Слово за слово — и уже на следующий день Илья Ильич Архангельский стал "техническим директором завода большегрузных автомобилей". А через неделю Архангельские переехали в новенький "дом инженеров", построенному по проекту Мешкова. Впрочем, на этот раз мне пришлось сильно умерить "художественные аппетиты" Дмитрия Петровича, и дом вышел все же больше похожим именно на дом, а не на дворец…
Елену Андреевну с переездом примирил новый оклад мужа — все инженеры у меня давали особую подписку о неразглашении этой мелкой детали нашего сотрудничества, и даже для Ильи размер зарплаты оказался изрядным сюрпризом. А уж каким сюрпризом этот размер стал для царицынского общества! Княжна Белосельская-то подписки не давала… Впрочем, мне уже было наплевать: до второй недели августа предстояло изготовить минимум пять автомобилей. Точнее, минимум пять автомобилей "легкового" типа — на этот раз, для простоты воплощения, внешние копии ГАЗ-69. Ну а если повезет…
Глава 5
После короткого разговора с юношей в странных очках Дмитрий Иванович поспешил занять небольшую очередь к кассе тотализатора. Нельзя сказать, что Дмитрий Иванович был человеком доверчивым. Не был он и азартным — если под "азартом" иметь в виду страсть к играм на деньги. И вообще, в Берлин его привела самая что ни на есть "служебная необходимость".
Конечно, очень приятно, когда эта "необходимость" подразумевает не просто возможность, а даже обязанность посетить феерическое действо, демонстрацию триумфа современной техники и науки. И тем более приятно, когда воочию видишь, что триумфатором обязательно станет твой соотечественник. Но какой же этот соотечественник затейник! Ладно немцы, но ведь и русских тут немало, так неужели никто не обратил внимание на псевдоним? И юноша этот все затеял явно неспроста: в своем преимуществе он уверен полностью, несмотря на высмеивающие его — и даже просто издевательские — статейки в местных газетах. И явно прочитывается в его глазах желание не просто победить, но уязвить всех европейцев сразу. И как же он их будет уязвлять?
Стоящий перед Дмитрием Ивановичем господин аккуратно уложил сдачу в бумажник и отошел от кассы. Кассир вопросительно взглянул на очередного клиента.
— Zweitausend Mark, bitte. Wassilissa die Schöne, einzelne Wette. Und doch, vielleicht… (Две тысячи марок, пожалуйста. Василиса Прекрасная, одиночная ставка. И все же, может быть…)
Кассир крякнул, но промолчал — профессия такая. Да и какое ему дело до этого явно сумасшедшего старикашки?
Дмитрий Иванович аккуратно положил билеты тотализатора во внутренний карман сюртука и улыбнулся: выигрыша хватит, чтобы переоснастить всю лабораторию. А в выигрыше он не сомневался.
В одном из берлинских журналов по технике (которые выписывала Анна Ивановна для своей библиотеки) я нашел объявление о том, что двадцать пятого и двадцать шестого августа (то есть восьмого и девятого сентября по европейскому календарю) в Берлине состоятся "международные гонки автомобилей". Назывались гонки очень скромно: "Реннен дас Яхундертс", что означает "Гонки века", и позиционировались как главное событие года. Немцам видимо стало несколько обидно, что центром туризма сейчас стал Париж (из-за проходящих там Всемирной выставки и Олимпийских Игр), и они решили хоть часть потока туристов оттянуть на себя. Ну а я решил воспользоваться ситуацией и заняться рекламой, причем — практически бесплатной. К участию в гонках приглашались автомобилисты любых стран, чьи автомобили без поломок пройдут "квалификационный заезд" от Берлина до крошечного городишки с названием Фюстенвальде, что находится в сорока километрах к востоку, и обратно.
Само участие в гонках было совершенно бесплатно, так что деньги были нужны лишь для проезда до Берлина и на проживание в нем в течение где-то недели — да и те можно было бы взять взаймы ненадолго. Потому что победителю полагался приз в две с половиной тысячи марок — больше тысячи ста рублей, так что, по моим прикидкам, приз окупит все расходы победителя на путешествие. За второе и третье места давали тысячу марок и пятьсот соответственно — что должно компенсировать затраты на прокорм и гостиницы. Правда, "не первые" призы обещали выдать при условии, что в гонках будут участвовать не менее пятнадцати машин, но еще до того, как я послал свою заявку, участников записалось уже гораздо больше: каждый надеялся на победу и прилагающееся к ней обогащение. Ну, что, будем надеяться, что хотя бы половина пройдет "квалификацию" — хотя мне и одного первого приза хватит. Но три — все же лучше одного, с точки зрения рекламы конечно, и я подготовил именно три машины.
