— Ну да, в безналичном виде.
— Верное слово, в безналичном виде — и для этих безналичных расчетов наличные деньги-то не требуются вовсе! Если же взять в качестве достоверного факта то, что через такие безналичные расчеты внутри лишь нашего банка проходило больше половины всех германских платежей в розничной торговле, то изъятие из наличного обращения половины всех наличных денег произошло бы совершенно незаметно. Мы же изымали гораздо меньше, и в результате уже в банке накопились огромные суммы наличными, лежащими без движения, и у населения запасы в чулке, как ты любишь говорить, выросли в разы. Поскольку в финансовом мире считается аксиомой то, что население предпочитает такие "чулковые деньги" хранить в золоте, германские власти и решили, что золотишко осело — временно осело — у куркулей-бауэров. В то время как у них по домам вообще денег не хранилось, так как в нашем банке их хранить было выгоднее!
— И?
— Не прикидывайся, до меня только сейчас дошло, каким образом ты столь сильно врезал по германской экономике. По сути дела ты ведь выстроил свой собственный эмиссионный центр и накачал их экономику деньгами в объемах в разы больших, чем там было раньше. Но деньги были совершенно…. как ты называл, виртуальными? да, и теперь экономика их задыхается без денег — потому что реальные деньги в золоте ты вывез, а оставшихся бумажных для прежних объемов оптовой торговли просто недостаточно. Но именно бумажные деньги и обеспечивали стабильную розничную торговлю, их было ровно столько, сколько для такой стабильности и требовалось. И поэтому, если правительство проведет эмиссию бумажных денег, то оно получит страшную инфляцию. Гениально!
— Да уж… это я, конечно, ловко придумал. И как верно все заранее просчитал! Глянь, у меня вокруг головы нимб не сияет?
— Волков, меня только один вопрос сейчас интересует: ты все это придумал только чтобы заставить меня поверить в твою теорию денег или все же предвидел эту войну и готовил как средство проведения непрямых военных действий?
— Уважаемый господин Струмилло-Петрашкевич, меня тоже один вопрос интересует: если я создал свой, как вы говорите, эмиссионный центр и эмитировал, как вы утверждаете, денег больше чем было во всей немецкой экономике так, что этого никто не заметил, то что же такое деньги? Их кто угодно эмитировать может или только блондины с голубыми глазами?
— У тебя глаза карие… но вопросы ты задаешь очень правильные. Жалко даже, я-то думал, что ты с довольной рожей встанешь и скажешь: "вот же что такое деньги, а из-за того что ты, дурак, мне на слово не верил, пришлось в доказательство Германию развалить". Но не встанешь и не скажешь — а это означает что придется снова думать. Однако фактов интересных у нас прибавилось и думать будет легче!
— Или труднее. Посмотри последние отчеты Бариссона: по ним выходит, что ускорение оборота денег внутри компании снижает размеры этого самого оборота с контрагентами. По мне так вовсе фигня получается: чем больше товара продается, тем меньше его продается…
— Интересно, ты у Бариссона главного бухгалтера завербовал? ладно, не говори, мне на самом деле это не интересно ни капли — мне интересно, насколько эти отчеты соответствуют действительности.
— Полностью соответствуют. Так что попробуй разобраться, в чем разница у него и у нас — и почему так происходит. Тебе кто-нибудь нужен для анализа?
— Сам справлюсь… — Станистав внезапно помрачнел. — Саш, ты извини, но ходят слухи, что твоя компания венесуэльская в Германию поставляет продукты. Много, чуть ли не половину… Мне кажется, что есть вещи и поважнее денег.
— Понятно теперь, почему ты который день такой хмурый ходишь. Со слухами нужно бороться.
— Так это вранье?
— Слав, ответь мне на один вопрос. Что лучше — если в наших солдат стреляет злой и голодный немец или напротив них в окопе сидит немец сытый и довольный?
— Ты думаешь, что сытый немец будет хуже стрелять?
— Я думаю, что он вообще стрелять не будет. Потому что ему стрелять не из чего и нечем.
— Поясни…
— Немец сейчас покупает у Гомеса консервы всякие на миллион марок в день. Гомес консервы продает только за золото, которое мы у немцев выгребли, или за промышленную продукцию. Причем за строго определенную продукцию, а конкретно — за станки, сырье определенное. Причем станки эти он берет не в ящиках, их немцы сами должны поставить, запустить и рабочих венесуэльских работать на станках научить. Сейчас в Венесуэле и Уругвае только немецких инженеров больше четырех сотен этим занимается, а рабочие, как ты сам знаешь, у Гомеса неважные, тупые у него рабочие. Долго учатся…
— И что?
— Ты ведь военными моими заводами раньше не занимался…
— Сейчас занимаюсь.
— Тогда знаешь, что Рейнсдорф хоть наизнанку вывернется, а больше семи пушек в день сделать не сможет. Станков нет стволы пушечные выделывать!
— Станки можно и в Америке купить…
— Можно. Но если эти станки будут закуплены в Германии, то мы сможем пушек делать больше, а немцы — меньше.
