ток перед выходом. Продольные ремни соединяются с ошейником, тем самым… его теперь снимать запрещено. Дальше они идут по спине и сходятся там на большом железном кольце. От него отходит ремень до самого копчика, оттуда — опоясывающий талию, и другой накрест вниз, он меня больше других нервирует, потому как невероятно сильно стягивает мою промежность. Его Мила хорошо подтянула, несмотря на то, что я возмущалась и даже кричала.
— Паршивая симулянтка, — поговаривала она злобно.
Все эти жесткие, скрипящие от новой кожи ремни идут четко там, где их и хотели увидеть извращенцы, это обеспечивается дополнительными поперечными креплениями, чтоб те не сползали в особенности с груди.
Иду, как старая бабка, скрипя и охая от трения. Жесткая кожа ремней беспокоит обожженную нежную кожу, а внизу просто натирает все по новой. Надо мной ржут все зеваки, что стоят по оба борта вдоль дорожки до ринга. А я стараюсь абстрагироваться, концентрируясь на собственном теле и всех его проблемах. Хочу отработать, отваляться на ринге сколь угодно и потом просто полежать в гордом одиночестве в номере, ни о чем не думая, ибо боюсь собственных мыслей и воспоминаний.
Соперницу увидела и чуть не повело от ужаса. Фара!! Вот почему Мила обронила фразу, мол, ты будешь в восторге от противника. Вот, тварь. Что же они делают?!
Фара узнала меня. Мурашки по коже от ее испепеляющего взгляда. Не знаю, что хуже, кнут или эта встреча?! Она ведь тоже думает, что я убила всех ее людей, детей там и всех остальных.
— О! Какая встреча! — Комментируют ублюдки комментаторы. — Девушка лидера повстанцев против той, что предала их доверие. Бой обещает быть интересным!
Интересным. Забавляет то, что и Фара в таком же бандаже из ремней. И судя по тому, что сжалась вся, ей это совсем не привычно. Гордая повстанка на публике без чести. Если меня приучали постепенно, представляю каково ей вот так сразу в таком виде. Смешно, и даже не от истерики. Меня считала шлюхой, получи сама. С одной стороны, забавно. Но страх перетягивает на себя все. Она хочет меня убить! Ведь, как только увидела, взгляд жалкой и униженной женщины сменился злорадством и предвкушением расплаты!!
Судья пригласил к центру. Я подошла, Фара следом, не отрывая от меня взгляда. Походка смешнее моей. Кажется, даже выпячивает зад, будто ее за невидимую ниточку тянут. Зад кстати, единственное, чем она может похвалиться. Сисек нет, ремни их перетянули, что без слез не посмотришь. Впала в невольное сравнение, у женщин это в крови. У меня, к тому же, виртуальная трансляция идет от нано — имплантатов, как бельмо над правым глазом, отключить никак. Наверное, организаторы шоу считают, так я еще больше опущусь в собственных глазах. А я и вижу со стороны, какие мы экзотичные. Как борцы сумо, только вместо тканей это жесткое и крайне неудобное, колючее, жгучее и натирающее. Ой, у нее чуть ниже копчика к ремню прилеплен рыжий лисий хвост, сразу и не обратила внимание, потому как он практически между ягодиц, направлен вниз. Как у поджавшей хвост собаки.
Соперница ростом немного выше, а вот телосложение ничем не примечательное. Я думала, она накаченная и боевая баба. Оказалось иначе. Умеет лишь размахивать бластером и хамить.
— Помните о правилах, — произнесла мощная судья и, резво отступая, скомандовала: — В бой!!
Фара бросилась на меня, шипя как кошка! Если я с гравитацией стандартной совладала быстро, то эта дурында нет! Я оказалась быстрее и увернулась от атаки. Вижу, на ее белом теле нет ни царапины. Никто ее не бил и не пытал. Так чем же она недовольна?!
— Убью, подлая хещь, — хрипит, как невменяемая. — Убью.
