— Сто двадцать девятый мотострелковый полк выполнил поставленную вами задачу: захвачены два военных городка в центре Грозного, обувная и картонажная фабрика, — докладывал утром Рохлину Позднеев. — Кроме того, взяты под контроль три моста через Сунжу.
— Хорошо, — барабаня пальцами по столу, сказал Рохлин. — Как говорили наши предки, жизнь налаживается.
Всем, находившимся в подвале, генерал предложил подняться наверх, на первый этаж. Там на столе были приготовлены шампанское и кружки.
— По какому случаю праздник? — спросил Быстров.
— Сегодня у нас самый радостный день: у Валеры Позднеева родилась дочь. — сказал Рохлин и, обратившись к Позднееву, поднял кружку. — Выпьем за твою дочку, Валера. За рождение новой жизни!
Все чокнулись кружками и выпили.
— Валера, я отпускаю тебя домой. Смотри по обстоятельствам, когда вернешься, — сказал Рохлин.
— Вернусь через три дня, Лев Яковлевич.
— Хорошо. А сейчас для всех нас и для тебя подарок. К нам приехал лидер группы «ДДТ» Юрий Шевчук. Давайте послушаем его песни.
В огромном цехе консервного завода собрались бойцы 8-го корпуса и приданных ему подразделений. Вышел Шевчук в армейском камуфляже, небритый с гитарой в руке. И начался концерт, который бойцы запомнили на всю жизнь. Где-то за стенами работала артиллерия, были слышны разрывы снарядов и мин, время от времени в цех входили люди в камуфляже, что-то говорили Рохлину и тут же исчезали. Если бы еще месяц назад генералу и сидящим в цехе офицерам и солдатам сказали, что им предстоит быть на таком концерте, то они от души посмеялись бы.
После концерта с улицы, потирая замерзшие уши, пришел Скопенко, ему протянули кружку.
— Давай, Виктор, за рождение новой жизни.
— Лев Яковлевич, приехали матери с намерением забрать своих сыновей, — поглядывая на Шевчука, тихо сказал Скопенко.
— Перепиши фамилии и, если женщины просят, нужно отдать, — подумав немного, ответил Рохлин. — Я вчера видел одну, которая нашла своего сына убитым здесь, неподалеку, на соседней улице. Он был у нее единственным. Кто из нас мог предположить, что такое возможно в России? Их надо понять.
В здании школы станицы Червленой собрались приехавшие за сыновьями матери. К школе подъехала машина с солдатами. Когда солдат построили, лейтенант обратился к ним:
— Сейчас вы встретитесь со своими матерями. Те, кто захотят, могут уехать обратно с ними.
Такое в российской армии происходило впервые. Падал снег на серые платки женщин, на серые от копоти и известковой пыли лица молоденьких, еще толком не повидавших жизни солдат. Они, размазывая по щекам не то снег, не то слезы что-то говорили своим матерям, расспрашивая их о доме, о последних новостях. Одна из женщин, плача, сообщила снайперу Диме, что для него война закончилась, и они сейчас же поедут отсюда домой.
— Мама, зачем ты приехала? — поправляя очки, неожиданно уперся сын. — Я не могу сейчас ехать с тобой. Я здесь с ребятами за Россию воюю!
И сколько ни старалась мать, он стоял на своем. Тогда вздохнув, она достала крестик:
— Одень, сынок, он тебя защитит.
— Зачем, мама? Автомат меня защитит.
— Одень, я прошу тебя, — не унималась мать.
— Ладно, — нехотя согласился парень, подставляя шею.
Все солдаты, повидавшись с матерями, вернулись обратно к машине. Лейтенант удивился:
— Все? Тогда — в машину.
Мать Димы подошла к лейтенанту и спросила:
— Товарищ полковник?
— Я всего лишь лейтенант, — поправил он ее.
— Значит, будете полковником…
— Если не убьют, — сказал лейтенант.
— Можно, я у вас останусь, помогу, чем могу, постирать, сготовить?
— Я согласую этот вопрос. Думаю, возражений не будет, — пробормотал тот, отводя глаза.
После возвращения молодых солдат, Быстров вызвал снайпера:
— Ну, что, Дима, пора тебе настоящее боевое крещение принять. Ты ведь — наше будущее. А будущее надо ковать сегодня. Пойдешь со мной на задание. Винтовочку не забудь.
Короткими перебежками они пересекли улицу и зашли в полуразрушенное здание, одна сторона которого выходила во двор, который контролировали боевики. Быстров подсказывал Дмитрию обнаруженные цели, тот делал выстрел. Подполковник довольно покашливал и, с удивлением поглядывая на очкарика, шутил:
— Слушай, Дмитрий, а ты неплохо устроился. Почти полковник работает у тебя корректировщиком огня, а ведь ты еще даже не ефрейтор. После, на дембеле, будешь говорить, что полковник за тобой ящики с патронами таскал. На гражданке никто не поверит.
— Товарищ подполковник, а если граната залетит к нам в комнату, то как будем эвакуироваться? — неожиданно серьезным голосом спросил Дмитрий.
— Ну, ты, как молодой и рядовой, через вон ту дыру в стене, а я как старый и почти полковник, через дверь. Старшим надо дорогу уступать.
В это время начался обстрел здания, боевики пошли в атаку. Быстров приказал Дмитрию:
— Ты, главное, веди наблюдение и обстрел вот этого сектора, а я тебя прикрою.
