ельно усмехнулся в ответ Павел Николаевич.
Помогая Анне садится в экипаж Павел слегка сжал ее ладонь в своей руке, чем заработал полный негодования взгляд.
— Вы обещали, Ваше сиятельство, — прошипела она, выдергивая свою руку.
— Я помню, — улыбнулся Поль.
Боже, какая же она колючая! — откидываясь на спинку сидения, вздохнул князь. Одно хорошо — теперь-то ему известно, где она живет.
Юля позволила Шеховскому проводить ее до парадного. Остановившись, она подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Доброй ночи, Ваше сиятельство, — несмело улыбнулась она.
— Доброй ночи, mon ange, — шепнул Поль и, неожиданно обхватив ее за талию, прижался губами к ее губам.
Девушка уперлась ладошками ему в грудь, но ее сопротивление слабело с каждым вздохом. Это было так восхитительно, голова кружилась, будто она пьяна. Рассмеявшись, князь выпустил ее из своих объятий и махнув на прощание рукой, направился к своему экипажу.
— До встречи, Анна! Я буду думать о Вас, — крикнул он, стоя уже на подножке экипажа.
Глава 5
Юля стояла на ступеньках своего дома, глядя вслед удаляющему экипажу, прижав кончики пальцев к своим горящим губам. Она все еще ощущала вкус его поцелуя, и это чувство сводило с ума. Ее никогда еще не целовали, но она даже представить себе не могла, что целовать можно вот так! Как только князь ощутил, что она перестала его отталкивать, и ее ладошки скользнули на его плечи, яростный натиск его губ сменился нежной чувственной лаской. Вспоминая, как льнула к нему, будто гибкая ива на ветру, девушка смущенно опустила глаза. Яркая краска стыда залила щеки и шею. Боже! Ведь она, как самая настоящая распутница, прижалась к нему всем телом, подставляя губы его губам, цеплялась за его широкие плечи, потому как ноги совершенно отказывались служить ей. Горестно вздохнув, она вошла в парадное и стала медленно подниматься по лестнице. Неужели и она такая же, как ее мать?! Юля истово перекрестилась: Господи, спаси и сохрани! Наставь меня на путь истинный, не дай впасть в грех блуда и распутства.
Ночью ей снились беспокойные путаные сны. Она то и дело просыпалась от того, что все тело горело, неясные образы из сновидений тревожили душу, какое-то странное томление в груди сковывало напряжением каждую мышцу. Перевернувшись на живот, Юля едва не застонала в голос. Боже, что же это? Что за напасть? Память вновь и вновь возвращала ее к поцелую Шеховского, она будто наяву чувствовала, как его слегка отросшая за день щетина царапает нежную кожу ее щек, но ей было приятно это прикосновение. Поднявшись с постели, она умылась холодной водой и, закутавшись в шаль, купленную на накануне на полученное жалованье, забралась с ногами на подоконник, прижавшись пылающим лбом к холодному стеклу. Тяжкий вздох вырвался из груди. Все ее мысли были с ним. Он разбудил в ней что-то, что дремало до сей поры, и теперь это чувство мучило ее, не давая покоя и отдыха. Как же хотелось коснуться его, провести ладонью по щеке, запутаться пальцами в мягких золотистых кудрях…
Виновнику ее беспокойства тоже не спалось этой ночью. Он и сам не мог понять, почему поцелуй наивной нецелованной девчонки бередит ему душу, а уж в том, что для нее этот поцелуй был первым, он не сомневался ни единого мгновения. Чтобы отвлечься от мыслей об Анни, Поль задумался о другой своей проблеме. Отец едва ли не каждый день начинал с вопроса о помолвке, а после откровенного разговора с Алекс Радзинской, когда она весьма недвусмысленно дала понять ему, что не горит желанием стать княгиней Шеховской и ответила согласием только под давлением родителя, он понял, что просто не может пойти на это. Перебирая в памяти события ушедшего вечера, Павел думал о Полине. Mademoiselle Кошелева и в самом деле очаровательна, и если он все же должен выбрать себе невесту, то почему бы не сделать предложение ей? Да, Алекс Радзинская, без сомнения, во всех отношениях превосходная партия, но в ней он привык видеть прежде всего друга и ценил ее за прямоту и откровенность, тогда как Полин будила в нем совсем иные чувства и желания. Оглашения помолвки еще не состоялось, так что если он вдруг переменит свое решение, никакого ущерба репутации mademoiselle Радзинской это не нанесет, а сама Александра будет только рада этому.
Вроде у Полин была младшая сестра, — неожиданно подумалось ему. Он вспомнил, что даже написал ей что-то на прощание на титульном листе какой-то книги, но сколько ни силился, никак не мог припомнить ее лица, что осталось в его памяти неясным расплывчатым пятном. Зато неожиданно ярко перед его мысленным взором вспыхнул образ Анны. Затуманенные страстью темные глаза, чуть приоткрытые влажные губы. Участилось дыхание, Шеховской со стоном откинулся на подушку. Поистине, она будила в нем примитивное желание обладать, сжать в объятьях, подмять под себя, сделать своей. Каких трудов ему стоило разжать руки сегодня вечером и отпустить ее, когда она уже почти сдалась под натиском страсти! И хотя он осознавал, что к его желанию примешивается уязвленное самолюбие и стремление доказать и ей, и себе, что он всегда получает желаемое, было еще нечто что-то столь тонкое и эфемерное, чему он не мог подобрать названия.
