— Привет, — ответила она без особого энтузиазма. — Для вас я Ксения Олеговна Дрозд.
Я понял по ее тону, что девица не настроена на общение, и это меня почему-то обидело. Я тут зад себе рвал, чтобы ее вызволить, а она…
— Выдвигайтесь, — скомандовал Дьякон своим. Один из боевиков молча толкнул меня стволом своей SIG552 в бок — давай, мол, топай. Я двинулся по дороге, ощущая на спине внимательный взгляд Дьякона. Монолитовский пастырь не пошел с нами, остался на блокпосте.
Какое-то время мы шли молча, потом я все-таки решился снова заговорить с Ксенией.
— С вами хорошо обращались? — спросил я.
— Хорошо, — ответила она. — Гораздо лучше, чем я ожидала.
— Как вы попали к монолитовцам?
— Это очень долго рассказывать, Саша.
— А у нас впереди много времени. До Барьера придется долго идти.
— Американцы облажались, — сказала Ксения. — Лоулесс перенадеялся на своих секьюрити и на свою технику. На окраине Припяти у него разом вышли из строя все девайсы — ноутбук, спутниковый телефон, GPS-навигатор, словом все. Естественно, что Ник стал психовать, решил повернуть обратно, на Янтарь. Он стоял на обочине дороги и что-то нервно и очень быстро объяснял оператору Броуди — я даже не успевала понять толком, что он говорит. А потом голова у него буквально разлетелась на куски. Мгновение спустя упал Броуди. Дальше началась стрельба. Я бросилась в подъезд. Через несколько секунд выстрелы стихли — охранники Лоулесса тоже были убиты. Я забилась под лестницу и ждала, когда придут и убьют меня. А потом на улице опять начали кричать и стрелять. Когда все закончилось, я услышала шаги в подъезде.
— Это были монолитовцы?
— Да, их патруль. Они забрали меня с собой. Почти три месяца я пробыла на их базе в центре Припяти.
— Тяжело вам пришлось.
— Ничего, я не из боязливых.
— А зачем Лоулесс приезжал в Зону, можете рассказать?
— Он готовил серию репортажей для компании АВС.
— Это я знаю. А в чем был смысл этих репортажей?
— Лоулесса очень интересовали некоторые тайны Чернобыля. Он считал, что они как-то связаны с тем, что написано в Библии.
— Например?
— Лоулесс вел на телеканале АВС программу, посвященную всяким паранормальным явлениям. Несколько лет назад в его руки каким-то образом попали секретные документы из архивов КГБ, связанные с расследованием событий на ЧАЭС в 1986 году. Ника особенно заинтересовали показания нескольких сотрудников станции, которые они дали на следствии. Все эти люди в один голос утверждали, что примерно за неделю до взрыва видели в помещениях станции какое-то призрачное существо и слышали голос, который произносил одну и ту же фразу: «Двадцать шестое апреля, между часом и двумя». Они признались, что скрыли этот факт от начальства — испугались, что их могут признать душевнобольными и отстранить от работы. Один из этих людей даже попытался нарисовать таинственное существо, и фотокопия этого рисунка тоже оказалась у Лоулесса.
— Ну, и что там было нарисовано?
— Вы когда-нибудь видели изображения ангелов, Саша?
— Да ладно! — недоверчиво сказал я. — Что, прям стопудовый ангел?
— Лоулесс считал, что сотрудники станции видели так называемого «человека-мотылька». Так американцы называют таинственное существо, иногда предупреждающее людей о приближающейся катастрофе. Но наши власти этим показаниям, конечно же, не поверили. Сочли, что это последствия пережитого потрясения.
— Понятно. А дальше?
Кроме этих показаний Лоулесс раскопал еще один интересный документ, датированный 28 апреля 1986 года. Это записка начальника службы безопасности станции, в которой он пишет, что его подчиненные за несколько секунд до взрыва видели высоко в небе над ЧАЭС яркую вспышку, осветившую всю станцию. Позднее упоминание об этой вспышке было удалено из всех документов.
— Очень интересно. Я обо всем этом никогда не слышал.
— Лоулесс сделал об этом передачу, но она прошла незамеченной. А вернулся он к теме Чернобыля после событий в Де-Мойне, в декабре прошлого года. Слышали о «Рождественском жертвоприношении»?
— Не приходилось.
— В канун Рождества в Де-Мойне, — это город в американском штате Айова, штатовская глухая провинция, — совершила коллективное самоубийство группа молодых людей. Большинство из них были студентами местного библейского колледжа, и все они входили в до сих пор неизвестную секту «Истинные святые Последнего Дня». Восемьдесят три молодых человека, юноши и девушки, собрались в своем молельном доме и вкололи себе «золотые дозы» героина. Перед этим создатель и духовный лидер этой секты, некий Эд Маккой, оставил в Интернете видеоролик, где объяснял причины этого акта. Сектанты, по словам Маккоя, решили уйти из жизни, чтобы не видеть, как придет царство Сатаны.
— А причем тут Зона?
— В молельном доме, среди книг и предметов, принадлежавших сектантам, было найдено много скачанных в Интернете материалов по чернобыльской Зоне. А еще там обнаружили артефакт. Догадываешься, какой? — Ксения увлеклась и незаметно для самой себя стала обращаться ко мне на «ты».