Быстров взял автомат и подошел к двери. Боевики ворвались на первый этаж и бросились вверх по лестнице. Быстров начал сдерживать их огнем из автомата. Несмотря на потери, они лезли вперед. Вскоре у Быстрова закончились патроны. Обернувшись, он спросил снайпера:
— У тебя гранаты остались?
Дмитрий, выцеливая кого-то во дворе, не меняя позиции, спокойным и ровным голосом ответил:
— Товарищ подполковник, вы не беспокойтесь. Я ситуацию держу под контролем. А граната у меня в кармане.
— Какой контроль, — заорал Быстров. — К тебе сейчас боевики на чай придут, доставай гранату и кидай в дверь!
Дмитрий полез за гранатой. Долго возился, пытаясь отстегнуть клапан кармана. Тем временем двое боевиков ворвались в комнату и кинулись на Быстрова. Но и у них к тому моменту закончились патроны. Завязалась рукопашная. Наконец, Дмитрий выдернул чеку и бросил гранату. Граната попала в косяк двери и отлетела на середину комнаты. В комнате мгновенно наступила тишина. Быстров и два боевика одновременно посмотрели на гранату и бросились бежать из комнаты: боевики — в дверь, откуда ворвались, а Быстров — в дыру в стене. Туда же кинулся и снайпер. Оба они застряли в проеме, и, кряхтя и ругаясь, все-таки с трудом вылезли из него. Когда они укрылись за стенкой, раздался взрыв.
Быстров сел, вздохнул тяжело, закурил сигарету и сказал Дмитрию:
— Ну, ты, «наше будущее», даешь! При зрении-то минус три с половиной разглядел, что граната в комнате. По уставу, ты должен был полковника вперед пропустить, а не сам лезть.
— Так вы сами сказали, товарищ подполковник, что вы — в дверь, я — в дыру.
— Ну, сказал, — недовольно буркнул Быстров. — А ты видел, кто в дверях был? Ладно, пошли.
Быстров поднялся и резко вскрикнул; схватившись за левую ногу. Пальцы руки были в крови.
— Вот что, «наше будущее», поможешь мне доковылять до штаба, представлю тебя к званию Героя.
Парень, вес которого не превышал пятидесяти килограммов, с унынием посмотрел на стокилограммового Быстрова.
— Я не «будущее», — сказал он. — Я — настоящее.
— Тем более, — прокряхтел Быстров. — Помоги подняться. Как-нибудь вместе дойдем…
В подвал консервного завода привели молодую с яркой внешностью женщину.
— Товарищ полковник, — сказал Соколкин, обращаясь к Волкову, — эта сучка стреляла по нашим. Снайперша. И в блокнотик отмечала, сколько убила.
Волков посмотрел в блокнот. И насчитал сорок семь отметок.
— Кто такая? — спросил он.
— Вот ее удостоверение, — солдат передал документ.
«Прокопенко Наталья Анатольевна. Спортивный клуб армии Приволжского военного округа», — прочитал Волков, и спросил:
— Как же вы так, по своим?
Женщина промолчала.
— Как вы ее вычислили?
— Попалась на куклу. До этого она четверых у нас завалила. Мы начали наблюдать, высовывать из окна куклу. Она по ней стрельнула. По отверстиям мы проследили траекторию. Когда ее взяли, она прикинулась местной. Что-то забормотала якобы по-чеченски. А потом неподалеку от ее лежки, мы обнаружили использованные по нужде выдранные из Корана листки. Для местных Коран — священная книга. Они бы никогда не пошли на такое. А после и винтовку неподалеку разыскали. Она ее под железный лист засунула.
— Отправьте ее в Моздок, в особый отдел.
Женщина вдруг четко, без всякого акцента спросила по-русски:
— Меня расстреляют?
— Это будет решать военный трибунал.
Растягивая свои накрашенные синей помадой рыбьи губы женщина истерично закричала:
— Тогда пусть вместе со мной расстреляют Горбачева, Ельцина, Гайдара и всех, кто довел нас до скотского состояния!
Волков оборвал:
— Каждый ответит за свое. Хватит демагогии! Уводи ее. Соколкин вывел женщину из подвала и повел по улице.
— Солдатик, отпусти, — начала всхлипывать она. — У меня дома больная мать и дочка маленькая, пять лет. Я тебе денег дам, ты в своей жизни столько и не видел, наверное.
Солдат остановился. Женщина решила, что нужно действовать дальше. Она достала из-под кофточки зеленые купюры и протянула их солдату:
— Настоящие.
У Соколкина затряслась голова, губы побелели:
— Сука! — выкрикнул он и нажал на спусковой крючок. Он не опускал автомат, даже когда кончились патроны…
Вскоре пришло пополнение, составленное из морских пехотинцев. И это сразу же подняло настроение в Объединенной группировке войск. В командный пункт генерала Рохлина вошел полковник с золотистым якорем в красном кружке на рукаве камуфляжа и доложил генералу:
— Сводный батальон морской пехоты прибыл в ваше распоряжение. Старший — полковник Сокушев.
— Откуда? — спросил Захаров.
— Северный флот, — ответил полковник.
— А, земляки, — сказал Захаров и, обращаясь к Рохлину, попросил: — Лев Яковлевич, дай нам взять комплекс Совмина.
— А возьмем его?
— Ну, что же ты, забыл? У нас же поговорка: «Все пропьем, но флот не опозорим».
— Только учти: без Ленцова вам не обойтись, — предупредил Рохлин. — Он уже два дня изучает подходы, и я жду его доклада.