е лицо. — Есть малиновый, есть вишневый!
— Только не вишневый! — содрогнулась я, вспомнив поедание сакуры в собственном соку.
— Мне все равно! — смущенно зарделась Ирка, которую давно никто не называл девочкой.
— Александр, малину! — постановила старуха.
— Слушаюсь, моя бабуля! — вторично гаркнул юноша, исчезая в дебрях сирени.
— Вы можете присесть, — милостиво разрешила нам Анна Семеновна.
Оглядевшись, мы с Иркой опустились на простую деревянную скамью, установленную под прямым углом к бабкиной монаршей качели с видом на строящийся дом. Очевидно, старушка была признанной главой семьи и в этом качестве внимательно следила за происходящим в ее королевстве.
— Малина, девочки! — голосом искусителя проворковал мне в ухо незаметно возникший Александр.
Мы послушно взяли с подносика стеклянные стаканы с названным напитком. Александр с полупоклоном подал бабушке кружку с удобной ручкой, оставил на скамейке подносик, подхватил свои обои и убежал, попутно подмигнув нам. Ирка, от смущения и полуденной духоты сама сделавшаяся малиновой, выдула свое питье одним махом, после чего уставилась на старуху с искренним восхищением.
— Если я доживу до ста лет, непременно потребую от потомков таких же королевских почестей, — сказала она мне на ухо.
— Мне всего восемьдесят пять, — сообщила старуха, обладающая, по всей видимости, поразительно острым для своего возраста слухом.
Ирка покраснела еще больше, сделавшись похожей на перезрелый помидор. Опасаясь, что она лопнет, я поспешно сунула в руку подруге свой стакан с холодным компотом и льстиво сказала бабке:
— Вы прекрасно выглядите!
— Я и чувствую себя совсем неплохо, — неожиданно хихикнула Анна Семеновна. — Если бы эти идиоты из отдела народного образования пять лет назад не выперли меня на пенсию, я бы и сейчас продолжала учить детей. В наших школах катастрофически не хватает опытных педагогов со стажем.
Ирка, уже не решаясь в присутствии чуткой бабки озвучивать свои мысли, с намеком посемафорила мне бровями. Я это поняла так, что она призывает меня не использовать вторично легенду о комиссии наробраза, раз уж Анна Семеновна столь невысокого мнения об учительском начальстве.
— Вы ко мне по делу? — спросила бабка.
— Да, — я откашлялась. — Мы представляем екатеринодарскую фирму «Планида», оказывающую юридическую, бухгалтерскую и иную помощь. Одна наша клиентка, Аделаида Титоренко, скоропостижно скончалась, не оставив после себя ни завещания, ни прямых наследников: ее единственный сын Дмитрий Желтиков также трагически скончался. Мы пытаемся найти родственников госпожи Титоренко, которые могли бы претендовать на наследство. В противном случае, если наследники не объявятся в течение года, имущество отойдет государству.
Я приготовилась долго и многословно излагать суть нашего дела, но продолжительной речи не получилось.
— А много ли имущества нажила Аделька? — перебила меня внимательно слушающая бабка.
Ирка ткнула меня локтем в бок. Востроглазая старуха заметила это движение и истолковала его совершенно правильно:
— Да-да, я знала вашу госпожу Аделаиду Титоренко, в девичестве Желтикову, еще девочкой, тогда ее все звали Аделькой.
— Кто все? — быстро спросила я.
Антрацитовые очи уставились на меня с явной иронией.
— Не терпится найти Аделькиных родственников? — спросила понятливая бабуся. — Это легко.
Она махнула рукой в сторону ворот и сказала еще:
— Поселковое кладбище там, под горкой.
— Вы хотите сказать, что все родственники Аделаиды умерли? — огорчилась Ирка.
— Да у нее и была-то только одна бабка, моих лет старуха, померла еще в прошлом веке, — сказала Анна Семеновна, явно довольная тем, что сама благополучно дожила до двадцать первого столетия. — Зоя Петровна ее звали, тоже в школе нашей работала, даже когда уже на пенсии была, все Адельку непутевую тянула, чтобы та хоть десятилетку окончила. Родителей-то девчонка еще лет в пять лишилась, в машине они разбились.
— Извините, Анна Семеновна, можно спросить? — Я подняла руку, как школьница.
— Спрашивай, девочка, — милостиво кивнула мне старуха.
— Скажите, а почему вы назвали Аделаиду непутевой?
Бабка задумчиво пожевала губами. Ирка от внимательности приоткрыла рот, рискуя проглотить пчелу. Впрочем, деловито жужжащих насекомых цветущие деревья привлекали больше, чем запах «Орбита без сахара», перебивающий даже аромат малинового компота. Полосатые любительницы сакуры облетали Иркину раззявленную пасть стороной.
— Ладно, думаю, теперь уже эта информация никому не повредит, — бабка пожала плечами, которым толстая спортивная куртка придала внушительный рельеф. — Аделька лет с тринадцати погуливать начала. Девка она была красивая, видная: ноги от шеи, глаза блюдцами.
Ирка вздохнула, явно представив себе пучеглазую головоногую девушку. Впрочем, может быть, это был вздох зависти: сама Ирка с детских лет имела внешность гладкого щекастого пупса, который с годами увеличивался в размерах, почти не меняя формы.
