Тем временем 8-й гвардейский корпус готовился к маршу из Кизляра. Перед тем как дать команду на движение колонны, Рохлин собрал офицеров и отдал последнее распоряжение:
— Во время движения колонны никому в радиоэфир не выходить! Необходимую информацию передавать через посыльных. Фары затемнить. Вопросы есть?
Вопросов не было.
— По машинам! — скомандовал генерал.
Все разошлись. Приходченко, сев в кабину, сказал водителю:
— Едем направо.
— Так, прямо же собирались…
— Передумали. Рули, куда говорят.
Одиннадцатого декабря 1994 года в 13 часов 25 минут колонна двинулась тем же маршрутом, которым пошел Лихой со спецназом МВД. Растянувшись на двадцать километров, она медленно шла по степному бездорожью.
С этого момента корпус генерала Рохлина исчез из разведсводок боевиков. Колонна машин ночным маршем, скрытно, в режиме радиомолчания, преодолела более пятисот километров по Ногайской степи и, неожиданно для Дудаева, вышла к станице Червленая, всего в двенадцати километрах от Грозного.
А по дороге на Хасавьюрт, где должен был проходить разрекламированный маршрут движения колонны, боевики продолжали ждать корпус Рохлина. Во главе отряда боевиков был Хамзоев, бывший майор Советской Армии, участник войны в Афганистане. А на границе у поста ГАИ, где должна была проходить колонна, боевики ждали Рохлина в полном вооружении. За домами кучками стояли женщины.
Главарь чеченцев, наблюдая в бинокль за дорогой, спросил у своего помощника:
— Мне сообщили, что колонна выступила. Куда делся корпус? Говорят, колонна пошла через Кизляр, но почему-то ее до сих пор нет.
— Мои люди поехали проверять, — ответил помощник.
— Руслан, тебя к телефону, — обратился к нему один из боевиков, находящийся у рации.
Хамзоев подошел к радиостанции. На связи был Масхадов.
— Куда делся корпус Рохлина?
— Наша разведка пока его не обнаружила, — ответил Хамзоев.
— Этого не может быть, — обронил Масхадов. — Он что, иголка в стоге сена?
— Значит, генерал готовит нам какой-то сюрприз. Узнаю хитрую бестию.
Перед Терским хребтом на дороге перед колонной 8-го корпуса показались две легковые автомашины. Из окон машин размахивали белым и зелёным флагами. Одна остановилась неподалеку, а другая подъехала к голове колонны. Из машины вышел высокий чеченец в норковой шапке и черной кожаной куртке.
— Комендант Надтеречного района, — представился чеченец.
— Я вас слушаю, — сказал генерал.
— Генерал, если вы пойдете дальше, то на вашем пути встанут женщины и дети.
— Послушай, дорогой, говорят чеченские мужчины — смелые мужчины? — глядя куда-то вперед, спросил генерал.
— Да, — приподняв голову, ответил чеченец.
— Чеченские мужчины — гордые мужчины? — продолжал Рохлин.
— Да, — подтвердил чеченец.
— Совсем как моджахеды в Афганистане? — продолжал пытать Рохлин.
Комендант кивнул головой.
— Но моджахеды никогда не посылали впереди себя женщин и детей.
— Это — война? — спросил чеченец.
— Нет, — ответил Рохлин. — Это еще не война. Все будет зависеть от вас.
Чеченец показал на горы и выкрикнул.
— Ты не пройдёшь здесь. Погибнешь сам и людей погубишь. Поворачивай обратно!
— Я получил приказ: к указанному сроку быть в Грозном, — жестко ответил Рохлин. — И я буду там.
Не оглядываясь, Рохлин пошёл в сторону колонны. К нему подбежал командир 63-го полка внутренних войск.
— Этот чеченец не обманывает, — сказал Рохлин. — Разведка донесла: впереди у переправы скопление людей. Надо сделать так, чтобы они не смогли прорваться к войскам.
Шедший впереди колонны спецназ МВД остановился у населённого пункта неподалеку от переправы. Оценивая обстановку, Лихой и Никищенко решили осмотреться. Вскоре из села выехал джип и направился в их сторону Не доезжая, машина остановилась, из нее вышли двое мужчин. Один из них был в милицейской форме. Они подошли к Никищенко и Лихому.
— Уходите отсюда подобру-поздорову, иначе мы вас всех перережем, как шакалов, — сказал тот, кто представлялся Рохлину комендантом Надтеречного района.
— Подывимся, казав слепой, — ответил Никищенко. — Батальон, слушай мою команду! Приготовиться к бою.
Чеченцы зыркнули по сторонам, затем назвавшийся комендантом засмеялся:
— Во дает, да вас здесь не больше взвода! Смотрите, я вас предупредил.
Повернувшись, чеченцы сели в джип и уехали в село.
— Ну что, Микола примем гостей? — сказал Лихой напарнику.
— Примем! — кивнул головой Никищенко. — И сальцем угостим. Этого «коменданта» я, кажется, брал в восемьдесят девятом. Он же отпетый бандюк.
— А что тут такого? После прихода к власти Дудаев освободил всех уголовников. Как видно, некоторые даже и форму с собой прихватили.
Никищенко приказал спецназовцам рыть окопы. Бойцы, хоть и неохотно, но принялись за дело. Лихой вышел на связь с артиллеристами.
— Майор, видишь дорогу? — крикнул он в рацию. — Слева ферма, впереди справа гора, а возле нее село. Подготовьте орудия. Оттуда должны гости пожаловать.
Начало темнеть. Вскоре со стороны поселка появилось около пятидесяти легковых машин. Они двигались с включенными фарами и с музыкой. Увидев их в бинокль, Лихой повернулся к Никищенко.
