ы не жил».
Он подошел к группе солдат, гревшихся у костра, и приказал вызвать их командира.
— Хочешь одной миной двадцать гробов сколотить? — спросил он прибежавшего лейтенанта. — Под трибунал пойдешь! Костер загасить, солдат рассредоточить по домам.
Через минуту огонь погас. А солдаты потащили оставшиеся головешки в развалины близлежащего дома.
Рохлин знал, что больше половины потерь войска несут не в бою, а из-за сердобольности командиров, которые не требуют от подчиненных соблюдения элементарных правил безопасности в боевых условиях, полагая, видимо, что уставших солдат не стоит лишний раз терзать этими требованиями.
Не успели бойцы растащить костер, как рядом с ним разорвались две мины, прилетевшие из соседнего двора. Группы боевиков нет-нет да жалили исподтишка подразделения федеральных войск. Расслабляться было нельзя.
Доложив министру обороны о взятии президентского дворца, Анатолий Васильевич Квашнин вернулся к себе в купе. У него было приподнятое настроение. Еще немного и можно будет доложить о завершении всей чеченской кампании. Возле вагона его ожидал полковник, старый сослуживец. Они обнялись.
— У меня в Грозном погиб сын, — вытирая платком глаза, сказал полковник.
— Он настоящий герой, — не сразу ответил Квашнин, с сочувствием глядя на сослуживца.
— Анатолий Васильевич, почему все так произошло? Кто понесет ответственность за события новогодней ночи?
Квашнин провел его в вагон, где на столе лежала оперативная карта, и показал план операции взятия Грозного.
— Все было спланировано правильно, — сказал он, — но низовые командиры все провалили. Обыкновенный, нормальный российский бардак. Басаева готовили в период войны в Абхазии сотрудники ГРУ Готовили против Грузии, а вышло — против России. Масхадов и Дудаев — бывшие офицеры Советской армии. Они оказались способными учениками. Но и у нас появились неплохие командиры. Например, такие, как Рохлин, Бабичев, Шаманов. Добавлю: руководство страной долго закрывало глаза на то, что внутри страны существует пятая колонна, которая поддерживает боевиков. Надо было учитывать мотивацию ведения войны. К сожалению, общественное мнение было против этой войны. Мы долго думали, что ситуация с Чечней сама по себе рассосется. Пробовали договариваться. Но оказалось, что нельзя договариваться с бандитами, которые живут по понятиям, а не по закону. Фактически, мы сделали все что могли. И даже больше…
Полковник, все так же вытирая платком глаза, сочувственно кивал генералу. Что поделаешь, у каждого своя правда…
Почти все известные командиры чеченских сепаратистов благополучно покинули город. В наступившей после взятия чеченской столицы неразберихе внутренние войска и милиция не смогли организовать надлежащий заслон и фильтрацию уходивших из города людей. Многие боевики выбирались не тайными тропами, а просто уезжали на машинах!
Автомобиль с переодетым в гражданское Асланом Масхадовым и его охраной ехал по дороге из Грозного в строну горной Чечни. За рулем сидел Хамзоев. Впереди показался блокпост.
— Что будем делать? — Хамзоев притормозил. — Через них мы не прорвемся.
— Если повернем обратно, нас заподозрят и расстреляют, — сказал Масхадов. — Надо полагаться на волю Аллаха. Поехали.
Машина подъехала к блокпосту, все вышли. К ним подошел старший лейтенант.
— Предъявить документы!
Масхадов, Хамзоев и охрана предъявили паспорта, сделанные на другие фамилии. Солдаты приказали им поднять руки и обыскали, проверили машину, заглянули в багажник.
— Ничего нет, товарищ старший лейтенант, — сказал один из солдат.
Офицер внимательно просмотрел документы и спросил:
— Куда следуем?
— Из Грозного в Урус-Мартан, — ответил Хамзоев.
— Стойте на месте. Ждите.
Старший лейтенант пошел в помещение блокпоста звонить по телефону. Прошло десять минут, он не возвращался. Для Масхадова эти минуты были вечностью. Напряжение росло. Один охранник Масхадова сказал другому:
— Если что, ты берешь того, который слева от машины, а я другого, что справа, отбираем автоматы и прорываемся.
Наконец, появился старший лейтенант.
— Все в порядке, можете следовать дальше.
Масхадов и охранники удивленно взглянули друг на друга. Судьба вновь повернулась к ним благоприятной стороной.
— Старший лейтенант, как твоя фамилия? — спросил Хамзоев. — Я хочу тебя потом отблагодарить.
— Не надо меня благодарить. На моей фамилии Россия держится. Угадай с трех раз.
— Иванов, Петров, Сидоров?
— Правильно, езжай, тут и без вас дел полно еще.
Чеченцы сели в машину и двинулись дальше. Через некоторое время они были уже у сельского клуба в селе Шали.
На пороге клуба уже нетерпеливо ждал боевик. Он сообщил:
— Местные старейшины уже собрались и давно ждут вас. Масхадов вошел в зал и прошел на сцену. Из зала поднялся один из старейшин и спросил:
— Можно ли довести войну до победного конца?
