ли меня, что Цой у нас не забыт. Какой прекрасный повод… вспомнить лихие 80-е – 90-е! Битвы киноманов и алисоманов! Накал быдлячьих страстей, выплеск неистраченных гормонов!
Это сейчас гопников и неформалов разделяют музыкальные противоречия, а тогда музыка была поводом и инструментом для сплочения абсолютно разношерстной подростковой биомассы. Наш городок сотрясали нешуточные страсти, которые, впрочем, рождены были той же самой скукой.
Мало что изменилось с тех пор. Вот только мы стали уже совсем взрослыми, ДК превратился в мертвый склеп, а по городу так же разгуливают клоны тех самых алисо-киноманов в других нарядах, но с той же абсолютной пустотой…»[168]
28 октября 1988 года. Ленинград. «Кино» в СКК им. Ленина
28октября 1988 года, вскоре после того как директором группы стал Юрий Белишкин, проходят первые стадионные концерты «Кино» в ленинградском СКК.
Юрий Белишкин:
«Концерты были ломовые, два жутких переаншлага. Их организовывал Сережа Сельницкий, а я ему просто помогал, решал какие-то простенькие вопросы. Там даже, по-моему, никакой рекламы не было».[169]
Из воспоминаний поклонников «Кино»:
«Да, Витя, как и думалось мне, дальше автобуса не прошел. Сначала вышел Каспарян, потом Кинчев (его, впрочем, как и всех остальных приветствовали криками), а затем Цой. Перед входом в автобус помахал руками и поулыбался, потом залез в автобус, прошел в салон, сел лицом к окну, сложил ручки и стал смотреть на всех нас в окошко. Изредка помашет и опять смотрит».[170]
«Одет Цой был во все черное, черная с какими-то украшениями рубашка с закатанными рукавами, расстегнутая. За первый концерт ничего кроме „спасибо“ не говорил. Давка перед сценой была кошмарная, а на втором и вообще концлагерь: „сели – встали“. На втором концерте присутствовали Гребенщиков и Кинчев (сидели в зале). После концерта мы пошли к служебному выходу. Ждали Цоя и увидели Боярского».[171]
За пару дней до первых по-настоящему масштабных концертов «Кино» в СКК имени Ленина группе организовали постановочную художественную фотосессию дома у Георгия Гурьянова в Купчино. Фотосъемку музыкантов на профессиональную фототехнику и среднеформатную фотопленку выполнили команда фотографов из Москвы во главе с Валентином Скляровым (камера Mamiya RB67) и ленинградский фотограф из ЛДМ – Виктор Лаврешкин (камера Pentacon Six). Впоследствии именно эти фотографии «Кино» стали каноническими и легендарными и закрепили за группой имидж «героев в черном». С фотографий Лаврешкина и Склярова было напечатано множество различных плакатов и постеров, которые продавались на концертах группы во всем Советском Союзе. Также некоторые из этих фотографий использовались при оформлении афиш концертов в ДС «Юбилейный» в декабре 1988 года.
Виктор Елизаров, фотограф:
«Первое пересечение было в СКК. Мне очень хотелось попасть на концерт „Кино“ как зрителю. Мне очень нравились его песни и вообще… Я попал на концерт, стоял в первом ряду, слушал, был просто в восторге, меня очень поразила атмосфера, царившая на концерте в зале, зал был в экстазе, удивителен был весь этот бунт Цоя, его напор, его дух… И я конечно же захотел запечатлеть Виктора на фотографиях. После концерта я прошел за кулисы, нашел Витину гримерку и с удивлением увидел, что возле его двери полно детей. Меня это просто поразило. Дети лет 14–15, они толпились там всюду, пытались получить автографы, окружали Виктора плотным кольцом, смотрели на него, как на нечто такое божественное. На нечто совершенно неземное. Дети, они же тонко такое чувствуют…
Я подошел, попросил Виктора о фотосессии, он не отказал, и я пофотографировал его. Кстати, получились очень неплохие снимки. На белом фоне с гвоздикой, с сигаретой – очень удачные. Они впоследствии были во многих журналах и газетах».[172]
1–3 ноября 1988 года. Кемерово. СКК «Октябрьский»
Из воспоминаний:
«Я четыре раза был на концерте Цоя. Это было осенью 1988 года. Цой выступал в спорткомплексе. Три дня по два концерта в день. Без группы, в акустике. Народу было много. Как правило, я шел на первый концерт по билету, после концерта прятался в фойе и таким образом попадал на второй концерт бесплатно. Ни охраны, ни милиции не было. Роль охраны выполняли бабушки-билетерши. Тогда для советских подростков из Сибири концерты были диковинкой. Люди хотели подойти поближе к сцене, но опасались (вначале): можно ли? Тут мне помог опыт первого концерта. Поскольку я уже видел, как все происходит, можно ли подходить к сцене, то на втором, как только Цой вышел к микрофону, я встал с места и единственный из всех пошел к сцене. Бабулька, сидящая на первом ряду, возле прохода, попыталась схватить меня за рукав. Пришлось просто вырвать его из ее рук. Оказавшись у сцены, я повернулся к залу и призывно махнул рукой, приглашая всех желающих последовать моему примеру. Тут же из темноты раздался отчетливый топот сотен ног, несущихся к сцене по проходам между сидений.