— Ишь, чего придумали. Психическую атаку на машинах. Ты спроси у пушкарей, артиллерия готова?
— Передают, что готова, товарищ подполковник. Только орудия заряжены холостыми, — ответил по рации далекий майор-артиллерист.
— Пусть заряжают боевыми! — скомандовал Лихой.
Тем временем машины с боевиками уже вплотную приблизились к окопам.
— Что, может, из автоматов пальнём? — сказал Лихой.
— Приготовиться к бою! — подал команду своим бойцам Никищенко.
Спецназовцы передёрнули затворы автоматов. Боевики перестроили колонну, разъехались по полю в разные стороны и, огромным веером стали приближаться к позициям. Неожиданно с их стороны началась стрельба — это у боевиков не выдержали нервы.
Спецназовцы начали вести ответный огонь. Боевики, выскочив из машин, перебежками начали приближаться к окопам.
— Артиллерия, огонь! — скомандовал Лихой.
Артиллерийский огонь накрыл боевиков и их автомобили. Уцелевшие машины развернулись и унеслись в темную степь.
— Недолго музыка играла, — подмигнув Лихому, сказал Никищенко.
— Да-да, — кивнул головой Лихой и, улыбнувшись, добавил. — Разбив о нас себе лобешник, чечен недолго танцевал. А наш горячий эмвэдэшник — тот на «Тойоте» ускакал.
— Не будь артиллерии, еще неизвестно, как бы все закончилось, — хмыкнул Никищенко. — Он ведь верно определил, что нас здесь жидковато.
В нескольких километрах от станицы Червленой, инженеры начали возводить понтонную переправу. Рохлин принял решение обойти населенный пункт и мост через реку. Колонна корпуса ночным маршем двинулась к возводимой переправе и через несколько километров подошла к станице. И встала, не доходя до нее. Перед ними был Терек, который нес свои бурные воды, преграждая дальнейшее движение.
Увидев подходящие машины, Никищенко, проследив взглядом за едва видимыми в темноте силуэтами танков и бронетранспортеров, уверенно двигавшихся по дороге с затемненными фарами, сказал:
— Теперь я вижу, что в армии еще остались профессионалы.
— А ты думал…
— Держи, подполковник, — он протянул Лихому свою крепкую ладонь. — Уважаю. Без дураков. Я догадывался, но не думал, что твои прямо по пятам рванут.
К генералу примчался командир восемьдесят первого оперативного полка внутренних войск:
— Товарищ генерал, мы столкнулись с большим отрядом. Похоже, наемники. Они превосходит нас раз в пять-шесть. Нам бы взвод танков и БМП.
— Посылать ночью танки и БМП? — Рохлин покачал головой. — Они же слепые, как котята.
И вызвал к себе начальника артиллерии:
— Разворачивай свое хозяйство. Надо помочь соседу.
Подбежал подполковник Кузнецов:
— На связи генерал Куликов.
Рохлин взял наушники и услышал голос командующего внутренними войсками Анатолия Куликова.
— Лев Яковлевич, помоги, — повторил командующий просьбу командира полка.
— Анатолий Сергеевич, дайте мне координаты противника. Я помогу артиллерией.
Через несколько минут, артиллеристы дали первый залп. Куликов начал кричать в трубку:
— Туда! Побольше и побыстрее!
Артиллерия дала второй залп.
— Лев, я твой должник! — донесся голос Куликова.
Колонна двинулась через понтонный мост и, спустя некоторое время, когда танки корпуса выходили на ближние подступы к Грозному, начальник связи корпуса Кузнецов сообщил Рохлину:
— Лев Яковлевич, Грачев на проводе.
Рохлин взял трубку и услышал голос министра обороны:
— Лев, ты поступил как настоящий стратег. Я тебя на Генштаб поставлю. А с сегодняшнего дня ты назначен заместителем командующего округом и представлен к званию Героя России.
— Мне это не надо, — ответил Рохлин.
— Нет, — жестко сказал Грачев. — Я уже подписал приказ.
— Хорошо, Павел Сергеевич, давайте отложим этот разговор до лучших времен.
Рохлин положил трубку, подумав: «Первый этап операции мы выполнили. Но он, похоже, был самым простым».
К Рохлину вновь подошел Кузнецов:
— Товарищ генерал, на связи начальник штаба округа генерал Потапов.
— Лев Яковлевич, если ты не получишь письменный приказ, ты выполнишь задачу? — задал неожиданный вопрос Потапов.
Рохлин оторопел:
— Мы с тобой, где находимся?! — выпалил он. — В армии? Или в клубе по интересам?
— Понимаешь, — продолжал Потапов, — надо выяснить настроение офицеров.
— Вам надо, вы и выясняйте, а я анкетированием заниматься не буду! В условиях боевых действий разваливать дисциплину меня не заставите, — отрезал Рохлин и бросил трубку.
Ему было неприятно, но понимал и Потапова. Слишком свежи и остры были воспоминания о событиях в Тбилиси, когда за политическое решение руководства страны расплачивалась армия; о событиях в Вильнюсе, за которые также вину переложили на плечи армии; о так называемом августовском путче 91-го года, где вновь ответственность возложили на армию; о расстреле здания Верховного Совета в октябре 93-го, после которого людям в погонах невозможно было появляться на улицах Москвы. Все эти несколько лет смуты и разрушения, ударили по престижу армии в глазах общества, ибо всякий раз, когда политики влезали в очередную авантюру, отвечать приходилось военным, жертвуя своей честью, авторитетом, карьерой. Помня об этом, генералы проявляли в Чечне крайнюю осторожность в принятии решений, боясь ответственности за них.