— Нет, — ответил Масхадов.
Старейшина продолжал:
— Чтобы не повторилось с нами, как с Грозным, мы хотим, чтобы ваши отряды были выведены из городов и сел.
Масхадов молча посмотрел на старейшину. Он знал, что одно время Москва, в своих расчетах, надеялась, что сельская, горная Чечня не поддержит Дудаева. «Неужели они были правы?» — подумал он.
— Мы будем помогать вам всем, чем можем, — добавил старейшина.
«Да, он прав, — подумал Масхадов. — Нужно передохнуть, набраться сил. Они сейчас будут еще долго, праздновать победу. Кинжал, который висит без дела, быстро ржавеет. Мы у себя дома, нам все равно легче. У русских есть пословица, что дома и стены помогают. Прав Джохар, что это не они, а а мы взяли русского медведя в свои объятия. Посмотрим, как он будет выпутываться. Да поможет нам Аллах!..»
…Семнадцатого февраля 1995 года восьмой гвардейский армейский корпус возвращался в Волгоград. На железнодорожный вокзал прибыл первый эшелон. Его встречали губернатор Иван Петрович Шабунин, родственники солдат и офицеров. Слезы и радость смешались воедино.
Командир 20-й гвардейской дивизии полковник Владимир Михайлов рапортовал о прибытии корпуса, который выполнил боевую задачу. Рохлин принял рапорт и поздравил Михайлова с присвоением звания генерала.
Газета «Красная звезда» писала тогда: «…В январе 1995-го оказалось, что все перестроечные годы общество старательно крушило свою армию. И если она, затравленная, в решающий час все же выполнила поставленную задачу, то исключительно благодаря своим командирам.
Чеченская война впервые со времен Афганистана выдвинула целую когорту действительно боевых командиров всех степеней — ряд, образно говоря, «комкоров и комдивов в вязаных шапочках», олицетворением которых Рохлин и является. Но это, в принципе, аксиома — то же делала, делает и будет делать любая война. Но эта война ни с каким Афганистаном не сравнима… В чеченскую войну вступила армия, преданная своим обществом, оболганная и затюканная, измученная безудержным «реформированием»…
Тем резче переоценка в общественном сознании.
…Страна, наконец, вновь начинает оценивать своих граждан не по степени набитости кошелька, а по критериям нравственным, к которым относится и профессионализм, и верность долгу, и любовь к Родине…»
Все вернувшиеся домой думали, что самое страшное позади. Но они не могли даже предположить, что возвращение будет временным, и многие из них еще не раз проделают этот путь до Чечни и обратно…
Часть 3МОСКОВСКИЙ УРАГАН
К лету 1995 года кошмары зимней чеченской войны, для российского обывателя отошли в сторону. Наступило время отпусков, и вместо Черноморского побережья российские граждане стали летать в Анталию, Египет, Тунис. А в залах ожидания вокзалов они частенько встречали группы людей в армейской форме. Маршрут у тех был один — в Чечню и обратно. И если преуспевающие бизнесмены и челноки, скрипя скотчем, укутывали перед стойками свои объемистые баулы, то молоденькие ребята из иркутского, московского, кемеровского ОМОНа, десантники, морские пехотинцы в своих походных укладках везли амуницию, оружие и грязное пропахшее дымом и потом белье. Общество как бы разделилось на тех, кто летал защищать территориальную целостность России и на тех, кому было на это наплевать.
А в Чечне продолжалась странная война. Там каждый день похищали людей, а героизм и честность уживались с подлостью и предательством. Время от времени из Ростова и Моздока поднимались в небо самолеты и развозили по России «груз двести» — останки вчерашних десятиклассников, у которых за плечами ничего кроме их собственной коротенькой жизни не было. И ее у них новоявленные правители нагло и бессовестно отнимали. Армию вначале подставили, а теперь добивали. И если она еще сопротивлялась, еще существовала, то только благодаря огромной внутренней силе, которая была заложена всеми предыдущими поколениями, благодаря тем ребятам, которые были призваны на службу из русской глубинки, благодаря офицерскому корпусу, который так и не научился торговать своей совестью и Родиной.
Каждую ночь в Грозном обстреливались блокпосты, а колонны федеральных войск попадали в засады. То и дело Государственная Дума объявляла траурные дни по погибшим солдатам. В самой Москве действовала хорошо законспирированная сеть чеченских осведомителей, которые через мобильную связь, сообщали все, что нужно своим хозяевам. На чеченских сепаратистов оперативно работала сеть международных исламских центров, получившим ранения боевикам оказывалась медицинская и иная помощь в Грузии, Турции, в странах Ближнего Востока. Кроме того, боевиков, имеющих паспорта граждан Советского Союза, лечили во многих городах России. Дудаев и Масхадов имели отлаженную связь и оперативную информацию секретных служб исламских государств. Казалось, повторяется уже знакомая ситуация, когда в Афганистан был введен ограниченный контингент советских войск. И единственной силой, которая пыталась защищать государственные интересы России, оставалась армия.