— Теперь ты непохожа на чародейку! — гадливо усмехнулся второй. — Но не следует представлять ее нашему главе в столь неприглядном виде. — С этими словами они вылили на меня целое ведро ледяной воды и, не дав опомниться, поволокли сквозь кусты.
Не помню точно, сколько продолжался наш обратный путь. Видимо, я периодически падала в обморок, ибо вскоре осознала, что опять нахожусь в лагере охотников, на той же самой поляне с пирамидой. Вот только теперь рядом с ней высилось несколько обложенных хворостом виселиц, возле которых я с ужасом обнаружила своих друзей, обвитых толстыми цепями. Меня сноровисто прикрутили к последнему незанятому столбу. Увидев меня, Арден вздрогнул и горестно застонал.
— А у вас тут ничего так, уютненько! — нахально заявила я, ввергая в шок своих палачей. Не хочу, чтобы они поняли, как сильно я испугалась.
— Ишь ты, она еще и зубоскалит. Неужели возникло желание поговорить? — насмешливо поинтересовался Михай, важно расхаживающий вдоль шеренги пленников. — Выбирай, упрямица: медленная, долгая смерть на костре или быстрая — от удавки?
— Иди ты во Тьму! — зарычала бьющаяся в цепях Ребекка. — Чтоб тебя мантикора три раза переварила!
— Вот даже как? — опешил Михай. — Ах ты дрянь! Да я сейчас твоему смазливому дружку уши обрежу! — Он выхватил из-за пояса нож и приставил к уху Беонира.
— Не надо! — взмолился ниуэ. — Я же тогда ничего уже не увижу… — Похоже, он плел что ни попадя.
— Вот даже как? — повторно удивился глава. — Смотрят не ушами — для этого есть глаза.
— Если у меня не будет ушей, то шапка сползет на глаза, и я ничего не увижу! — не растерялся бойкий на язык юноша.
— Ясно! — хохотнул Михай. Он выразительно покрутил пальцем у виска, намекая на очевидное психическое расстройство пленника, но тем не менее отошел от Беонира, видимо решив не связываться с безумцем.
Ребекка издала негромкий вздох облегчения.
Но охотник не собирался отступать. Он повернулся к принцессе и сгреб ее длинную золотистую косу.
— Отпустите меня, сьерр охотник! — в голос зарыдала Эвридика. — Клянусь, я расскажу вам все, что знаю о Йоне. А хотите, я даже выйду за вас замуж, ведь вы такой красивый мужчина! — В голосе эльфийки прорезались льстивые нотки.
— Не люблю я остроухих девок! — поморщился глава, оценивающе разглядывая принцессу. — Ну да ладно, пригодишься постель греть! — Он похабно захохотал. — Отвяжите ее.
Освобожденная Эвридика торопливо заползла в шатер, провожаемая ироничными взглядами Ардена и Ребекки. «Можно вытащить человека из грязи, но не грязь — из человека!» — буквально кричали ненавидяще прищуренные глаза воительницы.
— Эх, помнится, на меня как-то уже нападали разбойники! — тоскливо известил Беонир, переминаясь на груде поскрипывающего хвороста. — И потребовали: кошелек или жизнь!
— И что? — заинтересованно придвинулся к нему Михай. — Как ты выкрутился?
— Один подлетает, а я ему — на! Затем второму тоже — на! Третий подскакивает, я и ему — на! — сбивчиво пояснил ниуэ.
— Да ну? — восхитилась воительница, впечатленная подвигами своего жениха. — А потом?
— А потом у меня деньги закончились… — виновато промямлил Беонир. — Йона, если бы мне принадлежали все сокровища эльфийской короны, я бы без раздумий отдал их за твою жизнь!
— Спасибо, — прохрипела я. — Я никогда не сомневалась в твоей преданности и…
— Хватит болтовни! — перебил меня Михай. — Говори, девчонка, или, клянусь именем сьерры Клариссы, я прикажу тебя пытать.
— Иди ты во Тьму! — неоригинально посоветовала я, подмигивая Ребекке.
— Эй, кто-нибудь, принесите щипцы и раскалите их на огне! — закричал выведенный из терпения глава гильдии. — Данной мне властью я приказываю…
— Какой это еще властью? — вдруг угрожающе прилетело из-за ряда окруживших нас охотников. — А не много ли ты на себя берешь, Михай?
Услышав этот голос, негромкий, но в то же время колеблющий вершины деревьев, охотники тут же расступились. Некоторые из них выглядели безмерно удивленными, а другие, наверное, более умные или осведомленные, ударились в бегство, торопясь поскорее покинуть эту злополучную поляну. И, признаюсь честно, поначалу я совершенно не поняла причину овладевшей ими паники…
Из леса внезапно вывалилась толпа вооруженных луками мужчин и больших мохнатых собак. Впереди всех вышагивала осанистая плотная старуха с точеными чертами строгого лица, в черной разрезной юбке поверх черной же рубахи. Ее длинные косы были под платком затянуты в два узких чехла. У лесных людей считалось, что в преклонные годы в эти чехлы набивается неведомо какое ведовство и колдовство, так что не грех и остеречься. Холодные, пронзительно-синие, похожие на две льдинки глаза остановились на мне.
— Здравствуй, дева, здравствуй. Уже и в пору замужества вошла, и коса распушилась. Умница, что живая! — деловито поздоровалась она. — Кажется, я подоспела вовремя.