Проснувшись поутру не в самом лучшем настроении, Поль спустился к завтраку. Присаживаясь за стол напротив Николая Матвеевича, он хмуро кивнул в ответ на его приветствие.
— Что нынче не в духе? — поинтересовался Шеховской-старший.
— Не выспался, — буркнул Павел, поднимая глаза от тарелки.
Князь Николай внимательно посмотрел на сына и отставил в сторону чашку с недопитым кофе. Вчера он вновь провел вечер в компании Ильи Сергеевича Радзинского и его очаровательной дочери. Ожидалось, что и Павел присоединится к ним, но сын предпочел иную компанию.
— Скажи-ка мне, mon cher, долго ты еще собираешься тянуть с оглашением помолвки? — недовольно поинтересовался он.
Поль с тяжелым вздохом откинулся на спинку стула.
— Отец, ответьте честно на мой вопрос: Вы хотите видеть меня женатым на Алекс или женатым вообще?
— Что за вздор, Павел Николаевич? Сашенька уже дала согласие стать твоей женой! — взорвался Николай Матвеевич.
— Да, она дала согласие, подчинившись воле Ильи Сергеевича. Я имел приватный разговор с Александрой Ильиничной, — спокойно ответил Павел, — и мы с ней пришли к соглашению, что оба не желаем связывать себя узами этого брака.
— Глупости, — отмахнулся Николай Матвеевич. — Уж не эта ли актерка, с которой ты путаешься, всему причиной?
— Я давно расстался с mademoiselle Ла Фонтейн, отец. Удивительно, что до Вас еще не дошли слухи, — усмехнулся Павел. — Я же не сказал, что совсем не собираюсь никого вести под венец.
— А что, у тебя есть другая кандидатура? — заинтересовано блеснули светлые глаза Шеховского-старшего.
— Вы помните наших соседей в Липецком уезде? — улыбнулся Поль.
— Это каких же? — прищурился Николай Матвеевич.
— Кошелевых, — ответил Павел.
— Как же, как же, — задумчиво протянул Шеховской-старший, — Лев Алексеевич и Лариса Афанасьевна, если мне не изменяет память.
— Лев Алексеевич умер пять лет назад, и имение в Кузьминках отошло его сыну Сергею, — заметил Поль. — Помимо сына у Кошелева было две дочери.
— И которая из них привлекла твое внимание?
— Старшая, Полина. Они с братом нынче в столице, и вчера я виделся с ними в театре.
При слове театр Николай Матвеевич поморщился.
— Ну, так пригласи их к нам, — ответил он. — Посмотрим, что из себя представляет твоя зазноба.
— Значит, Вы не возражаете? — улыбнулся Павел.
— Я же сказал: посмотрим, — раздраженно заметил князь Николай.
Но Павлу было достаточно и этого. Он был уверен, что Полина произведет на его отца благоприятное впечатление, и вопрос со сватовством решится в ближайшее время.
После завтрака Шеховской спустился в оранжерею. Пожилой садовник улыбнулся, издали завидев князя.
— Цветы, Ваше сиятельство?
Павел обвел глазами цветочное царство. Взгляд его наткнулся на белоснежный розовый куст.
— Вон те, — махнул он рукой.
Игнатьич вздохнул.
— С меня Софья Андревна шкуру спустит.
— Маменька далеко, а я здесь, — нахмурился Шеховской.
— Как скажете, Ваше сиятельство. Куда доставить прикажете? — осведомился Игнатьич.
— Угол Садовой и Гороховой, — отозвался Шеховской, — для mademoiselle Анны Быстрицкой.
Пройдя в кабинет, Павел достал свою карточку и написал на обороте несколько слов: "Qu'on se reverra, mon ange". (Мы еще встретимся, мой ангел).
Отдавая карточку лакею, князь задумался. Вчера он так спешил увидеться с Анной, что совершенно забыл спросить у Сержа, где они остановились. Можно было бы послать цветы и Полин, но он, увы, не знал куда. Перебирая в памяти все моменты их свиданий, Шеховской вспомнил, что на вечере у Каменских Серж и Полина были в обществе Лукомского. С Петром Степановичем он не был знаком лично, но выяснить, где проживает последний, труда ему не составит.
Бессонная ночь для Юли не прошла даром. Чувствуя себя совершенно разбитой и не выспавшейся, она отправилась в театр на репетицию. Мысли о князе Шеховском не выходили из головы. Она снова и снова возвращалась к их разговору. Как так случилось, что он не узнал ее? — недоумевала она. Впрочем, по размышлению ответ стал очевиден: в Кузьминках она не произвела на него никакого впечатления, и потому он забыл о ней, как только выехал за ворота усадьбы.
На репетиции она спотыкалась на каждом слове, чем не раз вызвала недовольную гримасу на лице Загоскина. Когда же постановщик, наконец, сдался и распустил труппу, Юля решила пройтись до дому пешком. По пути она зашла в лавку, собираясь купить пару перчаток — те, что были у нее, порвались так, что починке уже не подлежали. Выбирая около прилавка пару подешевле, Юля испытала странное ощущение, будто кто-то весьма пристально смотрит на нее. Подняв голову, она встретилась взглядом с графиней Радзинской. Девушка хорошо запомнила Александру с того вечера, когда со