— Нельзя! — Осек судья. — Запрещено наносить даже увечья, а убивать уж тем более.
С таким и не поспоришь, как даст под дых, и вся спесь сойдет на нет. Когда своя шкура на кону, плевать на все остальное. Что она тут изображает?! Жертву?!
— Фара! — Ревут за канатами ринга. — Помни, что жизнь Максона зависит от тебя! Оплошаешь, и он умрет в муках!
Взревела повстанка, показывая свое бессилие, и снова пошла на меня, стараясь зажать в углу. Страшно, что позабывала о всех приемах на свете! Все, что учила из башки вылетело!
С несуразным криком девка выбросила вперед ногу и попала мне в живот. Сгибаюсь от дикой боли. Хватает за ремни на спине, тянет! Врезаются жесткие стяжки, ой — ей — ей! Толкает на центр ринга. Лечу, не в силах сопротивляться. Кожа разгорается, вспоминая старые раны, что в одно мгновение воспламеняются и тлеют по новой.
Лежу на животе. Хватает за ремень поясной и тянет! В кису врезается ремень и трет половые губы. Кричу от боли. Вторая рука хватает выше, заставляя подняться. Рывок! И я отрываюсь от пола. Она начинает раскручивать меня вокруг своей оси! Сквозь нарастающий рев зрителей прорывается ее бешеный рык. Пять — шесть витков, и я потеряла ориентацию в пространстве. Еще немного и уже не держат ее руки. Лечу к канатам. Падаю! Колено, локоть, спина, всему досталось. Пытаюсь встать. Да не тут — то было! Острая боль пронзает сосок. Ремни сдавливают его из — за неудачного положения.
Изворачиваюсь в другое положение, но не успеваю подняться. Фара тут как тут! Хватает за ногу, тащит к центру. Похоже, ей понравилось. Взбрыкнула я резко. Соперница не удержалась и плюхнулась на задницу. Ахнула даже, скривилась, изогнулась от боли. А я поднялась. Силы будто бы вновь вернулись ко мне. Вижу, как корчится эта тварь и хочется сделать ей еще больнее.
— Одно падение, и ты спеклась уже? — Злорадствую, хватая ее за распущенные не длинные волосы.
Хороший клок прихватила. Фара попыталась сопротивляться, но я нещадно рванула на себя. Визг ударил по барабанным перепонкам, но это меня не остановила. Я дернула еще. Опыт рвать волосы у меня большой! Власть над человеком — это сладкое ощущение. Пусть мимолетное.
Швырнула ее, что было силы, поднять не получилось. Зато удалось оттолкнуть к канатам, те отпружинили ее назад. И тут я вспомнила бросок, которому меня не то чтобы научили, а просто закормили в последние дни, бросая постоянно на тренировках при любой возможности.
Бросок через бедро или вроде того вышел не очень удачный, зато я упала на нее сверху и придавила. Фара в ужасе, стонет, и даже не желает шевелиться. Будто у нее внутри что — то болит. Однако я не поддаюсь на ее уловки. Даю пощечину, усевшись на груди. Затем еще. После третьего удара она стала выгибаться, стараясь сбросить меня. Ожила, сучка такая!
Вскакиваю и ловлю ее, когда та поднимается следом. Снова в руке моей охапка волос. Ну держись, соперница! Максона, значит, тоже схватили? И он, наверное, смотрит, как мы деремся. Организаторы не упустят возможности позлорадствовать над порядочным мужчиной. И скорее всего повстанец оценивает нас. Мужики все такие. Они тоже сравнивают своих женщин. Вернее, выбирают лучшую. А я лучшая!!
Воодушевленная сей мыслью рванула остервенело, да так, что выдрала приличный клок. В ответ лишь протяжный стон. Фара на четвереньках, видно, что устала. Гравитация ее быстро выбила из сил. Все, теперь можно и поиздеваться. Заработать кредиты! А они нужны мне. После побега счет не просто обнулился, а пошел в приличный минус, говорящий о том, что я задолжала.
