На тумбообразных ногах куклы и в самом деле заметны были отчетливые проплешины.
— Колени — это ерунда! Хорошо, что маленькие детки повыше не дотягиваются, — «успокоил» куклу ухмыляющийся Колян. — Представляете, ведь тогда они могли бы оголить вам зад!
— Уже оголили, — Альф печально кивнул лохматой башкой. — Думаете, почему я в подштанниках?
Ярко-красные семейные трусы из плотной клеенчатой ткани прикрывали тело куклы от пояса и почти до колен.
— А на коленки можно заплатки нашить, — предложила я. — Из какой-нибудь старой шубы или шапки, нужно только по цвету подобрать.
— Цыпа! — закричал Масянька, показывая пальчиком на пересечение парковых аллей.
Из-за поворота величественно, как флотилия парусников, выплыла компания мультяшных утят, племянников Дональда Дака.
— У вас тут какой-то кукольный шабаш? — вежливо поинтересовался Колян у Альфа.
Инопланетянин извлек откуда-то щетку для волос и старательно начесывал шерсть на оголившееся колено.
— Нет, у нас тут сегодня работа, — грустно ответил прихорашивающийся Альф. — Мы артисты театра гигантских кукол «Карабасник», через полчаса на площадке перед колесом обозрения состоится наше представление. Вход бесплатный, приглашаются все желающие, особенно дети. Вы не отойдете с ребенком в стороночку? Я хочу заодно и морду причесать, придется снять голову, а малыш может испугаться.
— Коля, сходите с Маськой посмотреть на утяток, — попросила я мужа. — Я вас догоню.
Колян с малышом побежали ощупывать и ощипывать семейство Даков, а я задержалась, чтобы задать пару вопросов Альфу. Он снял шерстистую собачью башку, и под ней обнаружилась взлохмаченная голова лопоухого юноши лет семнадцати. Молодой человек был красен, и на висках у него выступила испарина.
— Вижу, жарко вам в этом снаряжении, — посочувствовала я.
— Не только жарко, но и тяжело, — кивнул парень. — Одна эта башка почти четыре кило весит!
Он заботливо причесал Альфову морду щеткой, спрятал парикмахерский инструмент за пазуху и пристроил бутафорскую голову под мышкой, сделавшись похожим на космонавта в скафандре и со шлемом в руках.
— Вчера на открытии выставки в экспоцентре я видела такую же здоровенную Курочку Рябу. Она сплясала канкан, превратилась в яйцо и в таком виде покувыркалась, а потом из яйца вылупилась девушка, которая исполняла цирковые номера. Скажите, это не ваш персонаж? Я имею в виду, это тоже артистка вашего театра или нет?
— Она была черная или черно-белая? — спросил юноша.
— В смысле негритянка или мулатка? — не поняла я. — Да нет, вроде совсем белая.
— Курица белая?
— Почему — курица? Девушка была белая. А курица вроде пестрая. — Я нахмурилась, припоминая. — Наверняка пестрая, иначе я не стала бы называть ее Курочкой Рябой!
— Тогда это кто-то из наших, — кивнул парень. — Вообще-то ростовая кукла курицы есть еще в Торговом доме «ТТ», у них там собственная труппа для обслуживания своих мероприятий. Куклы неплохие, даже хорошие, но артисты у них непрофессиональные, ничего особенного не умеют. Ну, поплясать на презентации, хоровод вокруг елочки поводить, сфотографироваться с публикой — и все! А у нас знаете какой народ работает? Есть драматические актеры, даже один выпускник ВГИКа, есть циркачи, есть профессиональный хореограф, а одна девчонка из оперетты так поет, что заслушаешься! А у меня, между прочим, первый юношеский разряд по спортивной акробатике, я верхним в тройке работал. Держите!
Я уже испугалась, что подержать в отсутствие двух нижних из тройки мне предложено самого акробата, но парень сунул в мои руки только голову Альфа, а сам ловко встал на свои руки, таким манером прошел к ближайшей лавочке и сделал сальто через скамейку, с треском вломившись в кусты. Я было подумала, что на этом акробатический этюд закончился, но тут из зарослей вновь выступило безголовое меховое чудище с запутавшимися в шерсти колючками и листочками. Перевернувшись вверх ногами, артист звонко шлепнул одной гигантской задней лапой о другую, на руках поднялся на спинку скамейки и, стоя на одной правой, сделал горизонтальную стойку.
Я зааплодировала. С перекрестка парковых аллей донесся восторженный детский визг и быстро приближающийся топот. Я обернулась и увидела бегущего Масяньку, на воодушевленной мордочке которого ясно читалось горячее желание задушить в объятиях дрессированную инопланетную собаку. Она же «табака», «фабака» и кукла Альф.
— Вы не дадите мне координаты вашего театра? — попросила я акробата, загораживая его спиной от приближающегося ребенка и одновременно нахлобучивая на меховые плечи кукольную голову.
— Садовая, пятнадцать, офис тридцать семь, — на одном дыхание выпалил Альф, проворно отпрыгивая в поломанный зеленый куст от Масяньки, тянущего к нему жадные ручки.
Плети ветвей сомкнулись, в чаще послышался треск и невнятное ворчанье — Альф нас покинул. Масянька недовольно насупился и распустил губы шлепанцами, готовясь зареветь.
— Колюша, не плачь! Собачка спряталась, она с нами играет! — поспешно сказала я. — Пойдем догонять собачку!