Понятно, что на гонки были заявлены клоны "ГАЗ-69", в очередной раз поименованные "Чайками" — первая из которых сумела начать перемещаться без внешней помощи уже в июне: Лихачев, узнав о замысле, буквально вывернулся наизнанку, но машину обеспечил. Но машина, хоть и именуется самобеглым механизмом, сама по себе все же не ездит: ей водитель нужен. А на три машины — три водителя. Целая команда — и с момента выпуска первой "легковушки" эта команда срочно училась "управлять автомобилем". На всякий случай у меня кроме основного состава готовился и состав дублеров, и в дублеры сразу записались Илья Архангельский, Евгений Иванович Чаев и конечно же Африканыч (куда уж без него-то!) Ну а в "основном составе" кроме Елены Андреевны числились Васька Голопузова и Оля Митрофанова. Такой "подбор команды" был обусловлен не только тем, что я где-то читал про более быструю реакцию у женщин — я вообще про это вспомнил лишь когда пытался объяснить свой выбор моим инженерам. Просто у меня на "женскую команду" были свои планы.
И подготовкой "планов" занялась Дарья Федоровна: она обшивала моих "пилотов". Поскольку я затребовал одежды "много", то вместе с ней кройкой и шитьем занимались сразу дюжина ее подруг и знакомых, владеющих непростым мастерством управления швейной машиной. "Зингер" стоил, в общем-то, недорого, всего пятьдесят шесть рублей — но пришлось купить их все в Царицыне, Саратове и Казани. Мало машинок завозили в Россию пока.
Ну а мои "Чайки" гонялись в хвост и в гриву. Все будущие пилоты довольно быстро освоили основы вождения, научились плавно трогаться с места и переключать скорости: поскольку я не знал, как устроена коробка без синхронизатора, то сделал такую, какую знал и вождение оказалось для народа делом несложным. Сложным оказалось другое — люди элементарно боялись ехать быстро. Впрочем, и дороги не очень способствовали быстрой езде, поскольку ямы и ухабы на них никто не выправлял. В самом же Царицыне, где по крайней мере две центральных улицы содержались в относительном порядке, быстро ездить и сам я не мог, и другим запретил: правил дорожного движения никто еще не придумал и извозчики (и пешеходы тоже) перемещались по ним в полном беспорядке. Да в Царицын никто и не ездил, кроме Василисы: дел в городе ни у кого не было, а Васька — освоив столь удобное средство передвижения — чуть ли не ежедневно возила в город Дарью Федоровну в магазины за новыми тканями.
В Берлин мы отправились десятого августа. До него "по расписанию" езды было всего шесть дней, но надеяться на это расписание мне было страшно. Три вагона, в которые погрузили автомобили, были совершенно товарными, и хотя с дорогой и был заключен контракт, по которому эти вагоны цеплялись к пассажирским поездам, но на его исполнение можно было положиться лишь до Москвы: далее путь лежал уже по путям "посторонних" компаний. Поэтому то, что в Петербурге мы оказались уже четырнадцатого числа, можно считать маленьким чудом.
Большим чудом можно было считать то, что в Варшаву мы все-таки добрались вечером шестнадцатого. Ну а дальше — дальше чуда не произошло: варшавские железнодорожники предложили перевозку машин на платформах произвести очень скоро, не позднее чем через неделю или десять дней.
Машины мои за время испытаний прошли километров по двести (кроме первой, на которой Васька нарулила почти пятьсот — пешком она теперь передвигалась разве что от спальни до кухни), и я рискнул: из Варшавы в Берлин мы отправились "своим ходом". Народ, правда, хотел воспротивиться, мол "до восьмого сентября всяко успеем", но я приказал считать даты уже по европейскому календарю и следующим утром мы стартовали. Я рассчитывал, что моторы жрут примерно по пятнадцать литров на сто километров, поэтому кроме девяностолитровых баков в каждую "Чайку" было запихнуто еще по пять двадцатилитровых канистр.
Хорошо, что "на всякий случай" трех рабочих-механиков (из пяти, нас сопровождающих) я все же отправил из Варшавы в Позен на поезде, с тремя двухсотлитровыми бочками бензина в качестве "багажа". Двести пятьдесят километров до Конина мы ехали почти что четырнадцать часов, и в конце пути канистры были уже пустыми. Не рискнув попользоваться польским провинциальным "гостеприимством", мы — уже практически в темноте — проехали еще сорок пять верст до Врешина. Потратив два часа на двадцать верст до прусской границы и тридцать пять минут — на такой же отрезок дороги от границы до города. Поляки — народ гордый, считает, что Царству Польскому не место в "неумытой России". Я, честно говоря, тоже так считаю. Потому что все, что я Польше успел увидеть приличного, было построено русскими компаниями, от заводов до железных дорог. А вот дороги не железные, которыми занимались "шляхтичи" — да, они были. Но, честное слово, какие-нибудь проселки в Удмуртии выглядели куда как пристойнее того, что поляки именовали "дорогами". К счастью, мы выдержали это непростое испытание, а за прусской границей дороги хотя и не были похожи на автобаны, но оказались довольно ухоженными и ровными.
Переночевали мы в весьма приличной (для крохотного городка — так и вовсе шикарной) гостинице и с утра отправились дальше, а всего лишь через час с небольшим добрались (на последних каплях бензина) до Позена. Там заправились (еще и купили почти что пятьдесят литров бензина в нескольких аптеках города) и двинули дальше. И, к моему удивлению, всего через шесть с небольшим часов добрались до Берлина.