Сама себя мысленно хвалю.
Довольная собой закрываю ведра с декоративной штукатуркой, промываю рабочий инструмент и аккуратно его раскладываю на досках.
Навожу в гостевой порядок. Поправляю защитную пленку на диване Родиона.
В отличном настроении направляюсь на кухню. Собираю заранее приготовленные ингредиенты и довариваю борщ.
Пока ароматное и нарядное первое блюдо тихо булькает, доходя до готовности, вспоминаю, как Родион заставил меня заказать через интернет магазин десять пар разной обуви.
- Куколка, на твою ножку размером как у настоящей золушки можно и двадцать штук в детском мире купить. Что я и сделаю, если ты сейчас не определишься с моделями, - фырчал, сидя рядом со мной с планшетом Родя. - Посмотри, а эти тебе нравятся?
Когда Грому надоело смотреть на мое кривое лицо, он просто взял и заказал то, что ему самому приглянулось.
Из десяти пар, что привезли на примерку. Мне понравились три, но, посчитав свои наличные деньги, я решила купить только одну. Это было вечером. Однако…
Утром, когда проснулась, около моего матраса на полу я увидела еще две пары из тех, от которых отказалась накануне.
Сверху на коробках лежал новый модный телефон и записка размашистым и неразборчивым почерком: “Носи и пользуйся с удовольствием. Мой номер уже в контактах. Улетел в командировку. Даты возвращения не знаю”.
Пока прибираю в кухне, завершив приготовление борща на обед и сырников на завтрак, несколько раз посматриваю на телефон.
Меня прямо распирает от желания сделать Грому приятное.
Выкладываю три румяных творожных кругляшка на тарелку, сбоку делаю белую сметанную запятушку. Под снимком внизу печатаю: “Полезное и вкусное блюдо на утро!”
Перед тем, как нажать на отправить, взвешиваю все “за” и “против” и оставляю фотографию в черновиках.
Тяжело вздыхаю, потому что таких неотправленных сообщений в моем телефоне скопилось много.
С мыслью, что я трусиха, ложусь спать. Засыпаю быстро. В этом мне помогает релаксирующая музыка.
И снится мне море, на котором я была несколько раз в детстве.
Я снова с папой и мамой. Она веселая и жизнерадостная читает нам с отцом свои стихи.
Неожиданно набегает туча, начинается ливень со шквальным ветром. Мы бежим вперед, а нас все сносит назад. И тут…
Раздается ужасный грохот, и в дерево бьет молния.
Папа отталкивает нас с мамой. Мы летим с ней в порыве ветра.
Я с криком: “Папа!” - оборачиваюсь назад и вижу, как на него падает огромный ствол.
И снова раздается грохот и у меня перехватывает дыхание. От страха.
А еще от того, что мое горло сжимает горячая большая рука…
Я резко распахиваю глаза и, задыхаясь, хриплю еле слышно: “Ты!”
***
Гром, смотрит внимательно. Прижимая меня к постели весом своего тела, не позволяет мне даже дернуться и продолжает сжимать мою шею своей ладонью.
Я сиплю и задыхаюсь.
В момент, когда начинаю видеть разноцветные вспышки, Гром ослабляет хватку пальцы.
Делаю маленький глоток воздуха и слышу его голос:
- Что, Куколка, не приятно, когда дышать нечем?
Не в состоянии ответить, киваю быстро головой и моргаю глазами, словно говорю: “Да!”
- Я тебя предупреждал о том, что тебе может грозить опасность?
Снова моргаю и чувствую, как по моим щекам катятся слезы.
- Велел тебе держать дверь спальни закрытой?
В очередной раз повторяю свой жест.
- Усвоила урок, куколка? Или все же хочешь увидеть лицо зверя?
Качаю головой отрицательно и хлюпаю носом.
- Хорошо, Мила! Надеюсь это первый и последний урок, который я тебе преподал по основам безопасности жизни, - говорит Родион, убирает свою руку с моей шеи, встает и идет на выход из комнаты.
Уже около самой двери оборачивается и снова внимательно смотрит на меня.
- Милочка, ты - молодец! Моя холостяцкая берлога с твоим появлением стала похожа на место, где хочется жить.
Гром выходит, тихо закрывая за собой дверь.
Лежу, смотря в потолок, смаргивая с ресниц слезы и пытаясь проглотить сгусток горечи, который скопился в моем рту.
Мне ужасно больно и обидно. И я считаю себя обиженной и наказанной незаслуженно. Но…
Чем больше я себя жалею, тем отчетливее в моем мозге всплывают фразы Грома.
Он их говорил, предупреждая об опасности, которая мне может угрожать…
Глава 16
Глава 16
Мила
Из постели выскакиваю с первыми лучами солнца. Мне надо до занятий на объекте выполнить шлифовку оштукатуренных стен. Но…
Самое главное, хочу успеть приготовить для Родиона завтрак. А еще поговорить с ним.
После его ночной выходки я долго тихо плакала и решала, как жить дальше и главное где. Варианта у меня два.
Первый - малокровный, но не самый приятный: перебраться обратно в общагу.
Второй - снять жилье - квартиру или комнату. Последнее в приоритете, потому что дешевле.
Этот вариант мне нравится больше. Только пока маловато денег. Не получится сделать предоплату за три месяца, как берут в столице.
