Владыка немедленно связался с советским правительством, с представителями Русской церкви и передал им всё, что услышал. И теперь, между прочим, хранятся в архивах письма и телеграммы, переданные митрополитом Илией в Москву. Сталин вызвал к себе митрополита Ленинградского Алексия и обещал все исполнить. Все произошло именно так, как и было предсказано. Из Владимирского Собора вынесли икону Казанской Божией Матери и обошли с ней крестным ходом вокруг Ленинграда, и город был спасен. Да и Москва была спасена чудом. Разгром немцев под Москвой — это же истинное чудо, явленное заступничеством Божией Матери. Немцы были рядом с Москвой. Казалось, ничто не мешало им войти в город. Однако на землю упали невиданные морозы, и поганые бежали, бросив технику, гонимые холодом и ужасом. Затем Казанскую икону перевезли в Сталинград. Икона стояла на правом берегу Волги, и немцы не смогли перейти реку, сколько усилий ни прилагали. Был момент, когда защитники города остались на маленьком пятачке у Волги. Но немцы не смогли столкнуть наших воинов, ибо там была икона Казанской Божией Матери. А после войны, в сорок седьмом году, Сталин исполнил свое обещание и пригласил митрополита Илию в Россию. Его наградили Сталинской премией за помощь нашей стране во время Великой Отечественной войны. От премии Владыка отказался, сказав, что монаху деньги не нужны и передал их в дар нашим детям-сиротам. А сколько наших офицеров молились перед боем? Летчики рассказывали, что часто слышали в наушниках, как пилоты горящих самолетов кричали: «Господи! Прими дух мой с миром!» Да и сам маршал Жуков всегда возил с собой икону Божией Матери и говорил перед боем «С Богом!»
— Сомневаюсь, чтобы Жуков возил с собой икону тогда, — сказал Волков. — Сейчас можно что угодно говорить, тема модная стала.
— А вы знаете, — вступил в разговор Платов, — что многие победы русского оружия в Великой Отечественной войне были так или иначе связаны с именами русских святых? Жалко, что история Великой Отечественной войны с духовной точки зрения еще мало описана.
— Ну и что вы имеете в виду? — скептически спросил Волков.
— Хорошо, приведу один пример. Контрнаступление под Москвой началось шестого декабря, в праздник Александра Невского, а бой под Прохоровкой произошел двенадцатого июля, в день Апостолов Петра и Павла, не говоря уже о победе в праздник Святого Георгия-Победоносца, а маршал победы был как раз Георгий, Георгий Константинович Жуков.
Батюшка ушел в другую комнату и принес книгу дочери маршала Жукова Марии.
— Вот, дарю вам на память.
— Спасибо, батюшка, почитаем!
— Война является физическим проявлением скрытого духовного недуга человечества, — сказал отец Алексий. — Но церковь не воспрещает своим чадам участвовать в боевых действиях, если речь идет о защите ближних и восстановлении попранной справедливости. Зло и борьба с ним должны быть абсолютно разделены, ибо, борясь с грехом, важно не приобщиться к нему.
Рохлин, слушая его, спросил.
— Батюшка, а мне креститься можно или уже поздно?
— К Богу обратиться никогда не поздно. А книгу эту мне Ольга Щедрина подарила. Она в Духовном центре работает. Надо бы вам, Лев Яковлевич, познакомиться с ней и по возможности привлечь ее для работы. Польза от этого, я думаю, будет несомненная.
— Хорошо, я готов встретиться с нею, — сказал Рохлин.
Ольга Владимировна Щедрина родилась в интеллигентной волгоградской семье. Как все, училась в школе, а после окончания исторического факультета Московского университета, уехала в Волгоград и стала преподавать. Может быть, налаженная жизнь и продолжалась, как и у многих ее сверстников, но в свои тридцать два года Ольга Владимировна, будучи человеком верующим, остро переживала наплыв бездуховности, безразличия к чужой боли, к судьбе России. Она понимала, что людей хотят свести до полного забвения своих исторических и духовных корней. Она долго размышляла, а затем пришла к простой и ясной мысли: нужно противостоять деградации. Испросив благословения у своего духовника, отца Алексия, Ольга организовала в Волгограде Духовный центр, руководителем которого и стала. Прошло немного времени, и к ней потянулись преподаватели, артисты, художники. Не остались в стороне духовенство и казачество. Когда в Волгограде появился генерал Рохлин, она решила обязательно встретиться с ним. И в этом ей помог отец Алексий. В назначенный день и час Ольга в длинном строгом платье сидела в приемной генерала. Из полуоткрытой двери доносились обрывки разговора. Шел он на повышенных тонах.
— Полковник, предлагаю вам съездить в Урюпинск. А после вы будете уволены.
— Товарищ генерал, зачем мне ехать в Урюпинск, если я потом буду уволен? Я никуда не поеду.
— Хорошо, вы уволены.
— Это называется: отблагодарила родная армия. Выкинули сначала из Германии сюда, а только что — на улицу.
Послышались шаги по направлению к двери, затем вновь раздался голос генерала.
— Полковник, вернитесь! Заместителя по тылу ко мне.
Мимо Ольги с папкой в руках прокатился невысокий, круглый как шар, лысоватый полковник.
— В трёхдневный срок полковнику Зарайскому выдать квартиру и подготовить документы на увольнение.
— У нас же сейчас нет квартир. Вы же знаете, товарищ генерал, — ответил заместитель по тылу.