— Но ведь станки-то идут в Венесуэлу…
— Идут. И позавчера банановоз привез из этой Венесуэлы полтораста готовых стволов для дюймовых пушек-автоматов. А где-то с февраля оттуда будет доставляться по пятьсот стволов в месяц. Что само по себе важно, но важнее то, что стволы эти будут идти к нам, а не в германскую армию.
— Ну ладно, немцам меньше достанется. А вот достанется ли больше нам? Ты же сам говоришь, что рабочие там тупые.
— Учатся тупые. А работают лучшие мастера с завода Рейнсдорфа. Но даже если бы они вообще только металл в стружку переводили бы, то все равно на прокорме немецкой армии мы забираем у немцев двадцать процентов их военного производства. И мне кажется, что солдат — вражеский солдат — накормленный гнилой картошкой, но с оружием, для нас хуже солдата, накормленного мясом, но без оружия. Ты фронтовые сводки-то читаешь?
Больше на эту тему со Славой у нас разговоров не было. Не сказать, что сводки с фронтов радовали, но при внимательном — и в нужном направлении подтолкнутом — анализе было заметно, что основная война шла с Австро-Венгрией. С Германией тоже воевали — но как-то потихоньку, без особого фанатизма. По крайней мере для меня — знакомого с реалиями "прошлой войны" — было очень хорошо заметно, что немцы "в этот раз" проявляют меньше энтузиазма. Но и простые люди могли обратить внимание, что сейчас ведущая роль на "восточном фронте" принадлежит двуединой империи…
Могли, но не обращали. Потому что война все же с немцами тоже шла, и на этой войне убивали людей. Но пока все же в широких народных массах, включая рабочих моих заводов, информация о моей "торговле с врагом" не звучала. Забавно: я, откровенно говоря, думал что мои враги-то уж не упустят возможности мне поднагадить — но данный вопрос вообще не поднимался. И к концу зимы удалось разобраться почему.
С начала нового, тысяча девятьсот тринадцатого, года мне очень плотно пришлось заняться тем, что впоследствии назовут "авиационной промышленностью". Вообще-то под словом "промышленность" я понимал что-то такое…. большое, во всяком случае — а пока самолеты (в России) делались чуть ли не на коленке в сарае. Они и во всем мире похожим образом делались, но ситуация менялась очень быстро. И первыми менять привычную для этого времени картину начали итальянцы.
В прошлом моего самого прошлого будущего (с ума можно сойти с этими "попаданиями"!) Италия воевала на стороне Антанты, если я не путаю. Как, впрочем, и Япония — а сейчас Италия (и Япония тоже) присоединились к союзу Германии, Австро-Венгрии и Османской империи. Для меня непонятным по поводу Италии были причины ее вхождения как раз в Антанту — наверное, тогда итальянцы очень долго думали и ждали, кто первым побеждать начнет. Или, может быть, к четырнадцатому году "международная обстановка" поменялась? Теперь же к двенадцатому году отношения между Италией и Францией достигли такой стадии, что первая объявила войну второй через день после начала войны французов с Германией. Объявила — и уже через неделю захватила Корсику. Потом начала воевать уже на континенте, довольно успешно дойдя почти до Марселя, но вот Корсика…
Французы, не имея возможности тут же высадить десант и отбить остров, все же смогли обеспечить некое подобие морской блокады Корсики, что сделало положение итальянских войск там довольно хреновым. Однако в мире был опыт успешного преодоления такой блокады — с помощью самолетов. То, что у Кореи этих самолетов было всего три, а у Японии с углем для кораблей были проблемы и поэтому корабли там появлялись не часто, осталось за кадром — тем более что итальянские авиаторы играли в рекламе корейских достижений далеко не последнюю роль. И итальянцы сначала припахали имеющихся "спортсменов", а затем…
У итальянцев в армии служил полковник по имени Джулио Дуэ. Я когда-то слышал о "доктрине Дуэ", которую он вроде как и разработал — не знаю, насколько она была именно доктриной, а суть ее для меня — да и для любого разумного человека (из моего будущего) — была очевидна: если противник не будет сбивать ваши самолеты, то его, противника, будет очень легко бомбить. Потому что зенитками всю стану не прикроешь. Ну а чтобы твои самолеты не сбивали уже самолеты вражеские, их — то есть вражеские самолеты — хорошо бы было помножить на ноль.
Простая концепция — но вот чтобы до этой простоты додуматься, когда самолеты с трудом могли пролететь пару километров, нужно иметь очень непростой ум. Ум у Джулио был, и он до этого додумался. Но так как самолеты пока что напоминали воздушных змеев с моторчиками и было не очень понятно, как в воздухе потенциального противника побеждать, следующая ступень на пути к вершине военно-воздушной мысли у него была простой: если вражеские самолеты сбивать, скажем, попросту их тараня, то для победы в воздухе нужно, чтобы у тебя самолетов было просто больше…
Ну гениальное же озарение! Однако такое "озарение" в голове штабиста, ответственного за "моторизацию" армии (Дуэ заведовал автомобильным обеспечением вооруженных сил) привело к тому, что на окраине Турина на автомобильном заводе, делавшим грузовики для армии, появился новый цех, где тем же способом, что и автомобили, начали строить самолеты. Под мудрым руководством молодого итальянского авиаконструктора Джованни Капрони.