— «Звезда Полынь», — меня сразу бросило в жар. — Теперь понимаю. Лоулесс не без оснований решил, что самоубийство сектантов связано с Зоной. Поэтому и решил приехать сюда и все самому посмотреть.
— Это то, что я знаю. Но Лоулесс наверняка всего мне не рассказывал. Теперь остается только гадать, что же он знал на самом деле.
— А монолитовцам вы это рассказывали?
— Нет. Они меня и не спрашивали ни о чем. Со мной общались только два боевика — врач и охранник, который приносил мне еду и выводил в туалет и на прогулки. Я ведь думала, что это «Монолит» расстрелял Лоулесса и его группу. Теперь вижу, что ошибалась.
— С чего такие выводы?
— Если бы Лоулесса убили монолитовцы, то они бы меня тоже убили. Я все-таки свидетель получаюсь.
Я промолчал. Сказать было нечего — Ксения рассуждала правильно. Некоторое время мы шли молча, наматывая метры по пыльной дороге.
— Ксения, — сказал я, захваченный новой мыслью, — а тот артефакт, что нашли у сектантов — где он теперь?
— Не знаю, Ник об этом не говорил. Наверняка где-нибудь в хранилище полиции лежит как вещественное доказательство.
— А если не лежит? — буркнул я, обращаясь не столько к девушке, сколько к самому себе. — Вот ведь хрень какая!
— Эй, шевели батонами! — прикрикнул на меня один из монолитовцев. — Подходим!
В самом деле, разговор с Ксенией так меня увлек, что я и не заметил, как впереди показался Барьер. Увидев его, я сразу испытал большое облегчение — почему, не знаю. Даже зашагал быстрее. Через пару минут стали хорошо различимы баррикада, заграждения из колючки, вышки — и группа долговцев, вышедших нас встречать.
— В аэропорту Борисполь высокую правительственную делегацию встречали…, - начал я и осекся, узнав в одном из долговцев Индуса.
— Ах ты, чертова кукла! — Индус бросился мне навстречу с распростертыми объятиями. — Ни в огне ты не горишь, ни в воде не тонешь.
— В воде только говно не тонет, — возразил я, очень обрадованный таким сердечным приемом. — Впору монолитовцев благодарить, это они меня выходили.
— Знаем, все знаем. Как закончилась тут заварушка, Батюк сразу с «Монолитом» радиомост установил. Так что мы в курсе, — тут Индус повернулся к девушке. — День добрый, Ксения Олеговна. Сердечно приветствуем вас на территории «Долга»! Приятно видеть вас в полном порядке. Все-таки не зря мы старались вызволить вас из монолитовского плена.
— Как говорит моя бабушка: «Принца чекати — целкой померти», — сказала Ксения и пошла мимо нас к баррикаде. Я глянул на вытянувшуюся физию Индуса и с огромным трудом сдержал смех.
— Куда теперь? — спросил я.
— К Батюку. Велено доставить тебя к нему немедленно.
Мы сидели вчетвером в кабинете коменданта на втором этаже бывшего штаба части, некогда базировавшейся на Армейских складах. На верстаке, превращенном в обеденный стол, стояли две «Казачьих», открытые банки с тушенкой, колбасным фаршем и паштетом, нарезанный хлеб, кружки с горячим крепким чаем. Настроение у меня испортилось — я узнал, что же на самом деле случилось два дня назад на Барьере.
— Технично сработали, суки, — рассказывал Батюк. — Та группа, что военсталами прикинулась, со стороны хутора нам во фланг вышла, прошла через минное поле и, как только монолитовцы подошли к Барьеру, открыла шквальный огонь. Отвлекла нас, так сказать. А потом прямо на дороге, рядом с тобой, открылась пространственная аномалия, и оттуда еще голубчики посыпались, что твои спелые яблочки с яблони. Обшмонали тебя, забрали артефакт, и в ту же аномалию ушли. Все, баста. Сделали нас, как сынков зеленых.
— Как же они смогли аномалию-то открыть? — удивился я.
— При помощи «Компаса», — отозвался Пеппер. — Интересный такой артефакт есть, очень редкий. Позволяет маршрут через аномалии прокладывать.
— Четверых наших, гады, положили, — продолжал Батюк. — Правда, двоих мы грохнули, да еще один, раненый, застрелился, чтобы в плен не взяли. Остальные ушли вместе с артефактом. Вот теперь сижу и думаю, что мне Воронину докладывать. Что облажались мы по полной?
— Как так получилось, что наемники Коршуна за военсталов смогли себя выдать?
— А вот так и получилось. Скорее всего, где-то на маршруте перехватили их, застали врасплох. Связались мы с армейцами, подтвердили они, что группа «Вереск» действительно была послана в Зону с разведывательной миссией. Да только группа эта несколько дней уже на связь не выходила. Размандяи из Генштаба решили, что это из-за аномалий связь не работает. Даже обрадовались, когда мы о группе им сообщили — мол, нашлась пропажа! Суки дебильные!
— Да, дела, — сказал я, толком не зная, что говорить.
— Так что, Малой, нет у меня для тебя хороших новостей, — с жесткой откровенностью сказал Батюк. — Приказывать я тебе не стану, не хочу на верную смерть посылать. И людей не могу дать в помощь — после того, что на Барьере случилось у нас каждый человечек тут на вес золота. Только Индуса могу послать, он вроде и сам не против, так ведь, Индус?