Могут запросить и больше, потому что восемнадцатилетним жилье сдают неохотно.
“Можно попросить Родиона помочь мне в этом вопросе, - думаю, глядя в потолок с красивыми светильниками, которые буквально на днях смонтировали. - Да, точно. Мысль хорошая. Надо об этом и поговорить…”
Поменяв пижаму на домашний спортивный костюм, на цыпочках, мышкой, шуршу в ванную.
По дороге тихо прикрываю распашные двери в гостинной, где раскинувшись на диване спит Родион.
Как не стараюсь, но все равно на несколько секунд зависаю взглядом на его крепком и отлично сложенном теле. Отмечаю, что многие молодые парни не выглядят так шикарно, как Гром.
Несколько раз мысленно повторяю его фамилию. Мне она ужасно нравится. Есть в ней сила и мощь стихии.
- Ну, в принципе, Родион Захарович Гром и есть самая настоящая стихия. Когда он на меня смотрит, по телу, словно от шаровой молнии, пробегают нервная волна и мурашки. Ага, вчера точно пронеслась. Хорошо, что хоть не убила, - бубукаю в душе себе под нос, думая о том, что надо показать Роде мой дизайн-проект его квартиры.
Выйдя из душа, мысленно накидываю план вопросов, которые мне нужно обсудить с Громов. Номером один идет - аренда жилья. Дальше - цвета материалов, зонирование дальнего помещения на гардеробную и домашнюю тренажерку.
Хотя, по-моему мнению, оно отлично подошло бы под две детские.
“Ну, это тебя не касается от слова совсем”, - тут же получаю сама от себя ментальный подзатыльник.
Пока прикидываю, как построить свое общение с Родионом, не замечаю, что я уже в кухне не одна.
Услышав “хым-хым”, замираю, как суслик в момент опасности.
- И чем это у нас так вкусно пахнет?- слышу за своей спиной приятный голос Родиона. - Вау, блинчики.
Не успеваю отреагировать на слова Грома, как тут же вижу рядом с тарелкой его длинные пальцы, стягивающие верхний блин.
- Черт, горячий еще, - смеясь, восклицает Родя. - А вкусный какой! Ням-ням! Мама такие в детстве по утрам пекла.
Пока Родион говорит, стою, кусая губу и не зная, как мне правильно реагировать.
Из ступора меня выводит Гром.
Родя одним движением берет ладонями мои плечи, разворачивая к себе.
- Что с лицом, куколка? Обиделась за ночной курс молодого бойца?
Понимаю: надо ответить честно, что он меня напугал до чертиков. Но…
Смотрю на его грудь со свежим красным шрамом и буграми от недавно снятых швов и забываю все слова, что буквально несколько минут назад были в моей голове.
- Извини, забыл футболку надеть…
Тут же находится Родя, смахивает с моей щеки слезу, которую я не замечаю, и пытается шутить:
- Ты однако соленая! Твоими слезами можно огурцы солить. Так мама Машке в детстве говорила, - хмыкая, смеется Гром. - Ладно, Мил, я быстро в душ. После проведу разъяснительную работу по вчерашней ситуации.
- Да, сестра твоя Мария позавчера приезжала, - выдыхаю, всхлипывая, понимая: шрам находится чуть левее сердца.
И мне так страшно от этого. Просто хочется зарыдать в голос, повиснуть на его шее и никуда не отпускать.
- Это моя профессия, Людочка, - тихо на выдохе произносит Родион, словно чувствуя мое состояние. - Я в душ.
Пока Гром приводит себя в порядок, я успеваю накрыть на стол и переодеться.
- А ты куда в такую рань собралась? - интересуется Родя, пожелав приятного аппетита.
Буднично сообщаю про утреннюю работу, о планах на день и между делом о том, что хочу снять себе комнату.
- Родион, я буду тебе очень благодарна, если ты мне поможешь в этом вопросе, - выдыхаю, разминая холодные от волнения пальцы. - Мне не придется все время думать и помнить про дверь, которую надо закрыть. Тебе же не нужно будет меня воспитывать. Ну, так радикально, как ночью. Извини, но это было очень грубо.
- Просить прощение не стану. Даже и не мечтай, - сразу же категорично заявляет Родион.
Ничего не отвечаю, просто вздыхаю и молча ем блин, запивая его чаем.
- Ты, Мила, не корчись. Я тебе рассказывал, что мое состояние может быть опасным? Пояснял, что во время приступа плохо контролирую себя и не отдаю отчета своим действиям? - Родион говорит четко и жестко, словно гвозди, вбивая слова в мою голову. - Так вот… Как взрослый человек, я стараюсь тебя обезопасить. Двери для чего поставлены? Какой был уговор? Я жду ответ, Людмила…
- Родион, об этом и речь. Мне лучше найти квартиру и съехать, - повторяю сказанное ранее. - Так и тебе будет спокойнее…
Хочу еще добавить про его личную жизнь, которую он сможет устраивать, как только я освобожу его квартиру. Но…
Вовремя себя останавливаю, оценивая, что это не моего ума дело.
- Ешь. Подумаю над твоими словами, - произносит Родион, накрывая мою руку своей.
Глава 17
Глава 17
Родион
Домой, намотав за день больше сотни километров и устав, как собака, возвращаюсь поздно.