Все восторженно зааплодировали. Рохлин достал ключи и вручил Надежде. Та со слезами на глазах от радости обняла генерала. Сидящий рядом с Алексеем светловолосый офицер в морской форме сказал:
— Царский подарок!
— Не мой это подарок, — возразил Рохлин. — Так офицеры корпуса решили.
— Лев Яковлевич, познакомьтесь, мой школьный друг Геннадий, — представил Алексей моряка. — Он на своей подводной лодке бороздит просторы океанов.
— А с какого флота? — спросил Рохлин.
— С Северного, Лев Яковлевич, — ответил Геннадий.
— А у меня тоже есть друг, который служил на Северном флоте «морским котиком». Его любимая поговорка «все пропьем, но флот не опозорим».
— Есть такая поговорка на флоте, — улыбнулся Геннадий.
— Я всю жизнь испытываю трепетное отношение к десантникам и подводникам, есть у них какой-то ореол романтики, я бы так не смог, — сказал Рохлин.
— Приезжайте к нам, мы вас посвятим в подводники, — предложил Геннадий.
Затем слово взял Алексей.
— У России только два союзника — это ее армия и флот. Так в свое время говорил государь Александр Третий. Так оно есть и сейчас. Давайте за этот союз и выпьем!
Все встали и подняли бокалы.
Засиделись заполночь. Петр Павлович принес баян и густым баритоном затянул казачью песню:
Подари мне, сокол, на прощанье саблю,
Вместе с саблей ты мне пику подари…
Со стороны Дона задул легкий прохладный ветерок. Платов накинул на плечи Ольги свой пиджак и присоединился к Петру Павловичу, тихо подпевая.
Дуэт прервал неожиданно раздавшийся шум подъехавшей к дому машины. В калитку влетел запыхавшийся Быстров.
— Товарищ генерал, приехал командующий округом! Внутренние войска блокируют части гарнизона. Офицеров вызывают в штаб, ищут вас.
— Поехали, — сказал Лев Яковлевич.
Попрощавшись со всеми, они вышли со двора и сели в машину.
— Давай сразу в Москву, — приказал Рохлин Быстрову.
Недалеко от дома, скрываясь за деревьями, стояли «Жигули». Как только «Волга» с генералом тронулась с места, машина отправилась следом.
— У нас хвост, — резюмировал Быстров, сделав несколько поворотов.
— Грубо работают, — откликнулся Рохлин, — Оторвемся. Сначала они выехали к Калачу и петляли по его окрестностям. Наконец Быстров, определив манеру преследователей, с ходу въехал в неприметный дворик. Машина преследователей пронеслась мимо. Быстров вырулил на трассу Волгоград — Москва и помчался к столице.
На следующее утро в штабе корпуса сидел Лихой, а перед ним полковник особого отдела штаба Северо-Кавказского военного округа.
— Ну, как попарились?
— Спасибо, хорошо.
— О чем вы говорили с генералом в бане?
— О чем могут говорить в бане? О паре, о вениках.
— Ты мне зубы не заговаривай. Свой полк хотел вывести на площадь с требованиями отставки правительства?
— Да я вам что, декабрист какой-то? — возмутился Лихой.
— Думаешь, нам ничего неизвестно? Нам все известно.
— Ну, если известно, то чего спрашиваете? Арестовывайте.
— Когда нужно будет, сделаем и это, — пообещал особист. — Но тогда будет другой разговор.
А в это время Владимир Иванович Сухов докладывал Андрею Андреевичу:
— Только что звонил командующий округом генерал Казанцев, информировал о готовящемся заговоре генерала Рохлина против президента: офицеры корпуса собирались в бане.
— В бане? — откинувшись на спинку стула, с интересом переспросил Андрей Андреевич. — В древнем Риме в банях решались государственные вопросы. Банный заговор — это ложный след, характерный для Рохлина. Пусть он считает, что мы клюнули на него. А Казанцев пусть считает, что раскрыл заговор.
Подумав немного, Андрей Андреевич приказал:
— Разворачивайте компанию в СМИ против Рохлина. Но без переборов, а то еще «раскрутим» его своими руками, а ему только это и надо.
Анатолий Сергеевич Куликов был приглашен в некогда принадлежавший ему кабинет министра МВД.
Степашин, покинувший пост директора ФСК после кровавого рейда Басаева на Буденновск, недолго был без дела. Поработав некоторое время в администрации президента, Сергей Вадимович вскоре занял кресло министра юстиции, а по-том перешел в министерство внутренних дел.
— Как здоровье, Анатолий Сергеевич? — приветствовал он Куликова.
— Спасибо, не жалуюсь.
— Видите, все осталось, как в вашу бытность. Продолжаем традиции.
Куликов внимательно посмотрел на министра:
— Полагаю, что вы меня пригласили не для того, чтобы это засвидетельствовать.
— Анатолий Сергеевич, — перешел к делу Степашин, — я пригласил вас, чтобы обсудить два вопроса. Первое: группа Чубайса настаивает, чтобы был уволен ряд офицеров МВД, и я хотел согласовать с вами вопрос об их перемещении. И еще… — Сергей Вадимович сделал паузу, — у Льва Рохлина поехала крыша. Он готовит военный переворот.
— Я против решения проблемы силовым методом, — ответил Куликов.
