйте больше, басурмане!
Байсар тоже бросил несколько слов, и оба поспешили к лошадям. Погоняя коней, скоро достигли стоянки генуэзцев. По дороге всё поведали, и Андреа заметил:
– Слава Богу, что без кровопролития обошлось. Эти татары – народ мстительный. А твои русы наверняка где-то поблизости живут. У них тут ещё остались деревеньки. Прячутся по долинам и живут как-то. Да татары постоянно им палки в колеса вставляют, то и дело набеги совершают на них. Мне давно хотелось взглянуть на их жизнь. Выносливый народец.
Егор слушал Андреа и понимал, что генуэзец слишком пренебрежительно говорит о его народе. В душе нарастало беспокойство и недовольство. Вспомнил, как тот поглядывал на Анну, и это ещё больше возмущало Егора. Но он молчал, боясь нарушить тот хрупкий мир, который существовал между ними.
Анна часто посещала дом Андреа. Ей там так нравилось, что пришлось радоваться, когда её Егор с Андреа не возвратились к назначенному сроку. Но он приближался, и Анна с дочкой вернулись в свой старенький и нищий домик.
В этот день она была подавлена и вся предалась размышлениям. Они были невесёлыми и полны предчувствий худшего. Она боялась поведать Егору о своих с Андреа отношениях, а воспоминания о жарких моментах их бурной страсти бросали в дрожь, сердце начинало колотиться тревожно и радостно одновременно.
Близился вечер. Темнело, за окном сгущалась сумерки. Послышался стук в двери. Анна подумала, что это вернулся Егор, и с замиранием в сердце кинулась открыть. На пороге стоял мужчина в теплом плаще и меховой шапке, надвинутой на глаза.
– Что надо господину? – чуть испуганно спросила Анна. Посторониться и пропустить человека в дом молодая женщина не осмелилась. А мужчина спросил с каким-то странным акцентом:
– Если не ошибаюсь, Анна?
– Да. А что вам надо? – Голос выдавал нарастающее беспокойство.
– Уделите мне несколько минут, синьора, и я уйду. Знаю, что вы ждёте мужа, да и я спешу. У меня вовсе нет желания встречаться с вашим супругом, синьора.
– Я не могу вас впустить, синьор. Без мужа я этого сделать не могу, простите.
Она попыталась закрыть дверь, но мужчина рывком и грубо протиснулся внутрь, оттеснив Анну своим телом. Попытка закричать была прервана. Её рот был плотно зажат ладонью, другой рукой он сильно прижал её голову к своей груди.
– Не надо трепыхаться, синьора, – тихо произнёс человек и грубо посадил её на кровать. – Сиди тихо, и тебе ничего не будет. Я тоже спешу.
Плач дочки заставил Анну заняться ею, хотя человек сделал попытку воспрепятствовать. Потом махнул рукой.
– Успокой свою крысу и слушай меня! А я буду краток. Или ты продаёшь мне «Звезду Давида» – или дочку отниму и продам в рабство! Отвечай быстро!
Анна выпучила глаза в ужасе и не сразу смогла ответить. Губы дрожали, она с силой прижимала дочь к себе, и та даже захныкала, испугавшись. И всё же Анна с усилием проговорила, бледная и дрожащая:
– У… у… у меня её нет, синьор! Муж её увёз продавать. Можете всё обыскать.
– Куда увёз? Он же поехал на охоту! Говори, стерва! – Пощёчина была неожиданной. Анна вскрикнула, Леночка зашлась в плаче.
– Он договорился с одним евреем и по пути обещал заехать к нему.
– Враки! Где тогда твой еврей?
Анна уже почти смирилась с тем, что её ждёт ужас, но решила бороться до конца. Сжимала дочь в объятиях, успокаивала, как могла, но та продолжала реветь. На грозные требования мужчины она всё же ответила:
– С каких это пор муж будет советоваться с женой, что ему делать!
