Накануне мы с Янианной посещали театр, где давали премьеру комедийной пьесы. Сюжет пьесы строился на том, что в столицу прибывает молодой провинциальный дворянин в поисках славы и приключений. Этот барон постоянно попадает в нелепые ситуации, связанные с его непомерной гордыней. Ему приходится участвовать в нескольких дуэлях, которые, как правило, срываются, потому что причины их так же глупы, как и их зачинщики. Словом, герои пьесы были выставлены как люди крайне ограниченные, что не могло не вызывать громкий смех зрителей.
Пусть смеются – глядишь, кто-нибудь и призадумается. Пьесу написал молодой, но очень талантливый литератор, которого нашел мне Коллайн. Мы вместе с автором поработали над пьесой, так что получился настоящий водевиль с сатирическими диалогами, песнями, танцами – словом, со всеми атрибутами, присущими этому жанру. Я подписал с ним контракт и предоставил полную свободу творчества.
Он писал пьесы, статьи для обеих моих газет, а одним из заказов стал женский роман, естественно, любовный, с серенадами под балконами, несчастной любовью, жестокими родственниками, всячески препятствующими соединению любящих сердец, но с обязательным счастливым концом. Роман находился в финальной стадии, примерно через месяц он должен был отправиться в печать, и это была еще одна новинка, которой я надеялся приятно удивить Янианну.
Кстати, Гростар смог изготовить печатный станок, и теперь тиражи изданий приблизились к десяти тысячам экземпляров, которые Имперская почта доставляла во все крупные города. Газеты пользовались необычайной популярностью и полностью окупали себя. Правда, большой прибыли они не приносили, но ее никто и не ждал – не та сфера, и совсем другие задачи.
Так вот, в театре, когда мы заняли места в ложе, я извлек из кармана небольшой бинокль, специально изготовленный Гростаром именно для таких случаев. Размерами он был не больше театрального, но обладал, по моей оценке, не менее чем шестикратным приближением, хотя смотрелся он как ювелирное украшение. Я даже как-то шутливо заметил Альбрехту, что если ему в руки попадется коромысло, то он и его превратит в произведение искусства, которое светские львицы станут носить на плечах вместо драгоценностей.
Янианна, привыкшая к новинкам, то и дело появляющимся у меня в руках, поинтересовалась, что это.
Научный прибор, заявил я. Изготовлен специально для того, чтобы рассматривать с высоты ложи декольте сидящих в зале дам. Бинокль был немедленно изъят у меня. Яна даже вздрогнула, когда поднесла его к глазам, не ожидая такого эффекта.
Конечно, зрительные трубы существовали, и даже довольно мощные, но их размеры были несравненно большими. От Янианны бинокль пошел по рукам присутствующих в ложе придворных дам. Они по очереди рассматривали что-то в зале и хихикали.
Я достал второй бинокль, но через секунду расстался и с ним, конечно, не по своей воле. Теперь Яна стала единоличной обладательницей бинокля, а другой так и продолжал ходить по рукам. Уж не знаю, что дамы рассматривали, но занятие им очень нравилось.
Наконец зазвучала музыка, и водевиль начался. Постановка то и дело прерывалась взрывами смеха, но, внимательно следя за реакцией зала, я заметил, что смеялись не все. По всей вероятности, кто-то узнавал себя, но это было чистым совпадением: мы с автором таких целей перед собой не ставили.
Да, судя по реакции зрителей, водевиль еще долго будет пользоваться успехом. Обычно театральные премьеры посещала царственная чета, а после своего восхождения на трон – Янианна. Их мнение о спектакле являлось окончательным вердиктом, затем постановка, в зависимости от реакции правителей, становилась популярной либо тихо сходила на нет. Янианне спектакль понравился, несколько раз она с восторгом поглядывала на меня, зная, что я принимал в его создании самое активное участие.
После окончания водевиля на сцену вызвали автора и наградили бурей оваций. Бедняга чуть не грохнулся в обморок, когда императрица встала в своей ложе и несколько раз хлопнула в ладоши, что являлось высшей степенью признания его таланта.
По дороге во дворец, когда мы остались одни в карете, Яна напустилась на меня за то, что я посмел разглядывать декольте чужих дам, да еще с помощью… как его… бинокля. Это же была шутка, как мог, оправдывался я, и вообще, мне больше нравится трогать, а не смотреть. И тут же получил по рукам, поскольку попытался подкрепить свои слова действиями…
– …Говорите, деньги считаете? Ну и зачем вам столько денег? В последнее время все вокруг только и говорят о вас, барон, и еще о том, что деньги прямо сыплются на вас со всех сторон, – отойдя в сторону и принимая обличительный вид, спросила Яна.
– Ну как же, ваше величество, деньги всегда нужны – ведь с их помощью можно заработать еще больше денег.
– А что потом?
– Потом? – Я на миг задумался. – Потом я заработаю еще больше.
– А еще потом?
– Еще потом накуплю земель, дворцов и всего-всего и стану очень значимым человеком.
– А что будем еще потом?