— Хорошо, давайте посмотрим один сюжет, — сказал Степашин и включил видеомагнитофон.
На экране Куликов увидел себя и генерала Рохлина на собственной даче. Они сидели на террасе и разговаривали.
— …Анатолий Сергеевич, если войска войдут в Москву, вы сможете повлиять на МВД и внутренние войска, чтобы они сохранили нейтралитет? — неожиданно после какого-то пустячного разговора спросил Рохлин.
— Я, конечно, могу повлиять на ситуацию, но не вижу смысла. Яблоко и так уже дозревает, и скоро упадет совсем, — ответил Куликов, — а вы здесь рискуете головой.
— Я не боюсь, вы же знаете.
— Но за вами стоят тысячи людей, а я знаю, что это такое, я уже проходил через это…
— Ну, как кино? — спросил Степашин, выключив видеомагнитофон.
— Сделано профессионально, — ответил Куликов.
— Как говорил папаша Мюллер, генерал у нас под колпаком. Я думаю, вы меня правильно поняли.
Садясь в машину, Анатолий Сергеевич, сказал своему помощнику:
— Немедленно предупреди генерала Рохлина, что каждый его шаг контролируется.
Атаман Кудинов одним из первых откликнулся на призыв Рохлина прибыть в столицу. Он завел свой «Жигуленок» и помчался в Москву. Недалеко от Тамбова неожиданно задергался руль. Машину потянуло в сторону. Кудинов нажал на тормоз, поняв, что проколол колесо. Он свернул в первое попавшееся по дороге село. У первой же избы спросил хозяев, где находится ближайшая авторемонтная мастерская, и ему указали на дом, где жил дед, занимающийся ремонтом машин.
Кудинов подъехал к дому. Дед, увидев его, спросил:
— Белогвардеец?
— Я не белогвардеец, я казак, — ответил Кудинов.
— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал дед. — Ты за кого: за наших или за тех?
— Я еду арестовывать Ельцина, дед, очень спешу, — сказал Кудинов.
— О-о, значит, за наших! Значит, будем чинить, — обрадовался дед, — Ксенофонт меня зовут, — представился он и крикнул: — Бабы! Тут наши прибыли, идите посмотреть на живого казака!
Из дома вышли две молодые женщины и старуха:
— Казак, а где же твоя сотня?
— Сотня уже в Москве.
— Картошки загрузите ему. Им там, в Москве, чай, и есть-то нечего. Бензином заправьте, — давал распоряжения Ксенофонт.
Женщины засуетились, а дед пошел заменять колесо. Когда все было готово, Кудинов попрощался и сел за руль.
— Ждем тебя с нашей победой, — сказал Ксенофонт, прослезившись.
— И с сотней казаков, — добавила молодая женщина. — А то в деревне и мужиков-то не осталось.
Как только машина с Кудиновым скрылась за поворотом, дед взял свою берданку и буркнул бабке:
— Ну, и я пошел арестовывать нашего «ельциноида».
— Куда ты, старый? — возмутилась бабка. — Твой «ельциноид» уже третий сон видит. Посмотри, который час на дворе, завтра арестуешь. Пойдем, я тебе лучше самогонки налью.
Ксенофонт подумал и решил:
— «Ельциноид» никуда не денется. Пойдем, старая…
Зюганов стоял у окна на девятом этаже здания Государственной Думы и смотрел на суету Охотного ряда. Его терзали сомнения. Взгляд метался между пятиконечными звездами кремлевских башен и крестами храма Христа Спасителя.
В зал начали входить люди, на два часа было назначено совещание фракции. Когда депутаты заполнили кабинет, Зюганов сел за стол и обратился к собравшимся:
— Я пригласил вас всех сюда, чтобы посоветоваться, что будем делать дальше. Ситуация выходит из-под контроля. Рохлин, не считаясь с нашим мнением, ускоряет события. Он развернул такую деятельность, что наши первичные организации в регионах массово переходят под его знамена. Мы можем потерять партию. Схема, которую готовит Рохлин, не наша схема, неизвестно чем она закончится, а ответственность делить придется вместе с ним. Мы потеряем в одночасье все, что наработали за эти годы. Вы знаете: он вышел из НДР и создал Движение в поддержку армии. По пакетному соглашению между фракциями пост председателя Комитета по обороне за НДР Если мы проголосуем за оставление Рохлина на посту председателя, то нарушим все пакетные договоренности.
— Генерала любят, он популярен в народе, и нас никто не поймет, — высказался председатель Комитета Госдумы по безопасности Виктор Илюхин. — Во многом он прав. Нам нужны новые силы, новая политика.
— Виктор Иванович, не стоит вмешивать вашу личную дружбу с Рохлиным в политику партии, — недовольным тоном вмешалась в разговор Апарина. — У всех разное отношение к генералу. Лично у меня он доверия не вызывает.
Стараясь побыстрее закруглить неприятный для него разговор, Зюганов предложил:
— Давайте приходить к решению. Голосуем.
Большинство проголосовало за то, чтобы сохранить договоренности с правыми фракциями. Против проголосовали двое.
Так было обозначено отношение коммунистической партии к деятельности Рохлина. Та же Апарина на собрании актива волгоградской областной организации КПРФ уже проводила политику партии в жизнь.
Закончив свое выступление, она объявила: