В качестве меры предосторожности правительство Минервы решило сначала проверить последнюю идею, отправив научную миссию на борту Шапиерона для проведения полномасштабных испытаний на солнцеподобной звезде под названием Искарис, планеты которой не поддерживали никакой жизни. И хорошо, что они это сделали. Что-то пошло не так, что заставило Искарис превратиться в новую, и экспедиция была вынуждена бежать, не дожидаясь завершения ремонта главной двигательной системы корабля, который в то время был в процессе. Разогнанный до максимальной скорости и с неработающей тормозной системой, Шапиерорн вернулся в окрестности солнечной системы и кружил более двадцати лет по собственным часам в условиях сложного замедления времени, в то время как в остальной части Вселенной время пролетело в миллион раз быстрее. И вот, в конце концов, корабль прибыл на Землю.
Когда Гарут стоял в дверях одного из лекционных залов корабельной школы и смотрел через ряды пустых сидений и поцарапанные столешницы на возвышение и ряд экранов в дальнем конце, его разум вспоминал те годы. Многие, кто покинул Минерву вместе с ним, не дожили до этого дня. Иногда он верил, что никто из них никогда его не увидит. Но, как и было в жизни, новое поколение заменило тех, кто ушел, — поколение, родившееся и выросшее в пустоте космоса, которое, за исключением краткого пребывания на Земле, не знало другого дома, кроме как внутри корабля. Во многих отношениях Гарут чувствовал себя отцом для всех них. Хотя его собственная вера порой колебалась, их вера — нет, и поскольку они никогда не думали сомневаться, он вернул их домой. Что же будет с ними теперь? — задавался он вопросом.
Теперь, когда этот день настал, он обнаружил, что испытывает смешанные чувства. Рациональная часть его, естественно, была рада, что долгое изгнание его народа закончилось, и они наконец воссоединились со своими сородичами; но на более глубоком уровне другая часть его будет скучать по этому миниатюрному, замкнутому миру, который так долго был единственным, что он знал. Корабль, его образ жизни и его крошечное, сплоченное сообщество были такой же частью его, как и он был частью их. Теперь все это закончилось. Сможет ли он когда-нибудь так же принадлежать к бросающей вызов разуму, подавляющей цивилизации Туриен с технологиями, граничащими с магией, и населением в сотни миллиардов, разбросанным по световым годам звезд и космоса? Сможет ли кто-нибудь из них? А если нет, смогут ли они когда-нибудь снова принадлежать к чему-либо?
Через некоторое время он отвернулся и начал медленно идти по пустынным коридорам и палубам связи к точке доступа в переходную трубу, которая должна была привести его обратно в командный отсек корабля. Полы были истерты годами топота ног, углы стен были стерты и сглажены проходами бесчисленных тел. Каждая отметка и счет имели свою собственную историю, рассказывающую о каком-то событии, которое произошло где-то в течение всех этих лет. Неужели все это теперь будет забыто?
В некотором смысле он чувствовал, что это уже было. Шапирон находился на высокой орбите над Туриеном, и большинство его пассажиров были доставлены в помещения, подготовленные для них на поверхности. Не было никаких публичных празднеств или приветственных церемоний; тот факт, что корабль был перехвачен, все еще нужно было скрыть. Только горстка туриенцев знала, что Гарут и его люди вообще существуют.
Когда он прибыл, Шилохин ждала на командной палубе, изучая информацию на одном из дисплеев. Она огляделась, когда он приблизился. «Я понятия не имела, насколько сложной была операция по перехвату корабля», — сказала она. «Некоторые физические явления весьма примечательны».
«Как же так?» — спросил Гарут.
«Инженеры Eesyan создали композитный гиперпорт — тороид двойного назначения, который функционировал как входной порт в одном направлении и выходной в другом одновременно. Вот как они так быстро произвели замену: манекен выходил с одной стороны, когда мы входили в другую. Но чтобы контролировать его, им пришлось сократить время до пикосекунд». Она сделала паузу и бросила на него испытующий взгляд. «Ты выглядишь грустным. Что-то не так?»
Он неопределенно махнул рукой в сторону, откуда только что пришел. "О, это просто... идешь по кораблю... пустому, и вокруг никого. К этому нужно привыкнуть после стольких лет".
«Да, я знаю». Ее голос упал до понимающей нотки. «Но ты не должен грустить. Ты сделал то, что обещал. У них у всех скоро снова будет своя жизнь. Это будет к лучшему».
«Я надеюсь на это», — сказал Гарут.
В этот момент заговорил ZORAC. «Я только что получил еще одно сообщение через VISAR: Калазар теперь свободен и говорит, что примет вас, как только вы будете готовы. Он предлагает встретиться на планете под названием Куит, примерно в двенадцати световых годах отсюда».
«Мы уже в пути», — сказал Гарут. Он удивленно покачал головой, глядя на Шилохин, когда они покинули командную палубу. «Не уверен, что когда-нибудь к этому привыкну».
«Кажется, земляне хорошо приспосабливаются», — ответила она. «В последний раз, когда я разговаривала с Виком Хантом, он пытался найти способ установить соединитель в своем офисе».
«Земляне могут приспособиться к чему угодно», — со вздохом сказал Гарут.
