те, кто начнет маршировать с правой ноги, кто не согнет руки в локтях при команде «бегом» — всех ждет наказание, три щипка за спину. Всем понятно? Номер восемь!
Обезьянка номер восемь отрапортовала.
— Так точно.
— Отлично! — сказал генерал, сделал три шага назад, и неожиданно приказал.
— В атаку!
Нарао удивился. Никогда прежде ему не приходилось видеть таких серьезных учений.
Обезьянки оскалили зубы и все разом бросились к Нарао, доставая на ходу маленькие сети, и быстро опутали его со всех сторон. Нарао хотел было вздуть их, но они были такие маленькие, что он решил потерпеть.
Связав Нарао, обезьянки стали пожимать друг другу лапы и хохотать.
Генерал стоял в стороне и тоже закатывался от хохота. Потом он вытащил меч и скомандовал.
— К подъему тела готовьсь!
Нарао рухнул на траву. Он искоса наблюдал, как обезьянки забираются друг другу на плечи, образуя пирамиду, пирамида все росла, пока не стала чем-то вроде высокой башни, а обезьяны все прибывали и прибывали со всех сторон — несметные полчища обезьян.
А затем они все толпой подбежали к Нарао и изо всех сил стали толкать его лапками вверх. Изумленный Нарао смотрел на генерала поверх голов обезьян.
А генерал самодовольно выпустил когти, потянулся и отдал приказ.
— Подъем тела начи-най!
— Раз-два! Раз-два! Раз-два! Нарао поднялся уже выше леса.
— Раз-два! Раз-два! Раз-два!
Ветер засвистел в ушах, а обезьянки сверху казались уже не больше букашек.
Где-то далеко блестела речка.
— А теперь отпускай! — послышался голос снизу.
Обезьянки, образовав каре по опушке леса, жадно ожидали момента, когда Нарао полетит вниз.
Нарао собрался с духом и еще раз посмотрел на речку. Рядом стоял его дом. А затем он стремительно полетел вниз.
И тут откуда-то снизу донесся громоподобный голос:
— Эй! Берегись! Ты чего делаешь?
Нарао увидел обращенное нему широкое красное лицо в обрамлении жестких волос. Огромные руки протянулись к нему. Это горный леший! — догадался Нарао. — Он меня спасет!
И тут он оказался в его крепких руках. Горный леший бережно опустил его на поляну. А поляна оказалась той самой, что была перед их домом. На ней стоял каштан, на котором росли три «обезьяньих гриба» — и никого вокруг. Был поздний вечер.
— Нарао, ужинать! Нарао! — донесся из дома голос мамы.
ДОБРОДУШНАЯ ВУЛКАНИЧЕСКАЯ БОМБА
У подножья одного заснувшего вулкана, под сенью раскидистого дуба с давних пор лежал большой черный камень, прозванный «Коровой».[38]
Это прозвище дали черные ребристые камни, разбросанные вокруг в траве. У этого камня было еще одно прекрасное имя «Источник»,[39] но об этом Корова не ведала.
У Коровы не было ни одного выступа, она походила на гладкое слегка вытянутое яйцо. Ее крест-накрест обвивали два каменных пояса. Нрава Корова была миролюбивого, не было случая, чтобы она вышла из себя.
Однажды унылым днем, когда опустился густой туман, и не было видно ни неба, ни гор, ни долины, ребристые камни стали подшучивать и подтрунивать над Коровой.
— Корова-сан. Добрый день. Как ваши рези в животе? Прошли?
— Спасибо. Но у меня не болел живот, — раздался из тумана раздался спокойный голос Коровы.
— Ха-ха-ха! — хором засмеялись камни.
— Корова-сан! Приветствую вас! Принесла ли вчера сова красного перца?
— Нет. Сова, кажется, вчера сюда не прилетала.
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — заходились от смеха камни.
— Корова-сан! Доброго здравия! Говорят, вчера вечером в тумане на вас помочилась дикая лошадь. Какая жалость.
— Спасибо за сочувствие. К счастью, такого не было.
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! — Все смеялись от души.
— Корова-сан! Добрый день. Слышали, вышел новый закон. Согласно ему, все круглые или яйцеобразные предметы Должны быть разбиты. Вам нужно спасаться.
— Спасибо. Пускай меня разобьют вместе с солнышком.
— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Как глуп этот камень, ничем его не проймешь!
В этот момент туман рассеялся, солнце залило всю округу золотым светом, и миру открылось бескрайнее голубое небо. Все камни принялись мечтать о сакэ из дождя и клецках из снега. Корова тоже благодушно посматривала вверх на солнце и голубое небо.
На другой день опять опустился туман, и ребристые камни вновь принялись насмехаться над Коровой. Им просто хотелось повеселиться, ничего дурного они в уме не держали.
— Корова-сан. Смотри, у всех у нас есть углы. И лишь ты почему-то такая круглая и гладкая. Когда извергался вулкан, мы же все вместе вылетели из его жерла и упали на землю?
— Когда я была частицей раскаленной лавы, я взлетела в небо и закрутилась волчком, вот и стала круглой.
— Но никому из нас не пришло на ум делать такое! Почему же ты так крутилась?