Кредиты… Нет, что — то движет мной иное. Я бью ногой под дых, девка валится, как вареная сосиска. Усаживаюсь поудобнее, сквозь боль от ремней. Просовываю ноги под ее животом. Примеряю размах руки к заднице. Давно хотела сделать с ней это.
— За хвост ее! За хвост подергай! — Раздается голос Милы через крики зрителей, что ожидают порку.
Хвост торчит из ремня и естественно мешает. Но не так, чтобы опустить такую возможность. Подгребаю безвольную тушу ближе, обхватываю одной рукой живот. Мягкий, тощий, горячий. Под ремень протиснула ладонь и ниже к паху стала протискиваться. Контроль… его никто не отменял. И Фара ощущает, что я врываюсь в ее интимную зону.
Поправляю хвост, убирая его к дальней ягодице. Пушистый, лисий хвостик. Основание вполне жесткое. И оно не так просто поддается, как я думала. Касаюсь его. А Фара начинает стонать, будто бы тревожу ее рану. Протяжно так. Не слышно этого, но вибрирующий живот о многом говорит. А уходящая от меня задница, уж вдвойне. Прихватываю ее, но та не в какую! Хватаю за хвост, как советовала Мила. Тяну в исходное положение. Фара отчаянно стонет, но поддается. Берусь за основание, такое ощущение, что оно тут не заканчивается.
— Раскрывается замысел организаторов, — слышу оживившихся комментаторов. — У Фары не простой бандаж, в отличие от ее соперницы. Что за ужас у Кэтрин в глазах? О! Это для нее большой сюрприз! Знаешь, девочка, бывают такие штуки, поверь, бывают.
А Фара продолжает стонать и снова рвется из моих объятий. А я веду ладонь ниже, к ее кисе. Мерзко, противно, но за это мне дадут денег. И не только за это. А руки после боя обработаю мираместином, вымою с мылом в обязательном порядке.
— Не дергайся! — Заявляю Фаре, зажимая ее половые губы, которые не так сильно сжал ремень, в отличие от моего бандажа.
— Мерзкая шлюха, — шипит в ответ, но слушается.
Пододвигаюсь, примеряюсь к ягодице.
— Что ты собираешься… что тебе нужно?! — Стонет соперница.
— Лежи смирно, или я засуну в тебя пальцы, — заявляю ей и кривлюсь от выданной собственным ртом грязи.
Бью по заднице. Шлепок вышел увесистый! Дернулась! А я ухватилась за кису крепче, вторгаясь пальцем меж половых губ. Сухо там, вышла мысль с облегчением… Ремень сверху надежно прижимает мою руку. Не выскочит! Бью еще! Два удара, и булка красная! Ага! Никогда, значит, не били по заднице. Нежная ты у нас! Ну посмотрим!
Фара визжит. Голос прорезался. А я луплю, порой задевая хвост. От чего она стонет, кряхтит, вырывается. Хватаю за его основание, жесткий, прямо врос. Рукой, что на кисе, веду к анусу. И натыкаюсь на препятствие. И тут до меня доходит! О, Великий Квазар, не может быть…
На виртуальном дисплее в глазу появляется счетчик кредитов и чат, который буквально разрывается от сообщений, что валятся ко мне десятками в доли секунды. Такого меню раньше не было! Понимаю, что эти люди в данный момент смотрят мой бой! И они хотят, чтобы я подергала ее за хвост?! Каждое второе сообщение об этом! И мне перечисляют кредиты. Копейки… но с миру по нитке на свитер. Хвост хотят. А там дальше он перерастает… мамочки, я даже представить не могу! Вернее могу, но… вот почему она так реагирует. Эта штука у нее в попе. И когда я трогаю основание хвоста, агрегат шевелится там. И насколько же он глубоко, самой страшно.