Они вошли в комнату, в которой Туриены установили ряд из четырех портативных перцепто-соединительных кабин, которые представляли собой единственное средство использования системы Туриена, поскольку Шапьерон не был подключен к VISAR, поэтому Калазар не мог «посетить» корабль. Если бы корабль не находился на орбите и, следовательно, в свободном падении, вес микротороида, содержащегося в коммуникационном модуле оборудования, в лучшем случае прогнул бы палубу. Гарут вошел в одну из кабин, пока Шилохин выбирал другую, и он откинулся в кресле, чтобы соединить свой разум с VISAR. Мгновение спустя он стоял рядом с Калазаром в большой комнате, которая была частью искусственного острова, парящего в пятидесяти милях над поверхностью Квита. Шилохин появилась рядом с ним несколько секунд спустя.
«Терране более проницательны, чем вы думаете», — заявил Гарут после того, как они втроем поговорили некоторое время. «Мы жили среди них шесть месяцев, и мы знаем. Ганимскому разуму трудно понять, что обман и распознавание обмана являются частью их образа жизни. У них есть естественное чувство к этому, и они скоро докопаются до истины. Попытки скрыть это еще больше сделают ситуацию еще более неловкой для всех нас, когда они это сделают. Вы должны быть с ними откровенны сейчас».
«И, кроме того, это не по-ганимски», — сказал Шилохин. «Мы рассказали вам истинную ситуацию на Земле и то, как нас там радушно приняли и как нам помогали всеми возможными способами. Ваши прежние сомнения были оправданы из-за лжи, которую вам сообщили евленцы, но теперь это не так. Вы должны рассказать терранам и нам всю правду сейчас».
Калазар отошел на небольшое расстояние и повернулся, чтобы встать, сцепив руки за спиной, пока он обдумывал то, что они сказали. Комната, в которой они находились, образовывала овальную проекцию, свисающую с нижней стороны острова. Ее внутренняя часть состояла из утопленного пола, окруженного непрерывной, наклонной прозрачной стеной, которая смотрела вниз на пурпурную, испещренную облаками поверхность Квита во всех направлениях. За пределами стены и выше, масса острова вырисовывалась серией металлических контуров, волдырей и выступов, сходящихся вместе, когда они изгибались и исчезали из виду наверху. «Так что... мы не сможем скрыть от них правду», - сказал Калазар наконец, не поворачивая головы.
«Помните, именно терранцы первыми осознали риск того, что евленцы могли спланировать уничтожение Шапьерона , а Земля была готова взять вину на себя», — напомнил ему Гарут. «Турианцы никогда бы не подумали об этом. Будем честны — терранцы и евленцы думают очень похоже, а ганимцы думают совсем по-другому. Мы не хищники, и у нас не развито искусство чувствовать хищников».
«И по той же причине, по которой вам, возможно, понадобятся земляне, чтобы помочь разобраться в том, что именно задумали евленцы», — добавил Шилохин. «Вы хоть немного приблизились к выяснению того, почему они годами систематически фальсифицировали свои отчеты о Земле?»
Калазар отвернулся от стены наблюдения и снова повернулся к ним. «Нет», — признал он.
«Годы», — многозначительно повторил Гарут. «И вы ничего не подозревали, пока не начали получать сообщения из Фарсайда».
Калазар немного подумал, затем вздохнул и кивнул в знак смирения. «Вы правы — мы ничего не подозревали. До недавнего времени мы считали, что еврейцы хорошо интегрировались в наше общество как энтузиасты нашей науки и культуры. Мы видели в них сограждан, которые распространятся вместе с нами в другие миры...» Он махнул рукой назад и вниз. «Вот этот, например. Мы даже помогли им основать свою собственную автономно управляемую и полностью самоуправляемую планету как колыбель новой цивилизации, которая пересечет Галактику в партнерстве с нашей».
«Ну, что-то явно где-то пошло не так», — прокомментировал Шилохин. «Возможно, нужен терранский разум, чтобы понять, что и почему».
Калазар посмотрел на них еще мгновение, затем снова кивнул. «Официально Френуа Шоум отвечает за наши отношения с Землей», — сказал он. «Нам следует поговорить с ней об этом. Посмотрим, смогу ли я вызвать ее сюда сейчас». Он отвернулся и крикнул слегка повышенным голосом: «ВИСАР, узнай, свободна ли Френуа Шоум. Если свободна, покажи ей запись нашего разговора здесь и спроси, присоединится ли она к нам, когда посмотрит».
«Я об этом позабочусь», — признал ВИСАР.
После короткого молчания Шилохин заметила: «Мне не показалось, что она слишком уж любит землян, судя по повтору встречи Враниксов».
«Она никогда не доверяла евленцам», — ответил Калазар. «Ее чувства, по-видимому, распространяются и на терранцев. Может, это и неудивительно». После очередной паузы он прокомментировал: «Куит — интересный мир, на большей части поверхности которого разместилась новая разумная раса. Евленцы в прошлом сотрудничали в привлечении в нашу систему многих подобных планет. Кажется, у них есть природная склонность к общению с примитивными расами таким образом, который нелегко дался бы ганимейцам. Я покажу вам пример того, что я имею в виду. ВИСАР, давайте еще раз посмотрим на место, которое я рассматривал ранее».