— Прибери, потом прочту, — отвернулся он к окошку.
Видя, что барин нынче не в духе, Прохор без возражений забрал всю стопку и засунул в саквояж под сидение. Шеховской почти всю дорогу пребывал в мрачном молчании. Маменька в своем последнем письме написала, что Балашовы уже приехали в столицу и ждут его возвращения. Ну что ж, он сам сделал свой выбор, некого тут винить, — вздыхал Поль. Видимо, по приезду в столицу у него более не будет времени на раздумья. Помолвка и без того слишком затянулась, пора было покончить с этим: повести Дарью под венец и попытаться как-то устроить свою жизнь. Может быть, уехать в Ильинское вместе с молодой женой? Хотя нет, не стоит, там все будет напоминать о Жюли, но и оставаться в Петербурге не было никакого желания.
В конце декабря добрались до Петербурга. Ну, вот я и вернулся, — мрачно усмехнулся Шеховской, разглядывая фасад отчего дома. Не успел он дойти до верхней ступеньки, как дверь распахнулась и ему навстречу вышли обе дамы Балашовы.
— Ах! Боже мой! Павел Николаевич! Какое счастье, что Вы вернулись! — радостно улыбаясь, быстро заговорила Ангелина Леонтьевна. — А мы вот к маменьке Вашей на чай заезжали.
— С возвращением, Павел Николаевич, — едва заметно улыбнулась Долли, разглядывая его из под полей кокетливой шляпки.
Павел удивленно вздернул бровь: куда делась ее боязливость? Голубые глаза, опушенные длинными ресницами смотрели открыто и приветливо. День был безветренный, но довольно морозный. Яркий румянец окрасил нежные щеки, туго завитые русые локоны выбились из-под шляпки и мило обрамляли нежный овал лица. А ведь как изменилась! — поразился Шеховской. Хороша, весьма хороша. И отчего он раньше не замечал того. Хотя нет. Тогда на охоте в Павлово, когда она рассмеялась тому, как он удивился, увидев ее в седле во всей красе, он и тогда заметил, что она почти красавица, когда забывается и не старается казаться сизой горлицей, когда другие из кожи вон лезут, чтобы походить на белых лебедей.
— Милые дамы, — поднося к губам руку Ангелины Леонтьевны, склонился в легком поклоне Шеховской, — для меня невероятно лестно встретить именно Вас с день своего приезда.
— О как это неловко, здесь посреди улицы, — смущенно хихикнула Ангелина Леонтьевна. — Павел Николаевич, Вы заезжайте к нам с ответным визитом. Мы будем ждать.
— Непременно, Ангелина Леонтьевна, — улыбнулся Шеховской, в душе мечтая, как можно быстрее распрощаться с будущей родственницей.
Он невероятно устал в этой дороге, от долгого сидения в одной позе заныла рана в правом боку. Но все же не смог удержаться от того, чтобы не оглянуться вслед Долли, когда она заботливо поддерживая под руку матушку, осторожно спускалась по ступеням, чуть подобрав подол длинного салопа, подбитого соболем. Пожалуй, его брак будет не лишен приятности. По всей видимости, Дарья свыклась с этой мыслью и уже не будет шарахаться от него.
В доме все смешалось с его появлением. Софья Андреевна не дожидаясь, когда он с дороги приведет себя в порядок, а уж затем явится пред ней, сама пришла в его покои. Коротко постучав в дверь, она распахнула ее и устремилась к нему.
— Мама! — Павел поднялся с кресла как был без сапог, которые уже успел снять с него Прохор и заключил мать в крепкие объятья.
— Павлуша, мальчик мой. — целуя его в обе щеки, запричитала она. — Боже, я когда получила твое письмо… О прости, прости меня, — заметив, как чуть поморщился Павел, когда она в порыве материнской любви стиснула его плечи.
— Полно, маменька, — улыбнулся Павел, — я жив, хоть и не вполне здоров.
— Ах, Павлуша, — прошептала она, пропуская меж тонких пальцев золотистую челку, — Ты не представляешь, как я рада твоему возвращению. Но позже, позже, mon cher, отдыхай с дороги. Замерз поди, морозы нынче крепкие стоят.
Софья Андреевна никак не могла наглядеться на него. Сколько бессонных ночей простояла она на коленях под образами, моля уберечь его от всякой беды, да видать плохо молила, тяжело вздохнула она. Вернулся Прохор и замер в поклоне перед барыней.
— Я пойду, mon cher, — погладила она его по щеке, — Пойду. Не буду тебе мешать. Увидимся за ужином. Я распоряжусь, чтобы обед тебе в покои подали.
— Отец дома? — остановил ее Павел.
— Нет, уехал, — улыбнулась она. — Ты же знаешь его, не привык домоседом быть. К Радзинским уехал, они с Ильей Сергеевичем теперь много времени вместе проводят, то за картами, то за разговорами, все планы какие-то на будущую весну строят.
Вечером, переодевшись в парадный мундир, Павел спустился к ужину. Пока он отдыхал, Софья Андреевна успела отправить весточку Горчаковым и потому этим вечером в особняке на Сергиевской были гости. Ужин был накрыт в малой столовой. Павлу всегда нравилось собираться здесь. Небольшой стол, уютная обстановка, пылающие в камине поленья, создавали ту особую атмосферу доверия, способствующую тихой непринужденной беседе.
Полин в свободном платье и широкой шали поверх него, призванной скрыть ее положение, просто светилась от счастья. Мишель крепко по-мужски обнял Шеховского, но тут же сконфуженно отступил, когда Поль не сдержавшись тихо со свистом выдохнул.
