Я улыбнулся, вспоминая, как мы с отцом ели рогалики и наслаждались утренней прохладой. И он каждый раз шутил: «Вчера, сынок, я хотел увидеть, как встает солнце. Но не успел вовремя встать сам…»
Иногда у него оставалось время для меня лишь по утрам, но он всегда его находил. Он вставал на час раньше, чем требовалось, чтобы успеть на работу, хотя накануне работал далеко за полночь. И все это ради меня.
— Ну так что, услышу я ту знаменитую метафору? — спросила Меган. — Вся дрожу от нетерпения.
— Ну, в общем, — сказал я, — я смотрел, как восходит солнце, и жалел, что не могу запечатлеть это мгновение. Фотографии не годились — восход солнца никогда не выглядел столь зрелищно на пленке. И в конце концов я понял, что восход солнца — не мгновение. Это целое событие. Его невозможно запечатлеть, поскольку картина постоянно меняется: стоит моргнуть — и солнце уже сдвинулось, а облака клубятся по-другому. Постоянно что-то новое. И мы с то бой, Меган, не мгновения, а события. Говоришь, можешь ока заться не той, кем была год назад? А собственно, кто остается тем же? Мы меняемся, подобно клубящимся облакам и восходящему солнцу. Во мне умерли одни клетки и родились другие. Изменился и мой разум, и я больше не испытываю того трепета от убийства эпиков, какой испытывал ко гда-то. Я не тот же самый Дэвид. И тем не менее я — это я. — Я посмотрел ей в глаза и пожал плечами. — Я рад, что ты не та же самая Меган. Я не хочу, чтобы ты оста валась той же самой. Моя Меган — восход солнца, постоянно меняющийся, но неизменно прекрасный.
В глазах ее проступили слезы.
— Это… — Она судорожно вздохнула. — Просто слов нет. А я-то думала, ты совсем не дружишь с метафорами.
— Ну… знаешь, как говорится, — улыбнулся я, — даже неработающие часы два раза в сутки показывают правильное время.
— Собственно… в общем, не важно. Спасибо.
Она поцеловала меня. Ммммм…
Чуть позже я выбрался из отведенного мне жилища, провел рукой по всклокоченным волосам и отправился на поиски какого-нибудь питья. В другом конце коридора трудился Коди, доделывая крышу убежища с помощью кристаллизатора, который дал нам Ночной Сокол. Устройство на поминало мастерок, которым разравнивают бетон или шту катурку. Стоило провести им по поверхности из соли — и кристаллическая структура разрасталась, создавая новый слой. С помощью прилагавшейся к устройству перчатки можно было придать соли любую форму, пока та не успела затвердеть.
Мы назвали это устройство «Германом». Вернее, «Германом» назвал его я — ничего лучше никому в голову не пришло. С его помощью мы за две ночи вырастили в переулке целое здание поверх большой соляной глыбы, уже выросшей здесь раньше. Она находилась на северном краю города, продолжавшем расти, так что наполовину законченное сооружение не выглядело чем-то странным.
Почти достроенное убежище уходило ввысь на три узких этажа. В некоторых местах я мог, вытянув руки, дотянуться до обеих стен. Снаружи мы придали ему вид такой же каменной глыбы, какие можно было встретить в разных местах города, так или иначе решив, что надежнее будет построить себе укрытие собственными руками, чем перебираться в один из домов.
Я спустился по крутым ступеням из розовых кристаллов на следующий уровень, в кухню, — по крайней мере, туда, где стояли электроплитка и бак с водой, а также несколько небольших приспособлений, получавших электричество от снятой с джипа энергобатареи.
— Ну как, закончил разбирать вещи? — спросила Миззи, проходя мимо с кофейником.
Я остановился на нижней ступени.
— Гм… — На самом деле я так ничего и не закончил.
— Что, чересчур увлекся лобзаниями? — усмехнулась Миззи. — Как ты понимаешь, дверей тут нет, так что все прекрасно слышно.
— Гм…
— Угу-у-у. Жаль, что нет никаких правил, запрещающих членам команды близкие отношения и все такое, вот только Проф никогда бы их не ввел, учитывая его штучки-дрючки с Тиа.
— Штучки-дрючки?
— Вряд ли тебе стоит повторять это слово. — Она протянула мне чашку кофе. — Тебя хотел видеть Абрахам.
Отставив в сторону кофе, я налил себе воды. Никогда не мог понять, почему люди пьют эту дрянь, напоминавшую кипяченую грязь с земляной пенкой.
— У тебя остался мой старый мобильник? — спросил я Миззи, которая начала подниматься по лестнице. — Тот, что сломал Разрушитель?
— Угу, только он совсем разбит. Я оставила его на запчасти.
— Найди его, ладно?
Она кивнула. Я спустился на нижний этаж, где мы сложили бо льшую часть наших припасов. В одной из двух имевшихся там комнат сидел на корточках Абрахам, освещением которому служил лишь мобильник: на верхних двух этажах имелись потайные световые люки и окна, но сюда их свет не доходил. Мы соорудили верстак из каменной соли, и Аб чистил теперь на нем оружие всей команды.