— Поселок у нас курортный, летом полно приезжих, народ отдыхает, кому как нравится: кто в море купается, кто вино пьет. Любовь, конечно, крутят, как шарманку! — продолжала Анна Семеновна, щурясь с оттенком мечтательности. — Адельке тоже красивой легкой жизни хотелось, вот и начала она путаться с отдыхающими мужиками. Потом сезон кончился, залетные кавалеры разъехались, а Аделька разогналась, как скорый поезд, где уж было бедной Зое Петровне ее удержать! Задружилась наша красотка с Толиком Саниным, задурила парню голову да и забеременела от него — это в четырнадцать лет, срам-то какой! А Толик был хороший парень, он уже в десятом учился, готовился в военное училище поступать. Родители у него были обеспеченные, отец директор пионерского лагеря, мама — главный бухгалтер в лесничестве. Думаю, Аделька хотела в приличное семейство затесаться, только не получилось у нее.
— Почему же? — влезла Ирка. — Разве она не родила Саниным внука?
— Родила, как не родить, — кивнула бабка. — Зоя Петровна не разрешила малолетке избавиться от ребенка, хотя родители строго-настрого запретили Толику жениться на этой шалаве. Пришлось Адельке рожать, и получился у нее не один ребенок, а сразу два: близнецы, мальчик и девочка.
Мы с Иркой аж подпрыгнули на лавочке, причем более тяжелая подруга, опустившись на скамью, едва не подбросила меня в воздух.
— Как близнецы?! — переспросила я, вцепившись двумя руками в трясущуюся лавочку, чтобы не упасть. — У Аделаиды был только сын Дима! А куда же делась девочка?
Анна Семеновна, глядя на наши с Иркой прыжки, очевидно, почувствовала, что засиделась. Она тихонько оттолкнулась овечьими чувяками от земли, и диван-качели, мелодично скрипнув, поплыл над тюльпанами узкой клумбы.
— Говорю вам, Санины были порядочные люди. Они хоть и возражали против брака своего сына с непутевой девкой, но детям в метриках записали Толика отцом, а близнецов поделили: Зоя Петровна взяла на воспитание мальчика, а Санины — девочку. Альбиной ее назвали, по бабушке.
— Значит, Альбина Анатольевна Санина, — подытожила я.
— Вот насчет фамилии не знаю, врать не буду, — отрицательно покачала головой старуха. — Может, и не Санина. Толик с Аделькой не расписывался, так что фамилия у девчонки могла быть и мамашина: Желтикова.
Мы с Иркой тихо хлопали глазами, усваивая полученную информацию. Старуха, очевидно, заподозрила в нашем молчании немой упрек.
— Я бы, конечно, и насчет девочки Альбины все знала, если бы она в нашей школе училась, — развела руками бабка. — Но Санины уехали из поселка, едва их сын окончил школу. Отцу Толика очень кстати предложили руководящий пост в крайкоме партии.
— В крайкоме? Значит, Санины уехали из Новопетровского в краевой центр, то есть Екатеринодар? — сообразила я.
Старуха снова пожала плечами и вдруг оживилась:
— Вот про Толика я вам могу рассказать! В восемьдесят пятом к нам в школу пришло официальное письмо от военного начальства, в нем благодарили учительский коллектив за воспитание воина-интернационалиста Анатолия Санина, Героя Советского Союза. Правда, звезду парень получил уже посмертно. Думаю, старики Санины не раз еще порадовались, что удочерили Аделькину девочку, хоть внучка у них осталась, все ж родная кровиночка.
— Еще компоту? — прокричал с дорожки пробегающий мимо рыжеволосый Александр.
На сей раз он волок ведерко с краской. Анна Семеновна, неожиданно расчувствовавшаяся при упоминании о внуках, посмотрела на юношу с горделивой нежностью.
— Нет, спасибо, мы уже уходим, — поблагодарила я.
— Надеюсь, я вам помогла, — величественно изрекла Анна Семеновна.
Ирка встала, одернула на себе платье, шаркнула ножкой и торжественно произнесла:
— Огромное вам спасибо, уважаемая Анна Семеновна! Вы оказали фирме «Планета» неоценимую помощь!
— «Планида», а не «Планета», идиотка! — шепотом рыкнула я на подругу, уже рыся по дорожке к воротам.
— Да какая разница? — весьма довольная результатом беседы с доисторической старухой, Ирка улыбалась так широко, что можно было разглядеть гланды.
Приветливые потомки Анны Семеновны, снующие внутри нового дома и вокруг него, одаривали нас вслед такими же радостными улыбками.
В поселковый ЗАГС мы заглянули на всякий случай, не особенно надеясь застать там кого-нибудь в выходной день, но нам неожиданно повезло. Спасибо воскреснику, милая тетушка, осуществляющая по будням записи актов гражданского состояния, копалась в палисаднике перед конторой, безжалостно удаляя с клумбы сорняки. Я даже позавидовала женихам и невестам, которые придут сюда на следующей неделе регистрировать брак: на фоне белого домика ЗАГСа, все подступы к которому покрывает яркий цветочный ковер, у них получатся чудесные свадебные фотографии!
— О, это же антверпенские пятнистопупырчатые фрезии! — тыча пальцем куда-то в середину клумбы, радостно воскликнула Ирка, прекрасно разбирающаяся в цветах и овощах благодаря существованию их общей с Моржиком фирмы «Наше семя».