– Любопытно, – согласилась я. – Вот за что люблю нашу работу, так это за то, что постоянно приходится узнавать что-то новое из самых разных сфер жизни. И как дело движется?
– Ну, пока было первое заседание, на котором представители ответчика предъявили акт, которым актриса передала кинокомпании, снимавшей фильм, все права на любые видеоматериалы с ее участием. А адвокат Андреевой тут же заявил, что ее подпись на этом акте фальшивая. Отложил слушания, пока не будет экспертного мнения по поводу этой подписи.
– Правильно, – согласилась я.
– А что будет, если сделку признают ничтожной? – спросила Анечка, хлопая глазами. – Мне так интересно. Я же всему учусь. А вы, Дмитрий, так понятно все объясняете. Просто первоклассный учитель.
Я подняла брови, надеясь, что это выглядит достаточно выразительно.
– Нет-нет, Елена Сергеевна тоже прекрасно все объясняет, но знания лишними же не бывают.
– Если признать сделку ничтожной, то из фильма придется вырезать все сцены с упоминаниями сотового оператора, а фильм перемонтировать.
– Но это глупо! – воскликнула Анечка. – Уже пара лет, как он вышел. И давно с проката снят. Его только в интернете посмотреть можно, да еще по телевизору перед Восьмым марта показывают. На прошлой неделе, кстати, был.
– Да и сложно, – любезно пояснил Дима. – Создатели кинофильмов, сериалов и телешоу в России активно используют product placement. Это веяние пришло с Запада, но дало дополнительную возможность заработать на кинопроизводстве. Все фильмы последних лет этим грешат. Вы вспомните хотя бы продолжение «Иронии судьбы». Или «Особенности национальной охоты». Сам по себе product placement не противоречит законодательству. Просто любые бренды должны быть органично вписаны в сюжет.
– А каков критерий такой «органичности»? – улыбнулась я.
– Да в том-то и дело, что в законе они не прописаны. Продюсер картины, который выступал на первом заседании в качестве ответчика, заявил, что известные бренды появляются в фильме не для рекламы, а для создания образа. Мол, если человек на экране пьет хороший коньяк, поскольку это соответствует его статусу, то это невозможно показать, не привлекая внимания к марке. И, мол, мобильная связь, салоны оператора в «Тарифе „Весенний“» – часть сюжета, и фильм вовсе не похож на рекламный ролик. А представитель оператора и вовсе в суд не явился. Прислал бумагу, что к нему это не имеет отношения, поскольку передача прав на отдельные кадры из фильма произошла на законных основаниях, продюсер гарантировал, что имеет на них исключительные права, так что стороной разбирательства компания себя не считает.
– И что ты намерен делать?
– Дождаться результатов экспертизы о реальности подписи Андреевой на акте о передаче прав на ее изображение. А там поживем – увидим. А вы?
– Тоже поживем – увидим. Я о своем продюсере-ответчике Клипмане сегодня услышала впервые в жизни.
– Ужас, – вставила свои пять копеек Анечка.
– А я что-то слышал, – признался Дима, и Анечка посмотрела на него с таким восторгом, словно он только что признался, что свободно говорит на пяти языках. – Он маленький такой, субтильный, с розовыми кудряшками и одет как клоун.
– И ничего не как клоун, – тут же обиделась за Клипмана Анечка. – Просто это мода такая. И стремление выделиться. Просто Клипман – не как все. Он такой один.
– Ладно, бог с ним, с Клипманом. Давайте чай пить. Я пирожные принес, – дипломатично сказал Дима. – Ваши любимые «корзиночки», Елена Сергеевна.
Анечка, поборница здорового питания, заметно приуныла. Она столько раз высказывала свое «фи» по поводу моей любви к пирожным, что сесть сейчас вместе с нами никак не могла. А выпить чаю вместе с Димой, чтобы привлечь к себе его внимание, ей очень хотелось. Я фыркнула от смеха, представив, как Анечка сейчас будет решать возникшую перед ней дилемму, и лишила ее такой необходимости:
– Давай я сделаю кофе и заварю чай, а Анна отправится к себе, чтобы выполнить поручение, которое я ей дала. Да, Аня?
– Да, Елена Сергеевна, – упавшим голосом согласилась Анечка.
Всем своим видом показывая, что она оскорблена в лучших чувствах, моя помощница скрылась за дверью, а мы с Димой переглянулись и прыснули со смеха.
Ужин с Юликом Клипманом оказался довольно интересным.
Вообще-то Сашка согласилась только для того, чтобы не принимать решение, с кем ей проводить сегодняшний вечер – с Антоном или с Фомой. Она просто позвонила обоим и сообщила, что у нее изменились планы, потому что ее позвали на деловую встречу. И главное – не соврала же.
Встреча с Клипманом была именно что деловой. Глядя на этого невразумительного молодого человека, ничего иного нельзя было и подумать. Александре неожиданно стало интересно, как устроен мир детского кино. Несмотря на то что она не восприняла всерьез намерения Натки устроить дочь на большой экран, ей захотелось разобраться в этом особом мире, в котором крутились большие деньги. Юлик в этом мог помочь как никто другой.