Большинство из нас готовы были заняться этим сами, но отчего-то радовала сама мысль, что твое оружие про верил Абрахам. К тому же мой «готшальк» был не просто охотничьей винтовкой, — учитывая наличие электронного магазина, усовершенствованного прицела и подключавшей ся к мобильнику электроники, я мог самостоятельно провести лишь поверхностный осмотр. Ведь уметь намазать хот-дог кетчупом совсем не значит, что ты с тем же успехом сможешь украсить торт. Так что пусть лучше этим занимается специалист.
Кивнув мне, Абрахам махнул рукой в сторону своего рюкзака, который стоял неподалеку на полу, не распакованный до конца.
— Я кое-что тебе принес, пока ходил к джипам.
Мне стало любопытно. Подойдя ближе, я пошарил в рюкзаке и извлек из него череп.
На его сделанной из стали поверхности зловеще отражался свет мобильника. Челюсть отсутствовала — ее оторвало взрывом, убившим человека, который называл себя Стальное Сердце.
Я уставился в пустые глазницы. Если бы я тогда знал, что у эпиков есть шанс искупить свою вину, — стал бы я столь настойчиво воплощать в жизнь план его убийства? Держа в руке череп, я внезапно вспомнил отца, который ни на минуту не сомневался, что эпики станут спасителями человечества, а не его истребителями. Убив моего отца, Стальное Сердце окончательно предал все его надежды.
— Я совсем про него забыл, — сказал Абрахам. — Кинул в последнюю минуту просто потому, что оставалось место.
Нахмурившись, я поставил череп на полку из соли над головой и, снова покопавшись в рюкзаке, нащупал тяжелый металлический ящик.
— Треск, Абрахам… ты сумел притащить сюда такую тяжесть?
— Я сжульничал, — ответил Абрахам, ставя на место спус ковой механизм моей винтовки. — На дне рюкзака гравитонные модули.
Застонав от напряжения, я выволок наружу коробку, которая показалась мне знакомой.
— Проектор?
— Я подумал, он может тебе понадобиться, — сказал Абрахам. — Чтобы составить план. Помнишь, мы раньше так делали?
Проф часто собирал вместе всю команду, чтобы обсудить наши планы, и использовал это устройство для демонстрации на стенах схем и изображений.
Что касается меня, то я подобной организованностью отнюдь не отличался, но все же включил проектор, подсоединив его к той же энергобатарее, которой пользовался Абрахам. Комната осветилась. Проектор не был рассчитан на ее размеры, отчего некоторые изображения выглядели размытыми и искаженными.
Проектор показывал записки Профа — строчки текста, словно написанные мелом на черной доске. Подойдя к стене, я дотронулся до надписей. Они размазывались, будто настоящие, и моя рука не оставляла тени. Проектор Профа отличался от обычных устройств подобного типа.
Я попытался прочесть некоторые записи, но они мало о чем говорили. Они относились к тем временам, когда мы сражались со Стальным Сердцем. Меня поразила лишь одна фраза: «Справедливо ли это?» Три одиноких слова в углу. Остальной текст налезал друг на друга, будто слова боролись за жизненное пространство, подобно рыбкам в переполненном аквариуме, но эти три слова располагались отдельно.
Я снова взглянул на череп Стального Сердца. Проектор воспринимал его как часть помещения, отображая слова на его поверхности.
— Каков план? — спросил Абрахам. — Как я понимаю, у тебя уже есть какие-то мысли?
— Так, кое-какие, — ответил я. — Довольно-таки отрывочные.
— Большего я и не ожидал, — едва заметно улыбнулся Абрахам, подсоединяя к «готшальку» приклад. — Мне собрать остальных в какой-нибудь комнате, чтобы вместе все обсудить?
— Конечно, — сказал я. — Собери, только не в комнате.
Он вопросительно посмотрел на меня.
Присев, я выключил проектор.
— Возможно, он нам еще пригодится. Но пока что мне хотелось бы прогуляться.
Присоединившись к нам на улице снаружи нашего убежища, Миззи бросила мне разбитый мобильник. Чтобы сохранить местонахождение убежища в тайне, мы выскользнули из него через потайную дверь в почти полностью заброшенный многоквартирный дом по соседству. Там жили лишь одиночки, не сумевшие найти себе компанию, и мы надеялись, что они не станут обращать внимания на чужаков вроде нас.
— Охрану поставила? — спросил я Миззи.
— Угу. Будем знать, если кто-то попытается к нам залезть.
— Абрахам? — спросил я.
Он встряхнул рюкзаком, где лежали наши планшеты, запасные энергобатареи и два устройства, которые дал нам Ночной Сокол. Если бы кто-то решил ограбить наше убежище, они не нашли бы ничего, кроме нескольких пистолетов, которые можно было заменить.
— Меньше пяти минут на сборы, — заметил Коди. — Неплохо.
Абрахам пожал плечами, но вид у него был явно довольный. Это убежище было куда менее надежным, чем другие, которыми мы пользовались, а это означало, что требовалось либо постоянно оставлять двоих часовых, либо разработать четкий порядок действий перед каждым выходом на операцию. Вторая идея нравилась мне намного больше — это позволяло нам выходить в город в большем составе, ни о чем не беспокоясь. В любом случае мы велели Миззи установить на двери несколько датчиков, чтобы в случае взлома на наши мобильники поступал сигнал тревоги.