Толпа с такой силой впечатала меня в край сцены (а надо сказать, что край находился на уровне моей груди), что давлением чуть не поломала мне грудную клетку. С трудом смог просунуть руки между мной и сценой и этим спасся. Во время одного из этих концертов произошел такой случай. Так как охрана на концерте отсутствовала как таковая, то на сцену мог подняться любой человек, никто бы ему не помешал. Так и случилось. На сцену вышел какой то совершенно пьяный „Вася“, в руках у него была популярная тогда виниловая пластинка группы „Кино“ „Ночь“. Цой в это время исполнял одну из своих песен, „Вася“ подошел к Цою и стал совать ему пластинку на подпись (автограф). Цой взглядом показал ему, что я как бы немножечко занят. „Вася“, видимо, ввиду своего полного неадекватного состояния, обиделся и не нашел ничего лучше, как запустить пластинку, как бумеранг, в темноту зала. Из-за кулис выбежала какая-то женщина в платье и милицейской фуражке и, взяв „Васю“ под руку, наконец-то увела его со сцены. Цою все это явно не понравилось. Он допел песню и ушел со сцены. В этот день на сцену он больше не вернулся, хотя прозвучала лишь половина программы. После четвертого концерта (два дня) мне, видимо, надоело, поскольку песни почти одни и те же исполнялись, и на третий день я не пошел. Жалею теперь: надо было пойти».[173]
«Помню, он однажды приезжал к нам в Кемерово, выступал в „Октябрьском“. Я был на концерте. Кайф! Я его люблю, у меня еще три альбома на кассетах есть, слушаю, а плакат наверняка кто-то из тридцатилетних бизнесменов заказал. Я уважаю его за это. Администрация на это не способна».[174]
«Был на том концерте Виктора Цоя в СКК „Октябрьский“. Там какой-то бивень зачем-то запульнул в Виктора пластинку с его песнями. Потом начался вообще балдеж: народ повалил на сцену (я среди них). Витек свалил за кулисы. Милиция восстановила порядок, и Витек начал петь под гитару дальше, испуганно косясь по сторонам».[175]
Евгений Гришковец:
«Я был на двух концертах Виктора Цоя. Летом 88-го в Питере я видел „Кино“ в сборном концерте. Звучали они плохо. Гораздо хуже, чем группа „Алиса“ или „ДДТ“. Звук и без того был не очень, но и звучали они несыгранно, как-то вяло. И если бы все собравшиеся не знали песен наизусть, то понять слов было бы невозможно. Второй концерт был в Кемерове в спорткомплексе „Октябрьский“, зимой того же 88-го года. Или в самом начале 90-го, короче, зимой. Концерт был плохим. Во-первых, заявлен был концерт группы „Кино“, а приехал один Виктор Цой. Народу было битком. Все ждали полноценного концерта и были возмущены очевидным обманом. Возможно, Цой и не знал о происках прокатчиков, но никаких объяснений давать не стал и без оных начал петь. Он был явно не в духе, пел плохо. Звук был отвратительным. Да и, честно сказать, я не знаю концертных записей „Кино“ и концертных исполнений Виктора Цоя, где бы он хорошо звучал. Он не справлялся на концертах с дыханием, голос звучал слабо, и его фирменные, любимые по студийным записям интонации ему не давались. Концерт в Кемерово проходил, на мой взгляд, просто ужасно, Цою не удавалось удерживать внимание, люди отвлекались во время песен, несколько раз начиналось некое брожение в зале. Исполненные ближе к концу хиты хоть как-то воодушевили и подняли зал. Помню, как на сцену к Виктору вышел кемеровский браток в спортивном костюме. В руках у него была пластинка „Кино“. Он что-то говорил Цою, тот не реагировал. Охранников рядом не было, все это пахло керосином, потому что браток был на взводе и что-то явно „предъявлял“ Виктору. Но Цой даже бровью не повел, он начал исполнять следующую песню, и тогда браток запустил пластинку в зал. Конверт полетел в одну сторону, пластинка в другую. При этом браток кричал что-то, но этого было уже не слышно. У меня осталось тяжелейшее впечатление от того концерта. Но при этом это был единственный концерт, на котором собрались те, кто слушал Soft Machine и King Crimson, а также те, кто представления не имел о такой музыке и у кого в машине кассеты с Цоем лежали вперемешку с кассетами Вилли Токарева».[176]
«Концерт „Кино“ в Кемерове произвел на меня впечатление. Возможно, потому что он был первый, на который мы с подругой самостоятельно купили билеты и пошли. Хотя помню, что Виктор был не очень здоров, горло его было замотано каким-то дурацким темно-клетчатым платком. И все же он заполнял этот огромный зал…»