— Тогда переоформить ордер и выдать ключи от моей квартиры. И сделайте это немедленно.
Мимо Ольги прошел адъютант, показывая глазами, что он о ней сейчас доложит генералу.
— Товарищ генерал, тут к вам женщина из городского Духовного центра. Вы назначили на двенадцать часов.
— Так приглашай, если назначил, — донесся до нее голос генерала.
Ольга подумала, что заходить в кабинет после такой бурной сцены, плохая примета. Человек, не остыв от предыдущего неприятного разговора, может невольно перенести свое настроение на следующего посетителя. Но выбора не оставалось. Она, перекрестившись, зашла в кабинет. Рохлин встал и пошел ей навстречу, удивлённо разглядывая посетительницу.
— Здравствуйте, — сказал он, приглашая за небольшой столик в углу кабинета, — Что будете: чай, кофе?
— Здравствуйте, товарищ генерал. Я — Ольга Владимировна Щедрина.
— Можете называть меня Лев Яковлевич, — уже мягче сказал Рохлин. — Слушаю вас внимательно.
— Я много наслышана о вас, — начала Ольга. — Понимая, что у вас времени в обрез, начну с самого главного. Мне говорили, вы собираетесь открывать свою телестудию. Это большая редкость в нынешнее время, когда встречаешь военного человека, которому небезразлично воспитание души. Постараюсь говорить для вас на понятном военному человеку языке. Сейчас Духовный центр, который я возглавляю, пытается что-то делать, чтобы сохранить наш традиционный образ жизни, духовность. Ведь все начинается с детей. Какие идеалы у них будут сформированы, такими они и вырастут. Мы хотим открыть для мальчиков кадетскую школу, условно назвать её «Надежда России». Её цель — прежде всего, отвлечь мальчишек от улицы, от наркомании, привлечь их боевыми искусствами, чтобы вырастали настоящими мужчинами. У нас есть преподаватели, которые могут интересно подать им историю Российского государства. Есть батюшка, который может доверительно поговорить о духовных проблемах, рассказать азы православия.
Рохлин внимательно слушал Ольгу, затем, улыбнувшись, сказал:
— Я рад!
— Чему? — удивлённо спросила она.
— Рад, что наши мысли совпадают. И то, что мы можем говорить на понятном обоим языке. — Рохлин достал папку с документами. — Здесь изложена концепция по созданию кадетского корпуса в городе. Я отправляю эти документы в Министерство обороны и очень надеюсь на решение вопроса.
— Интересно! Значит, я приехала в Тулу со своим самоваром? — улыбнулась Щедрина.
— Ну, почему? Я рад, что наши взгляды совпали. Хотелось, чтобы так было и дальше, и мы находили взаимопонимание.
— В таком случае, приглашайте. У нас часто бывают интересные люди из Москвы, а здесь много народных коллективов. Мы могли бы организовывать совместные вечера.
— Если вы возьмёте над нами культурное шефство, мы будем рады, — сказал Рохлин.
— Я собираюсь ехать в Москву за выставкой картин русского художника Васильева, — сказала Ольга. — У него много работ, посвящённых героическому эпосу. А на открытие я хочу пригласить ваш штаб.
— Может быть, помочь чем-то? Мы можем дать транспорт, — предложил генерал.
— Спасибо. Будем рады, если вы со своими коллегами придёте на открытие выставки.
— Ну что ж, рад нашему знакомству, — закончил разговор Рохлин. — А для начала, не могли бы вы помочь нашему только что воссозданному оркестру?
— С удовольствием.
Рохлин нажал на столе кнопку.
— Разыщите капитана Савельева, — приказал он вошедшему адъютанту.
— Что, прямо сейчас? — удивленно спросила Ольга.
— Что можно сделать сегодня, не откладывай на завтра, — рассмеялся Рохлин.
…В Москву зачастили чеченские эмиссары. Как правило, они встречались не в самой столице, а на подмосковных дачах или выезжали от глаз подальше на природу. В конце августа на берегу Истры состоялась встреча наиболее продвинутого российского предпринимателя Бориса Абрамовича Березовского с представителями Дудаева. Как это было принято, решили отметить событие выпивкой и шашлыками.
Возле мангала суетился крепкий, спортивного вида парень. Наверху, у машин стояли высокие и такие же крепкие ребята в белых рубашках и черных пиджаках. Это была охрана. Сам Борис Абрамович в темном поношенном свитере сидел на бревне и, оживленно жестикулируя, что-то говорил стоящим перед ним чеченским бизнесменам:
— Не могли бы вы обрисовать нам сегодняшнюю ситуацию в Москве? — осторожно перебил его самый молодой, но и самый уважаемый из приехавших на встречу Мейербек. — То, что говорят по телевизору, нам известно. Но что слышно в ваших кругах? Джохару хотелось бы знать, чего можно ожидать в ближайшее время.
— После референдума и голосования «да, да, нет, да», ситуация упростилась, — заглатывая слова, быстро и взахлеб начал Березовский. — Вы, наверное, видели, как на днях из Конституционного собрания охрана президента вынесла одного депутата. И вашему земляку Хасбулатову рот заткнули. Думаю, в начале осени Борис Николаевич весь Верховный Совет вынесет. Как это сделал ваш Дудаев. В полном составе. Кто-то пойдет ему служить, а других, строптивых — на улицу.