Слёзы градом лились из глаз напуганной женщины. Она поглядывала на лицо мужчины и видела его колебания. Это помогло Анне взять себя в руки и даже подумать чуточку. Наблюдала, как человек поспешно расшвыривал нехитрый скарб домика, искал коробочку, которой здесь уже не было, а по прошествии примерно четверти часа стремительно вышел в дверь. Анна поспешила закрыть её, боясь ворвавшегося внутрь холода. Вид разгромленной комнаты снова вызвал жгучие слёзы страха. В голове билась одна мысль, что этот человек обязательно появится снова, и тогда может произойти куда худшее, чем то, что случилось сейчас.
Всхлипывая, она принялась прибирать комнатку. Кое-что было порвано, поломано. Это нисколько её уже не волновало, лишь ожидание этого ужасного человека вселяло в женщину животный ужас. Она поглядывала на дочку, которая жалась к подолу платья, всхлипывала и просилась на руки. Пришлось взять и тем успокоить.
Она вдруг ощутила страшную злость на эту «Звезду» и стала себя клясть, что до сих пор не избавились от неё хотя бы за бесценок. Подумала, что он вполне мог догадаться или даже видеть, как она посещала дом Андреа, и страх за любовника вновь охватил её и так дрожащее тело.
И тут женщина ощутила острую и короткую боль внизу живота. Согнувшись, Анна села на кровать, пережидая боль. Она утихла довольно скоро, но остался страх, что всё может повториться. Стало так жалко себя, что слёзы опять потекли из глаз. Женщина с трудом уложила дочь спать. За окном было темно и ветрено. Сырой морской ветер трепал ветви дерева, они громко бились в окошко. Стало тоскливо и горько на душе.
Напуганная женщина долго не могла заснуть, но усталость всё же взяла своё, и сон сморил Анну. Утром всё показалось не таким ужасным, однако разгром в комнате наводил на мрачные мысли. Они набросились на несчастную Анну и терзали до часов трёх пополудни. В это время пришёл вчерашний человек, да не один. С ним был невысокий человек с азиатскими чертами лица.
Анна не осмелилась открыть им, но два сильных удара открыли дверь. Замок вырвал часть двери, но второй человек аккуратно прикрыл её. Осмотрел и укрепил валявшейся палкой.
– Ну что ещё вам надо? – взвыла Анна тихим голосом, боясь разозлить мужчин.
– Мы проверили всех евреев в городе. Никто из них никогда не слышал о «Звезде». – Вчерашний человек пристально глядел в испуганное лицо Анны. – Успокой девку, или я её выброшу за дверь! Отвечай прямо и без вранья!
– Муж должен появиться скоро, у него и спросите. А что я могу знать? Вы испугали ребёнка. Ждите мужа!
– Мы подождём, конечно, но ты сначала нам всё скажешь. Я не верю тебе, тварь! – Он ударил Анну в живот, видя, что та держится за него с явным страхом и тревогой.
Анна ахнула и скрючилась от боли. Боль терзала живот, мешала дышать, но человек продолжал наносить удары по бокам лежащей Анны. Она уже плохо сознавала реальность. Боль захватила тело и мысли. Успела ощутить, как появилась кровь, и это ещё сильнее испугало женщину.
– Может, она беременна? – подал голос невысокий человек. – Скорей всего, так и есть. Брось с ней возиться. Она ничего не знает. Будем ждать её мужа. Уж он-то нам всё скажет. Пошли отсюда, а то противно смотреть на эту бабу. Да и люди могут услышать её вой и заглянуть.
Анна не заметила, как они ушли. Женщина почти не слышала плача и крика дочери. Лишь боль и страх владели ею. Только по прошествии некоторого времени боль утихла, и Анна смогла как-то осмотреть себя.
Подползла к двери и закрыла её, подперев палкой. Холод проник во все закоулки дома, надо было затопить очаг. Но сил не оказалось, и Анна продолжала сидеть у кровати, промокая подолом кровь. Голова прояснялась медленно, мысли путались. Сосредоточиться на них она не могла. Даже слёзы высохли. Дочка прижималась к ней, всхлипывала и лепетала что-то неясное. Анна тихо уговаривала её успокоиться и перестать плакать, ведь страшные нехорошие дяди ушли, и бояться больше некого.