На самом деле ребристые камни до смерти перепугались когда, отделившись от лавы, вместе с черным дымом взлетели в воздух.
— Я даже и не думала об этом, меня крутило-вертело, и ничего с этим поделать я не могла.
— Все понятно. От испуга такое бывает. Ты, наверное, просто напугалась.
— Может и так. Может и напугалась. Грохот тогда был ужасный, да и зарево — просто жуть какая-то!
— Так-то. Все дело в трусости. Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!
Камни снова дружно расхохотались. Тут туман стал рассеиваться, и поэтому они снова уставились в небо, задумавшись каждый о своем.
А Корова молча разглядывала сверкающую листву дуба. Много раз потом шел снег и вновь прорастала трава. Много раз дуб ронял старую листву и одевался в новую. Однажды дуб нарушил молчание.
— Корова-сан… Давние мы с вами соседи.
— Да уж. Вы очень выросли за это время.
— Ну что вы. Впрочем… когда я был маленьким, вы казались мне огромной черной горой.
— Правда? А вот теперь вы выше меня.
— Ваша правда.
Дуб с гордостью закачал ветвями.
Сначала лишь камни издевались над Коровой, но она была так незлобива, что уже и все вокруг стали насмехаться над ней. Патриния как-то раз изрекла:
— Корова-сан. Взгляните на меня, наконец-то я надела золотую корону!
— Поздравляю, Патриния-сан.
— А когда у вас будет корона?
— Ну, у меня короны никогда не будет.
— Вот как. Как же жаль вас. Ну-ка постойте, мне кажется, на вас тоже есть какая-то корона, — сказала патриния, приметив коротенький мох, недавно выросший на Корове.
Корова рассмеялась.
— Да нет же, это мох.
— Вот как. Какой он, право, некрасивый…
С того разговора прошло десять дней. Вдруг Патриния удивленно воскликнула.
— Корова-сан! Вы только взгляните! И у вас появилась корона! Во всяком случае, мох на вашей голове надел красный капюшон. Поздравляю!
Корова печально усмехнулась и безразлично ответила:
— Спасибо. Только ведь это не мой капюшон. Это корона мха… Корона, которая увенчает меня, покроет серебром всю равнину…
Эти слова сильно испугали патринию.
«Она же говорит снеге! Какой ужас, какой ужас!» А в воздухе и в самом деле уже плясали снежинки. Корова заметила это и стала утешать патринию.
— Патриния-сан, действительно, какая неприятность! Ох, простите, простите… Но ведь это случается каждый год, что ж тут поделаешь. Зато когда весной снег сойдёт, мы снова вас увидим. Буду очень, очень рада нашей встрече!
Патриния уже ничего не смогла ответить.
Наступил следующий день. К камню подлетел комар.
— Сколько же всякого мусора навалено на этой равнине. Вот, например, камень «Корова». Ну, какой с него прок? Вот, взять, к примеру, хмель. Он рыхлит землю и очищает воздух. Даже от травы есть польза — она сверкает росинками и радует взор. Вот так! — Комар улетел прочь с противным писком.
Мох, выросший на Корове — и тот потерял почтительность, постоянно слушая всякие гадости о хозяйке, а тут, после комариной тирады, стал издеваться в открытую.
Нахлобучив красную шапочку, он запел, пританцовывая.
Корова — чернавка, Корова — чернавка.
Чернавка, дон-дон
Льет ли дождь — а Корова черная-черная, дон-дон
Светит солнце — А Корова все равно
черная-черная, дон-дон.
Корова — чернавка, Корова — чернавка.
Чернавка, дон-дон.
Пройдет тысяча лет, а «Корова» останется
черной, дон-дон.
Минет десять тысяч лет, а Чернавка все будет
такой же, дон-дон.
Корова рассмеялась.
— Славно поешь. Очень славно. Мне-то все равно, но хорошо ли это для вас?.. Спою-ка и я что-нибудь. А ну, споем вместе со мной!
Небо. Небо. Небо -
Из его грудей льет ледяной дождь.
С дуба капли дождя кап-кап.
Белый туман хлюп-хлюп.
Небо. Небо. Небо —
Солнышко, светит — пых-пых-пых.
И луны сияние, цун-цун-цун.
Звезды мерцают, пиккарико.
— Никуда не годится твоя песня. Совсем дурацкая!
— Вот как. Ну что ж, я поэтическими талантами никогда не блистала.
Корова невозмутимо замолчала.
И тут все обитатели равнины принялись дружно смеяться над Коровой:
— Здорово «красный капюшон» сбил спесь с этой толстухи! Мы больше не желаем общаться с ней. Она уродка! Чернавка! Чернавка! Чернавка! Дон-дон! Корова — дон-дон!
Но тут на равнине показались четверо красивых, высоких людей в очках, а руках они держали какие-то блестящие инструменты. Один их них, увидев Корову, воскликнул.
— Ура! Ура! Наконец-то я нашел, что искал! Какое чудо! Просто идеальный образец. Классический образец вулканической бомбы. Впервые вижу столь совершенные формы. Как изящно она перепоясана. Одна такая находка стоит того, чтобы проделать столь дальний путь!
— И, правда, красивая. Таких замечательных образцов и в Британском музее не сыщешь.