о, какие мы. И может быть, имеет смысл, что если они люди , то им поручили вести программу наблюдения, чтобы следить за Землей". Она обдумала сказанное и снова кивнула себе под нос, затем нахмурилась, когда ей пришло в голову что-то еще. Она посмотрела на Данчеккера. "Но как они могли туда попасть? Может, они из какой-то независимой эволюционной семьи, которая уже существовала на Туриене до того, как туда попали ганимейцы... что-то вроде того?"
«О, это совершенно невозможно», — нетерпеливо сказала Данчеккер. Хеллер выглядела слегка ошеломленной и открыла рот, чтобы возразить, но Хант бросил на нее предостерегающий взгляд и едва заметно покачал головой. Если она заставит Данчеккера прочесть лекцию об эволюции, они будут слушать ее весь день. Она дала понять, что принимает, слегка приподняв бровь, и на этом все закончилось.
«Я не думаю, что нам нужно далеко ходить за ответом на этот вопрос», — небрежно сообщил им Данчеккер, выпрямляясь и крепче сжимая лацканы пиджака. «Мы знаем, что ганимейцы мигрировали в Туриен с Минервы примерно двадцать пять миллионов лет назад. Мы также знаем, что к тому времени они приобрели многочисленные виды наземной жизни, включая приматов, столь же продвинутых, как и любой другой из того периода. Действительно, мы обнаружили некоторых из них сами в корабле на Ганимеде, который, как мы имеем все основания полагать, был вовлечен в ту самую миграцию». Он на мгновение замолчал, как будто сомневаясь, что остальное нужно разъяснять, затем продолжил. «Очевидно, они взяли с собой некоторых представителей ранних дочеловеческих гоминидов, потомки которых с тех пор эволюционировали и увеличились, чтобы стать человеческой популяцией, пользующейся полным согражданством в обществе Туриена, о чем свидетельствует тот факт, что VISAR в равной степени принимает как их, так и ганимейцев». Данчеккер опустил руки, чтобы сцепить их за спиной, и выпятил подбородок с явным удовлетворением. «И это, доктор Хант, если я не ошибаюсь, похоже, и есть тот простой и очевидный недостающий фактор, который вы искали», — заключил он.
Глава восемнадцатая
Норман Пейси поднял руку в предупреждающем жесте и закрыл дверь, чтобы отрезать комнату от секретаря, дающего указания двум рядовым UNSA, которые грузили коробки на тележку во внешнем офисе. Джанет наблюдала со стула, который она очистила от стопки бумаг и держателей документов, ожидающих упаковки в рамках подготовки к отъезду делегации из Бруно. «А теперь начинай снова», — сказал он ей, отворачиваясь от двери.
«Это было вчера вечером, может быть, сегодня рано утром... Не знаю, во сколько». Джанет неловко теребила пуговицу на своем лабораторном халате. «Нильсу кто-то позвонил — кажется, это был американец из Европы, Далданье — и сказал, что им нужно что-то обсудить немедленно. Он начал говорить о ком-то по имени Верикофф, как мне показалось, но Нильс остановил его и сказал, что пойдет и поговорит с ним у него дома. Я притворилась, что все еще сплю. Он оделся и выскользнул... как-то жутко, словно старался меня не разбудить».
«Ладно», — кивнул Пейси. «А что потом?»
«Ну... Я вспомнил, что он просматривал какие-то бумаги ранее, когда я вошел. Он убрал их в держатель, но я был уверен, что он его не запер. Поэтому я решил рискнуть и посмотреть, о чем они».
Пейси стиснул зубы, пытаясь не выдать своих чувств. Это было именно то, чего он ей говорил не делать. Но результат звучал интересно. «И», — подсказал он.
Лицо Джанет приняло озадаченное выражение. «Среди вещей внутри была папка. Она была ярко-красной по краям и розовой внутри. Я обратила на нее внимание, потому что на ней было твое имя».
Пейси нахмурился, слушая. То, что описала Джанет, напоминало стандартный бумажник для документов формата ООН, который использовался для крайне конфиденциальных меморандумов. «Вы заглядывали внутрь?»
Джанет кивнула. «Это было странно... . . . в отчете критиковалось то, как вы препятствовали проведению встречи здесь, и в разделе «Выводы» говорилось , что делегация добилась бы большего прогресса, если бы США проявили больше сотрудничества. Это было совсем не похоже на вас, поэтому я и подумала, что это странно». Пейси молча смотрел на нее. Прежде чем он успел найти слова для ответа, она покачала головой, словно чувствуя необходимость снять с себя ответственность за то, что она собиралась сказать дальше. «И там была эта часть о вас и Карен Хеллер. Там говорилось, что вы двое...»
Джанет помедлила, затем подняла руку, переплетя указательный и средний пальцы, «... вот так, и что такое — как бы это сказать? — такое «вопиющее и нескромное поведение не подобает миссии такого рода и, возможно, имеет какую-то связь с контрпродуктивным вкладом Соединенных Штатов в процесс». Джанет откинулась назад и снова покачала головой. «Я знала, что отчет просто не соответствует действительности... И исходя от него, ну...»
Она позволила предложению оборваться и на этом остановилась.
Пейси сел на край наполовину заполненного упаковочного ящика и недоверчиво уставился на нее. Прошло несколько секунд, прежде чем он обрел голос. «Ты действительно видел все это?» — спросил он наконец.
«Да... Я не могу передать вам все слово в слово, но именно это там и было сказано». Она замялась. «Я знаю, это безумие, если это поможет...»