Из-за плеча старухи выглянула донельзя довольная Илена, забавно кривляющаяся и делающая мне выразительные знаки, должные означать: «Это я ее сюда привела».
— Вы меня знаете? — удивленно спросила я, пока воины старухи отвязывали нас от столбов.
— Знаю! — скупо улыбнулась она. — И тебя, и его. — Она повернулась к Ардену, внимательно его осмотрела и расцвела уже более широкой улыбкой, видимо оставшись довольной его внешним видом. — Ох и возмужал и похорошел же ты, внучок, глаз не отвести, как пить дать готовый король!
— Внучок? — шокированным дуэтом возопили мы с Арденом.
Старуха проказливо захихикала:
— Тощие вы оба, ну да ничего, это дело поправимое. Видать, за здоровьем-то вы ко мне в лес и приехали. А у меня тут ягоды лесные, мед, молоко козье, сыр домашний… Воздух — хоть режь его ломтями и ешь. Не зря я магию здешних мест восстанавливала да усиливала…
Мы оторопело молчали, потрясенные всем услышанным.
— Врешь, старая грымза! — неожиданно закричал Михай, срывая с шеи амулет и поднимая его высоко над головой. — Это не ты, это Кларисса обновила лес Шорохов!
— Куда ей до меня, самозванке! — снисходительно отмахнулась старуха. — На мне особая милость Неназываемых и их благословение… — Но договорить она не успела, потому что Михай вдруг гортанно пропел несколько слов неведомого заклинания и из амулета вырвалась ослепительная молния, полетевшая прямо в старуху…
Мы испуганно закричали, не способные чем-либо помочь своей спасительнице.
Но старуха не растерялась. Она небрежно взмахнула рукой, огненная линия тут же изменила траекторию полета и вернулась обратно. Над поляной оглушительно громыхнуло и вспыхнуло так ярко, что мы зажмурились. А когда снова открыли глаза, то Михая рядом с нами уже не было, лишь на траве небольшая кучка пепла…
— И хлопот-то! — прокомментировала старуха, демонстративно отряхивая ладони. — Уходим! — Она повелительно взмахнула рукой. — А ты понесешь Йону! — Ее палец указал Ардену на меня, чему он с готовностью подчинился, схватив меня в свои объятия.
Ребекка поправила свой воинский обруч и, положив ладонь на рукоять меча, целеустремленно зашагала в авангарде отряда, готовая, если потребуется, защищать меня от любой беды. За ней шел Беонир и плелась выползшая из шатра Эвридика, похожая на побитую собаку. Спеси в принцессе заметно поубавилось. Краем глаза я успела заметить, как Кирим торопливо шепнул Эвридике несколько слов, злобно покосился на меня и зашагал в противоположную от лагеря сторону, углубившись в лес.
Прижавшись к груди возлюбленного, я пребывала в каком-то сладостном полусне, вызванном то ли моей слабостью, то ли его волнующей близостью. Мерно покачиваясь в такт его легким шагам, я пыталась осмыслить произошедшее, но не смогла. Кто эта странная женщина? Куда она нас ведет?
Наша многочисленная процессия продвигалась по лесу молча, все больше углубляясь в непролазную чащобу. Мох здесь затягивал деревья на высоту человеческого роста, и в его зыбкой толще нога то и дело встречала гниющий сук или булыжник. Воздух стал пахнуть резче и плотнее лип к коже. Подходили к болоту. Старуха то и дело приподнимала носком еловые лапы, которые стелились по самой дороге, дотрагивалась рукой до осиновых веток с бляшками серо-зеленых листьев — то ли лаская, то ли отыскивая скрытые, известные лишь ей одной отметины.
— Скоро к месту выйдем, — уверенно сообщила она.
И в самом деле, через несколько шагов лес будто отрезало. Пологий склон с выступающими, как жилы, древесными корнями спускался в темную воду, подернутую ряской, вспухшую островками звездчатого кукушкина льна и осоки с бледными цветами. На берегу между вбитыми в землю досками лежали такие же длинные, как и волосы у старухи, узловатые колья, пропитанные смолой, чтобы не сгнили. Подпоры, на коих и крепился высокий трехэтажный бревенчатый дом.
Дом стоял будто во сне — ни шороха, ни движения, окна плотно занавешены. Я словно сквозь полудрему помню, как меня вносили внутрь, поднимали по витой лестнице наверх и бережно укладывали на кровать. Стены не только не обшиты рейкой, но даже мох торчит из пазов. Упомянутое ложе (кроватью или диваном язык не поворачивается назвать) и не очень просторное, задвинутое как бы в альков из шкафов резного дуба. Покрывало — тканое из овечьей шерсти, без ворса, с грубоватым и ярким рисунком. Светлые шелковые занавеси на окнах, а в простенке — уютное бюро топорной работы, гибрид стола, комода и полки на десяток книг. На нем подсвечник с толстой свечой. Напротив кровати, на другом конце комнаты, еще один стол, заваленный бумагами, картами и слесарным инструментом. Тут же оружейная стойка с мечами эльфийской ковки. Клинки непримечательные, но хорошего мастера, один с золотой насечкой. Над столом узкий ятаган, повешенный крест-накрест с широким спрямленным палашом или эспадроном. И контраст — у ближней стены два низких пухлых кресла и изысканный столик: глыба то ли стекла, то ли горного хрусталя с отполированной верхней гранью. На глыбе узкая ваза с тремя сосновыми ветками и сухими цветами. Аристократичная обстановка.