Увлекая за собой раздумавшего рыдать малыша, я по следам Альфа полезла в многострадальный куст. За нами с шумом ломился Колян, завершая истребление зеленого насаждения. Изрядно поплутав в зарослях со специальным расчетом на то, что шустрый малый в костюме Альфа успеет от нас убежать, я вывела свою компанию прямиком к аттракциону «Автодром». Смышленый Колян мигом смотался за билетами, и мы с Масей покатались на машинках, чтобы новые яркие впечатления стерли воспоминания о сбежавшей от нас «собачке».
Домой мы вернулись поздно, уже в девятом часу. Быстренько переодев малыша и вымыв ему ручки с мылом, я побежала на кухню — готовить поздний ужин. Я молола мясорубкой фарш для котлет, а за моей спиной в кухню то и дело шмыгали голодные Коляны, поочередно или оба разом. Они гремели хлебницей, стучали дверцей холодильника и шуршали пакетами, а потом громко чавкали в комнате у телевизора. Сначала я терпела эти налеты и смолчала, когда у меня из-под руки уволокли приготовленное для котлет молоко, решив заменить его водой. Скрепя сердце пережила похищение размоченной горбушки, предназначавшейся для фарша, и пучка зелени, но исчезновение пакета с сухими макаронными изделиями типа «рожки» вынудило меня вооружиться кухонным полотенцем с целью нахлестать им по вороватым лапам, чтобы впредь неповадно было.
Угрожающе размахивая полотенцем, я вошла в комнату и застала своих короедов за развивающей игрой, смысл которой уловила не сразу. Колян и Мася вдохновенно возводили некое сооружение, основой для которого послужила широкая пластмассовая миска. В нее аккуратной горкой были насыпаны сухие «рожки», а на вершине макаронной пирамиды стоял стакан с молоком, окруженный веночком из укропа и петрушки.
— Вы будете это есть? — удивилась я. — А зачем же я жарю котлеты?
— Кокле! — оживился малыш.
— Котлеты — пища материальная, а это нечто совсем другое, — Колян с гордостью творца указал на свое рукоделие. — Это пища духовная!
— Ландшафтный дизайн, что ли? — догадалась я. — Это вы у Ирки на зеленых ежиков насмотрелись?
— Зеленые ежики тут совершенно ни при чем, — сказал Колян, оттаскивая от макаронно-укропной башни малыша, тянущегося к съедобной зелени. — Это мандала!
— Это что?! — выкрикнула я, поспешно срываясь с места: совсем забыла, что на сковородке жарятся котлеты. — Фу-у, успела, не пригорели! Так как, ты сказал, называется это ваше макаронное творчество?
— Мандала, — важно сказал Колян. — Это такая конструкция, которая обладает необъяснимой способностью потенциировать духовный рост личности, привлекать энергию космоса и открывать человеку путь к гармонии внешнего и внутреннего миров.
— Я лично скорее обрела бы внутреннюю гармонию, съев пару котлеток, приготовленных как положено, с молочком и зеленью, а также с гарниром, — заметила я, накрывая на стол. — И где только ты набираешься таких глупостей? То значение неисправного унитаза в концепции даосизма, то мандала макаронных изделий!
— Ой, совсем забыл!
Колян убежал в прихожую, пошуршал там сво-ей сумкой и принес тонкую пластиковую папочку. Сквозь полупрозрачную розовую обложку был виден бумажный лист с текстом в четверть странички и маленькими схематичными рисунками.
— Вот изучи на досуге! — вручив мне папку, Колян пробрался на свое законное место во главе стола, взял вилку и решительно придвинул к себе тарелку с котлетами.
— Кокле, кокле! — закричал ребенок, возбужденно колотя ручками по столу.
Я подсадила его на высокий стульчик, дала ложку и мисочку с едой, потом взяла отложенную было папку и без особого интереса посмотрела сквозь розовый целлофан:
— Это еще что такое?
— Это распечатка с сайта «сантехник-собака-фронт-ру», — прочавкал Колян, загрузив в рот целую котлетку. — Тут техническое описание унитазной механики и конструктивных особенностей санитарной техники вообще. Будет время, почитай и впредь не говори, что я ничего в доме не делаю!
Это нелепое заявление не заслуживало даже опровержения, поэтому я только фыркнула и тоже принялась за еду.
Впрочем, почитать популярную сантехническую литературу я не отказалась, только в этот вечер у меня руки до нее не дошли. Уложив спать насытившегося малыша, с сонно прищуренными глазенками, лоснящимися толстыми щечками и округлившимся животиком, здорово похожего на маленького Будду, я наскоро привела в относительный порядок кухню и тоже бухнулась в постель.
Нужно было как следует отдохнуть: на завтрашний день у меня были наполеоновские планы.
Пятница
Ночью Масянька разнылся, и я переложила его к себе под бочок, поэтому с утра пораньше малыш получил неограниченный доступ ко всем интересующим его объектам. Первым делом он затолкал в видик забытую отцом кассету с записью научно-популярного фильма о роли NASA в освоении ближнего космоса, так что пробудилась я под бодрый дикторский текст на английском языке.
На экране телевизора величаво уплывал в темные глубины американский космический аппарат, а диктор за кадром говорил что-то о первых шагах человечества по Марсу. Отзвуки этих исторических шагов были слышны и мне: совсем рядом кто-то размеренно топал. Интершумом шел громкий хруст, который я спросонья приняла за протестующий треск ино-планетного гравия под суставчатой металлической ногой марсохода.