– Тогда я сделаю предложение одной девушке, которую безумно люблю, и она не сможет мне отказать. Нет, мне еще нужно будет совершить пару великих подвигов, и тогда она мне точно не откажет.
– А что будет дальше?
– Дальше? Дальше у нас родятся сын и дочь. Нет, сначала все же дочь, а потом уже сын. Дочь будет такая же красивая, как и ее мама, и мы назовем ее Янианной. А вот сын, сын будет тоже очень похож на свою мать, и мы назовем его Конрадом, в честь его деда.
– А что будет еще дальше?
– Дальше мы будем жить долго и счастливо и растить своих детей, чтобы они выросли хорошими и добрыми людьми.
– Ты все это серьезно, Артуа? – совсем другим голосом спросила Янианна.
Я, опомнившись, поймал ее взгляд, который трудно было истолковать. Господи, что я несу! Это вообще счастье, что мы до сих пор вместе…
– Извини, Янианна, это была неудачная шутка, – опустил я глаза.
– Вот, значит, как! – Голос ее налился металлом, и в нем прорезались гневные нотки. – Получается, барон, что, после того как вы соблазнили невинную девушку, вероятно при помощи какого-то приворотного зелья, вас наконец начала мучить совесть, и вы решили сделать благородный поступок, прикрыв ее грех. Девушка уже была вне себя от счастья, и тут вы заявили, что это всего лишь шутка. Как прикажете вас понимать? – Глядя на мое ошеломленное лицо, Яна весело рассмеялась. – Господи, ну какой же ты все-таки у меня дурачок, Артуа, даже не верится, что у тебя получается практически все, за что ты берешься. У твоего народа случайно нет афоризма для таких случаев?
– Дуракам всегда везет, – выдавил я.
– Уж не про тебя ли это сказано? – продолжала веселиться она, но для меня в ее устах слово «дурачок» звучало совсем не обидно, ведь главное – не что сказано, а как.
– Наконец я услышала от тебя то, что уже совсем не надеялась услышать, – добавила Яна.
Затем, усадив меня в кресло и удобно устроившись на моих коленях, Яна начала увлеченно рассматривать свои пальчики, надо заметить очень, очень изящной формы. Рассмотрев на одной руке по очереди все пальчики и произнеся с тяжелым вздохом: «Ничего нет», она принялась рассматривать вторую руку. Закончив осмотр, она совсем уже упавшим голосом добавила: «И здесь ничего нет». При этом у нее был такой голос, будто она вот-вот расплачется.
– Чего нет, Янианна? – с беспокойством спросил я, не понимая, что она ищет. Милые такие пальчики, с красивыми ноготками, на одном из них перстенек с крупным черным бриллиантом, таким же, как в сережках…
– Колечка нет, – совсем уж дрожащим голосом ответила она. – Обычно когда девушкам делают предложение, им дарят маленькие такие колечки, их называют обручальными. А у меня его нет. – И Яна посмотрела на меня так жалобно, что, казалось, из ее глаз вот-вот брызнут слезы.
Фу! Я перевел дух. Это мы можем устроить. Уже как неделю в моем столе лежит коробочка с кольцом, конечно же работы Гростара. В колечке – тот самый камень, что я так любил рассматривать и который достался мне после первого боя с вайхами.
Помню, когда я получил готовое кольцо, то поинтересовался у Альбрехта – почему оно получилось изящным, но довольно-таки простым: камень в оправе, и все. Никаких других самоцветов, и само колечко достаточно тонкое. Гростар удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал, хотя явно собирался. Я подумал, что он лучше знает, каким должно быть кольцо, но подарить Янианне все не мог решиться. В моем представлении подарок, особенно если дело касается драгоценностей, должен выглядеть очень богатым.
Теперь же у меня просто не было выбора.
Взяв кольцо, я опустился перед Янианной на одно колено. Черт, совершенно не помню, на какое нужно, на правое или на левое. Здесь нет такого обычая, но я хочу сделать так, как принято у нас. С другой стороны, она является моим сюзереном, так что можно опуститься на любое, или даже на оба сразу, ведь и в этом случае я буду прав…
– Леди Янианна, я предлагаю вам руку и сердце и прошу вас стать моей женой, – глядя на нее снизу вверх, заявил я.
Янианна секунду помедлила, затем с милой важностью произнесла:
– Хорошо, барон Артуа де Койн, я согласна выйти за вас замуж.
Я снова перевел дух. Осторожно надев кольцо на безымянный палец левой руки, встал и поцеловал девушку в губы.
– Так у тебя на родине делают предложения? – спросила она, получив кивок и очередной поцелуй в знак подтверждения. Затем Яна перевела взгляд на колечко, приблизила его к глазам, отвела руку, снова приблизила, рассматривая камень на свет.
– Это феникс, настоящий феникс, – восторженно прошептала она и бросилась мне на шею.
«Никогда не понимал женщин, – подумал я, чувствуя упругость ее груди и обнимая за тонкую талию. – Носить на себе столько драгоценностей и восхищаться какими-то стекляшками…»
Затем Яна прошла мимо зеркала раз, другой, держа руку на отлете и всматриваясь в свое отражение.
– Красиво? – спросила она, останавливаясь.