Николай Матвеевич хоть и старался быть сдержаннее в проявлении отцовских чувств, все ж не мог удержаться и с гордостью поведал собравшимся о том, какое впечатление произвел рапорт князя Максутова на Его императорское Величество. Павел даже не знал о том, что его представили к награде и теперь ему надлежало явиться в Главный штаб по этому случаю.
— Ну вот, будет у тебя теперь "Анна на шее", — пошутил Мишель.
Павел усмехнулся в ответ.
— Уж лучше "Анна на шее", чем Георгий посмертно.
— Говорят нелегко Вам там пришлось? — не спуская с сына внимательного взгляда поинтересовался Николай Матвеевич.
— Что теперь о том, — уклончиво ответил Поль. — Это отныне в прошлом.
Уловив в голосе его досаду и сожаление по поводу безвозвратно утраченной возможности нести службу, Николай Матвеевич перевел разговор на другую тему. Заговорили об общих знакомых: именины, крестины, свадьбы. Поль рассеянно вполуха прислушивался к разговору. Взгляд его остановился на Полине. Зардевшись, Полин улыбнулась и чуть наклонившись вперед произнесла вполголоса:
— Павел Николаевич, я надеюсь на сей раз Вы будете у нас крестным?
— Почту за честь, — улыбнулся в ответ Поль, в душе отчаянно завидуя семейному счастью Михаила.
— Пользуясь случаем, — повернулся к нему Мишель, — хочу пригласить вас с mademoiselle Балашовой на то, грандиозное собрание, которое устраивает моя сестра по случаю празднования Нового года. Мы с Полин сегодня были у нее по пути сюда и услышав, что ты вернулся в столицу, она просила на словах тебе непременно передать, — отвечая на невысказанный вопрос Павла, добавил он.
— Передай Ольге Алексеевне, что мы будем непременно.
— Долли с Ангелиной Леонтьевной нынче были у нас, — заметила Софья Андреевна. — Жаль ты их не застал. Дашенька так переменилась.
— Я имел удовольствие видеться с Дарьей Степановной, — улыбнулся Павел. — Мы едва не столкнулись на крыльце. И Вы правы, maman, она и впрямь переменилась.
Мишель с веселым изумлением воззрился на Павла и улыбнувшись едва заметно покачал головой, в душе надеясь, что Шеховскому похоже mademoiselle Балашова уже не безразлична.
Глава 32
Балы в доме Чернышовых никогда не были заурядными. Уже не первый год Ольге Алексеевне удавалось добиться того, что еще долго в столице говорили только о них, а с нынешним балом, устроенным в честь наступления 1855 года, по роскоши обстановки и количеству приглашенных мог соперничать разве что официальный бал в Зимнем.
Павел, как и обещался, по дороге к Чернышевым заехал за дамами Балашовыми. Накануне он виделся с Долли, но в присутствии ее маменьки, не пожелавшей их оставить ни на минуту, а Шеховскому очень хотелось побеседовать с Дарьей наедине, задать те вопросы, что не давали ему покоя всю последнюю неделю. Ему показалось, что Долли уже не питает к нему былой неприязни, но в присутствии Ангелины Леонтьевны он не решился заговорить о том. И вот теперь, скромно опустив глаза, она сидела напротив него, но даже в полумраке, царившем в экипаже, Павел заметил и яркий румянец на высоких скулах, и чуть прикушенную нижнюю губу, и мимолетный взгляд, которым она окинула его.
Долли за всю дорогу до дома Чернышевых не сказала и пары слов, зато Ангелина Леонтьевна не умолкала ни на минуту, и Шеховской против воли был вынужден поддерживать беседу, отвечая на ее вопросы. Наконец, экипаж остановился, Павел вздохнул с облегчением и распахнул дверцу кареты, не дожидаясь ливрейных лакеев.
Войдя вместе с Долли и ее матерью в бальный зал, Поль окинул его быстрым взглядом. Все как всегда: от блеска драгоценностей и многоцветья бальных туалетов рябило в глазах, со всех сторон звучали смех, шутки и приветствия с искренним выражением радости на улыбающихся лицах, и при этом насквозь фальшивые. Бог мой, — удивился Шеховской, — что я делаю здесь? Зачем мне это нужно? Но едва он успел подумать о том, как его и Долли окружили знакомые и приятели. Многие уже были наслышаны о его участии в Камчатской баталии и о том, что его представили к награде за викторию, что была одержана над англо-французской эскадрой. Посыпались поздравления, вопросы, но отвечая на них, Павел скучающим взглядом скользил по собравшимся: с трудом верилось в искренность проявляемого к нему интереса. В этом блестящем собрании едва ли не каждого более всего интересовала исключительно собственная персона и мнение окружающих о ней, но в силу воспитания и принятых в обществе правил считалось вполне уместным проявить интерес к тому, о ком сегодня говорят более всего, с тем, чтобы через полчаса забыть о том и продолжить наслаждаться вечером.
Заметив Шеховского в кругу бывших сослуживцев, граф Левашов медленно поднес к губам бокал с шампанским. Давно ли он в Петербурге? И почему до сих пор не пришел к нему? Он отправлял свое письмо курьером и был убежден, что до Иркутска оно дошло, но дошло ли оно до Шеховского? Или же… Нет, того просто не может быть! Хотя после встречи с Жюли в Милане он уже готов поверить во что угодно. Сделав изрядный глоток, Серж поставил бокал на поднос проходящего мимо лакея и устремился к князю и его друзьям, раскланиваясь направо и налево со знакомыми.