– Как это нет. Все хотят, а ты не хочешь?
– Да я как-то об этом не думал, – признался Сенька. – Мама, конечно, предлагала, но я сказал, что мне это неинтересно.
– А что тебе интересно?
– Ну, я в бассейн хожу. В секцию по плаванию. Еще в компьютерные игры люблю резаться, но мама ругается, если долго. И учусь я… Нет, вы не подумайте, что плохо, я стараюсь учиться хорошо, но не отличник.
– Прекрасно. – Мальковский даже руки потер от удовольствия. – Именно то, что мне и надо. А в кино сниматься интересно, я тебя уверяю. И наш новый герой как раз очень любит плавать и играть в компьютерные игры. И с учебой у него не всегда ладится. К тому же он перешел в новую школу и пока не очень может наладить отношения с одноклассниками. Ему еще только предстоит влиться в новый коллектив и стать остальным неслухам надежным и верным другом. Ты как? Хочешь найти новых друзей?
– Конечно, хочу, – обрадовался Сенька.
– Вот и пойдем со мной. Посмотрим, как ты держишься перед камерой. Мама, вы не против, чтобы я посмотрел вашего сына?
Натка ошарашенно смотрела на Мальковского. Сенька на пробах в кино? А как же Настя?
– Сень, ты хочешь попробовать? – спросила она у сына.
– Можно, – кивнул тот. – Я же все равно уже здесь. Не получится, так я не расстроюсь.
– Вот и отлично. Пойдем. – Мальковский обнял его за плечи и повел к вожделенной двери.
– Погодите, а как же мы? – взвилась бабушка стоящего рядом Кондратьева. – Сейчас же наша очередь. Нас уже вызвали, и это мы претендуем на роль четвертого неслуха.
– Очередь здесь устанавливаю я, – жестко пресек ее возмущение Мальковский. – Арсений, ты идешь со мной.
Сенька независимо закинул за плечо свой рюкзак и прошел вслед за режиссером. Натка оторопело смотрела, как за ним захлопнулась дверь.
– Вот почему одним все, а другим ничего? – накинулась на нее бабулька. – Мы с утра тут торчим. Эта роль дворового разбойника просто создана для моего Петечки, а тут свалился как снег на голову и без очереди пролез.
Натка с сомнением смотрела на чуть сонного увальня Петечку, который больше походил на примерного мальчика со скрипочкой в руках, чем на дворового разбойника.
– Да мы и не планировали, – пожала плечами она. – Я, как вы заметили, тоже с утра тут сижу, только с дочкой.
– Конечно. Это для отвода глаз, – категорично заявила бабулька.
– Даже если и так, очередь мы законно высидели. Сами слышали, что мы следующие.
– Так следующие, а вперед пролезли, – не успокаивалась бабулька.
– Слушайте, я тут ни при чем. Сами видели, что нас режиссер позвал.
– Так, может, ты с тем режиссером спишь! Предупреждали меня, что в кино все для своих да наших и что туда только через диван пролезть можно.
– Мама, скажи бабушке, что ты спишь дома, с папой, – вмешалась в разговор Настя.
Все, кто был в коридоре, громко прыснули. Действительно, смешно прозвучало, а главное – истинная правда.
– Женщина, вы в своем уме? – грозно развернулась в сторону противной бабки Натка. Вообще-то она обладала боевым характером и умела постоять за себя. – Тут же дети. Вы бы следили за своим языком. И свои гнусные инсинуации держали бы при себе. Если мой ребенок показался режиссеру интересным, то это исключительно его заслуга. И никаких козней тут никто не строит. У меня дочка в два раза младше вашего Петечки и сидит тут с раннего утра наравне со всеми.
– Да все тут куплено, – вмешалась в разговор еще одна дама с большой халой на голове.
По мнению Натки, такое не носили уже лет сорок. Рядом с дамой жалось юное создание с двумя тощими косичками, выдававшими, что это девочка. По одежде было не различить, да и по лишенному каких бы то ни было эмоций личику тоже.
– Если бы у меня было куплено, я бы тут в очереди не сидела, – сообщила Натка. – Но мы, к примеру, идя сюда, готовились к тому, что кастинг – не самое приятное мероприятие по пути к славе. Или вы думали, что ваш ребенок будет тут единственным? Да детей, которые мечтают сняться в кино, сотни, и родители каждого уверены, что они самые лучшие и достойные.
Натка сейчас немного кривила душой. Конечно, когда они только собирались сюда, племянница Санька предупредила, что красиво и празднично здесь вряд ли будет. Помещения для кастингов, как правило, не слишком комфортны. Коридор, в котором они сидели, был узким и без окон, так что в нем теперь было душновато. Стулья первоначально показались удобными, но за часы сидения все тело затекло. То есть Натка думала, что она готова к длительному нервному ожиданию в большом скоплении людей, но оказалось, что к такому трудно подготовиться.
По дочке она видела, что та уже ничего не хочет. Ни показываться на кастинге, ни играть на камеру. Больше всего на свете ее девочка хотела домой и не скрывала этого своего желания. Так что же удивляться, что другие дети и их родители тоже устали? Вся энергия, которая у детей обычно бьет через край, растрачивается при долгом ожидании. И настроение трудно сохранить хорошим, а ведь без него куража не будет.
– Петечка, попей водички. – Бабулька рядом переключилась на своего внука.
– Не хочу, – скривил губы тот. – Я вообще ничего не хочу. Пойдем домой.