Ну, и то, что он пригласил ее на ужин, тешило самолюбие. Несмотря на тщедушную внешность, розовые кудряшки и клоунские башмаки, Клипман был очень известной личностью в публичном пространстве, и, сидя с ним за одним столиком в ресторане, Сашка привлекала взгляды других представителей светской тусовки.
Она просто спинным мозгом улавливала шепоток за спиной:
– Это же Клипман за соседним столиком.
– Да, он.
– А с кем это он сидит?
– Как? Вы не знаете? Это Александра Кузнецова, довольно известный блогер.
– Блогер? А их разве еще не всех арестовали за неуплату налогов?
В этом месте чужого диалога Сашка не выдержала и засмеялась. Те времена, когда она, как и все начинающие постить картинки, видео и тексты в интернете, работала вчерную, считая, что в том, что ей заказывают рекламу и платят наличкой, нет ничего плохого, давно миновали. Пройдя через «терки» с налоговой инспекцией, она отделалась легким испугом[3]. Во-первых, конечно, благодаря Миронову, а во-вторых, потому что объемы ее «бизнеса» были не такими впечатляющими. Да и в коучинг Сашка не лезла. Понимала, чем это чревато.
Вот уже второй год она являлась официально оформленным индивидуальным предпринимателем, маркирующим рекламу в интернете и выплачивающим все положенные налоги. У государства не могло быть к ней никаких претензий. Обо всем этом она и поведала своему спутнику, когда он спросил, над чем она смеется.
– А ты? – спросила она, закончив свой рассказ.
Это Клипман сразу предложил перейти на «ты», и она согласилась. Какие могут быть церемонии между двумя совсем еще молодыми людьми.
– А что я? – удивился Юлик. – Я тоже налоги плачу. У меня нет ни времени, ни желания тратить время на суды, сидеть под домашним арестом или чалиться на киче. Но я ж не блогер. Я реальным делом занят. Проблем нет.
Сашка закусила губу. Уже второй молодой человек в ее жизни при первом же знакомстве заявлял, что ведение блогов – не реальная работа, словно ее ежедневные усилия по привлечению и удержанию интереса аудитории не вызывали никакого уважения. Эти усилия, к слову, хорошо оплачивались, позволяя студентке второго курса не зависеть от других и не сидеть на шее у матери. Хотя бы за одно это ее можно немного уважать.
Клипман заметил ее реакцию:
– Нет, ты не подумай. Я считаю, что любая работа хороша, особенно если приносит деньги. Просто мне это совсем неинтересно, я предпочитаю развивать отрасль детского кино. И не потому, что там деньги, хотя и это тоже, а потому, что дети заслуживают лучшего. Это моя миссия, если хочешь. Ты что будешь заказывать?
Ресторан, в который они пришли, оказался довольно дорогим. Сашка много слышала об этом месте, но никогда здесь не была. Цены кусались, и она не могла себе позволить вешать на Фому и уж тем более на Антона такие затраты. Расположенный в Трубниковском переулке, в историческом двухэтажном особняке девятнадцатого века, ресторан представлял собой настоящий гастрономический оазис, поражающий воображение.
На первом этаже находилась открытая кухня, где на глазах у зрителей творилась настоящая магия. Сашка бы с удовольствием посмотрела, но Юлик выбрал залитый солнцем зал с камином на втором этаже, и она согласилась, ибо ей было неловко настаивать.
– Так что ты будешь? – переспросил Юлик.
Сашка снова уставилась в меню, в котором отсутствовали такие привычные понятия, как «закуски» и «горячее», а наличествовали лишь «первый курс», «второй курс» и «десерты». Она чувствовала, что за время съемок программы «Все говорят» изрядно проголодалась. Но что взять, чтобы не разориться, если выяснится, что у них раздельные счета? Точнее, разумеется, раздельные. Она вовсе не считает, что Клипман должен за нее платить. Пожалуй, можно взять равиоли с телятиной. Тысяча двести рублей ее не разорят.
– Предлагаю взять ветчину из кролика и копченую утку. Это из закусок, – непринужденно сообщил ее спутник. – А на горячее – дальневосточного краба или стриплойн Вагю. Разумеется, плачу я, ведь это я тебя пригласил. Проблем нет.
Предложенный Клипманом «скромный» ужин тянул на кругленькую сумму, явно превышающую десять тысяч рублей. Вообще-то Сашка была так воспитана, что на первом свидании не позволяла себе вводить мужчину в подобные траты. Но у них же не свидание. И Клипман сам предложил. И он явно может такое себе позволить. Что ж, не будем строить из себя скромницу.
– Мне ветчину из кролика, а на горячее стейк мачете, – решилась она. – Десерт «Жасмин» с земляникой. И бокал шампанского.
– Бутылку розового просекко, – тут же откликнулся Клипман.
– Мне еще машину забирать.
В ресторан они приехали на такси, которое вызвал Клипман, мимоходом пояснив, что не водит автомобиль, предпочитая пользоваться машинами с водителем. Ездил он на бизнес-классе, Сашка это отметила.
– Выпьешь сколько хочешь. Тебя никто не заставляет допивать бутылку до конца. Проблем нет.