«Знает ли Сверенссен, что вы видели этот отчет?»
«Я не понимаю, как он мог это сделать. Я все вернул на место, как было. Думаю, я мог бы дать тебе еще немного, но я не знал, как долго он будет отсутствовать. Как оказалось, его не было довольно долго».
«Все в порядке. Ты правильно сделал, что не рискнул». Пейси некоторое время смотрел в пол, чувствуя себя совершенно сбитым с толку. Затем он снова поднял глаза и спросил: «А ты? Он ведет себя странно теперь, когда мы уходим? Что-нибудь... зловещее, может быть?»
«Вы имеете в виду зловещие предупреждения, призывающие меня держать рот закрытым по поводу компьютера?»
«Ммм... да, может быть», — Пейси с любопытством посмотрел на нее.
Она покачала головой и слабо улыбнулась. "Как раз наоборот, на самом деле. Он был очень любезен и сказал, какой это позор. Он даже намекнул, что мы могли бы снова встретиться когда-нибудь на Земле — он мог бы устроить меня на работу, где платят реальные деньги, познакомить со всякими интересными людьми... и все в таком духе".
«Более умный ход», — подумал Пейси. Большие надежды и предательство никогда не шли вместе. «Ты ему веришь?» — спросил он, приподняв бровь.
"Нет."
Пейси одобрительно кивнул. «Ты быстро растешь ». Он оглядел офис и устало потер лоб. «Мне придется сейчас немного подумать. Я рад, что ты мне об этом рассказал. Но ты в пальто, а это значит, что тебе, вероятно, пора возвращаться к работе. Давай не будем снова расстраивать Маллиуска».
«Сегодня у него выходной», — сказала Джанет. «Но ты права — мне действительно нужно вернуться». Она встала и направилась к двери, затем обернулась, собираясь ее открыть. «Надеюсь, все в порядке. Я знаю, ты сказала держать это подальше от офисов делегаций, но это показалось важным. И учитывая, что все уходят...»
«Не беспокойся об этом. Все в порядке. Увидимся позже».
Джанет ушла, оставив дверь открытой в ответ на просьбу Пейси помахать рукой. Пейси посидел немного и начал снова обдумывать то, что она ему сказала, но его прервали рядовые UNSA, пришедшие, чтобы отсортировать коробки, готовые к переезду. Он решил пойти и подумать об этом за чашкой кофе в общей комнате.
Единственными людьми в общей комнате, когда Пейси вошел несколько минут спустя, были Сверенсен, Далданье и двое других делегатов, которые все собрались у бара. Они приветствовали его прибытие несколькими не слишком дружелюбными кивками голов и продолжили беседу между собой. Пейси взял кофе из автомата на одной стороне комнаты и сел за столик в дальнем углу, внутренне желая, чтобы он выбрал что-то другое. Пока он тайком изучал их над своей чашкой, он перечислял в уме оставшиеся без ответа вопросы, которые он собрал относительно высокого, безупречно ухоженного шведа, который стоял в центре вассалов, собравшихся вокруг него у бара.
Возможно, опасения Пейси по поводу Шапирона были напрасны. Могло ли то, что подслушала Джанет, быть связано с тем, что сообщения с Гистара так внезапно прекратились? Это произошло подозрительно вскоре после этого. Если так, то как Сверенсен и по крайней мере еще один член делегации могли узнать об этом? И как Сверенсен и Далданье были связаны с Верикоффом, которого Пейси знал из отчетов ЦРУ как советского эксперта по космической связи? Если между Москвой и внутренней кликой ООН был какой-то заговор, почему Соброскин сотрудничал с Пейси? Возможно, это было частью какой-то еще более сложной уловки. Он ошибался, доверяя русским, с горечью признался он себе. Ему следовало использовать Джанет и не вмешивать в это Соброскина и Маллиуска.
И последнее, каков был мотив попытки лично его очернить, скомпрометировать Карен Хеллер и исказить роль, которую они сыграли в Бруно? Казалось странным, что Сверенссен ожидал, что план сработает, потому что документ, описанный Джанет, не будет подтвержден официальными протоколами всех заседаний делегации, копия которых также будет отправлена в штаб-квартиру ООН в Нью-Йорке. Более того, Сверенссен знал это как никто другой; и какими бы ни были его другие недостатки, он не был наивен. Затем в его животе медленно сформировалось тошнотворное чувство, когда правда дошла до него — он не мог быть уверен, что протоколы, которые он прочитал и одобрил, которые дословно записали дебаты, будут версиями, которые вообще отправятся в Нью-Йорк. Из того, что Пейси мельком увидел о странных махинациях, которые происходили за кулисами, все было возможно.
«По-моему, было бы неплохо, если бы южноатлантическая сделка досталась американцам», — говорил Сверенсен за стойкой бара. «После того, как Соединенные Штаты почти позволили своей ядерной промышленности быть разрушенной как раз перед началом века, неудивительно, что Советы получили фактическую монополию на большую часть Центральной Африки. Уравнивание влияния в целом и ужесточение конкуренции, которое это породит, могут быть только в лучших долгосрочных интересах всех заинтересованных сторон». Три головы вокруг него послушно кивнули. Сверенсен сделал небрежное отбрасывающее движение. «В конце концов, в моем положении я вряд ли могу позволить себе поддаться влиянию одной лишь национальной политики. Долгосрочное развитие расы в целом — вот что важно. Это то, за что я всегда выступал и буду выступать впредь».