– Да как же мы пойдем, Петечка. – Бабулька всплеснула руками. – Что мы маме скажем? Ты же текст учил, и стишок, и басню. Сейчас этот мальчик неприятный выйдет, ты зайдешь и все расскажешь.
– Сами вы неприятная, а мой брат самый лучший, – вступилась за Сеньку Настя.
– У нее еще и дочь – хамка. Конечно, вся в мамашу, – всплеснула руками женщина с халой. – Вот, Милочка, посмотри на эту девочку и никогда не будь такой, как она.
Натка осмотрела белесое создание с косичками.
– Ей не грозит, – заверила она «халу». – Моя Настя – красавица и на ангелочка похожа, а не на бледную моль.
– Я не хочу стишок рассказывать, – заявил Петечка и недовольно скривил лицо.
– Ну, так вам надо домой идти. – «Хала» переключилась с Натки и Насти на Петечку и его бабушку. – Какой у вас, женщина, ребенок избалованный. Еще в комнату не зашел, а уже капризничает. Не хочу… Не буду… И кто такого на съемки возьмет, чтобы потом его еще каждый день уговаривать сплясать, станцевать и текст на камеру произнести.
– За своей бледной немочью следите, – огрызнулась бабка.
Скандал набирал обороты. Натка даже почувствовала прилив сил оттого, что ей теперь нужно защищать своего ребенка, как орлице орленка. Она набрала воздуха в грудную клетку, но тут дверь открылась, и выглянула помощница режиссера:
– Кто тут мама Арсения Кузнецова.
– Я, – выдохнула Натка. – А что случилось?
– Зайдите внутрь, пожалуйста.
– Но я с дочкой.
– Так вместе заходите, господи, тоже мне проблема.
После десятичасового ожидания Натка с Настей наконец-то очутились внутри той комнаты, где проходили кастинги. Она оказалась классической видеостудией, где стояло много приборов для правильного выставления света, несколько кинокамер, нацеленных на импровизированное пространство в центре – сцену, только без подиума. В углу помещался стол, за которым сидело жюри, центральное место в котором занимал Юрий Мальковский. На его стуле, как и положено, была надпись «режиссер». В центре сцены стоял совершенно спокойный и ничуть не растерянный Сенька.
– Вот что, мамочка, – обратился к Натке Мальковский. – Вас вообще как зовут?
– Наталья Сергеевна.
– Вот что, Наталья Сергеевна. Ваш мальчик нам подходит. Если вы даете свое согласие на то, чтобы он подписал контракт для съемок в «Неслухах–4», то я сейчас же закрываю кастинг, так как уверен, что нашел то, что мне нужно. Конечно, сразу предупреждаю, в четвертом сезоне роль вашего сына не ключевая. Мы только потихонечку введем его в сюжет, который в основном будет сосредоточен на трех остальных героях, которые давно полюбились зрителям. Но перспективы хорошие. И деньги тоже. Не обидим.
– Перспективы? Деньги? – Натка совсем растерялась.
– Ну да. Ваш ребенок пока не звезда, так что для начала положим десять тысяч рублей за один съемочный день. А дальше видно будет. Ваш сын обладает бешеной харизмой. Нечасто такое встретишь. Он и пошутить умеет вовремя, и о себе рассказывает легко и непринужденно. Видно, что вы много с ним занимались и он очень свободно чувствует себя перед камерой. Да и в команде работает с ходу. Вообще редкое качество.
Натка испытала небывалую гордость за сына. Она всегда знала, что ее мальчик талантливый. Один только конкурс чтецов чего стоил, да и работа моделью тоже явно сказывалась. И вот теперь сам знаменитый режиссер Мальковский говорит, что у Сеньки есть будущее в кино.
– Сенька, ты как? Хочешь сниматься? – спросила Натка у сына, помня, что еще совсем недавно он даже слышать не хотел о кино.
– Можно, – благосклонно заметил Сенька, явно тоже гордый, что его хвалят.
– Тогда мы согласны.
– Что ж, оставьте свои координаты моему помощнику. Завтра с вами свяжутся для подписания договора. Съемки начнутся через неделю. А сейчас вам обоим спасибо. Геля, распускай людей. На сегодня все.
– Как все? – не поняла Натка. – А как же моя дочка? Настя. То есть Ася Кьянти. То есть Константи. Мы же целый день ждем проб на роль девочки – пятилетнего блогера.
– Да мы уже отобрали трех подходящих девчонок, – махнул рукой Мальковский, но, увидев расстроенное Наткино лицо, смягчился. – Ладно. Последняя проба. Давай, малышка, иди сюда. Как тебя зовут?
Настя оглянулась на мать, словно ища поддержки.
– Астя, – звонко сказала она. – Ой, Ася Костяти.
Натка расстроенно вздохнула. Может, правда, лучше псевдоним сократить, чтобы было короче. А то она и сама все время путается, чего уж от Настены хотеть.
– Давай, Ася. Расскажи нам стишок, который ты подготовила.
– Асенька, вспомни все, чему тебя Саша учила, – тихонько подсказала Натка. – Помнишь? Она тебе рассказывала, как ведут себя блогеры.
Ася кивнула. Вид у нее был уставший и потухший. Стишок она рассказала, путаясь в словах, а вот все приемчики, о которых действительно поведала двоюродная сестра Саша, забыла напрочь. Танец у нее вообще не получился, а история, которую она рассказала про кота Веньку, звучала заученно и фальшиво. Даже Натке было понятно, что кастинг полностью провален.