— Нет. Это подарок Мишки. Я не могу.
— Жаль. Я давал тебе возможность уйти, Малой. Ты сделал выбор. Придется тебя грохнуть.
— Ой ли? — Я вскинул автомат и навел его не на Меченого, а на пульт управления комплексом. — Давай на спор. Кто первый, идет?
— В героя решил сыграть? — Меченый медленно и где-то даже нехотя скинул АКСУ с плеча, взял одной рукой и, глядя мне в глаза, добавил: — Если Темница взорвется, он освободится. Будет Третий Взрыв. Рискнешь?
— А что? Разве не этого хочет от тебя твой хозяин?
— Ты, придурок! — прорычал Меченый. — Ты так ничего и не понял!
— Понял, Стрелок, я все отлично понял. «Пасхальное яйцо» нужен тебе, чтобы Монолит не смог зомбировать тебя, одурманить твое сознание. Чтобы четко и ясно сформулировать свое желание, а оно у тебя простое: господство над миром через компанию «Эбсинт Стар», во главе которой ты будешь стоять. Супервласть, суперприбыли, супермогущество. И Монолит не сможет отказать тебе — у тебя в руках последний осколок, ключ к освобождению Падшего, или его окончательному заключению. Он выполнит твою волю, и Третий Взрыв произойдет.
— Неплохо, — с желчным спокойствием ответил Меченый. — Но ты понимаешь, что я от своего не отступлюсь?
— Да, понимаю.
— Тогда решим это спор по-мужски. Вот моя ставка, — Меченый тщательно закрепил «Звезду» в специальной подставке для артефактов над консолью. Снял с плеча АКСУ, отсоединил магазин, лязгнул затвором, выбрасывая патрон из ствола, и приставил оружие к пульту. — Сейчас ты положишь рядом «Пасхальное яйцо», он станет твоим закладом. А потом мы будем драться. Честно, лицом к лицу, на ножах, — Меченый рванул из ножен на ремне боевой нож. — Прикончишь меня, «Звезда Полынь» достанется тебе.
— Это Монолит тебе подсказал такой план? — Я ощутил приступ странной, почти сумасшедшей решимости. — Заметано. Я в игре.
— Уважаю, — только и ответил Меченый.
Я убрал автомат, скинул рюкзак и свалил свою поклажу в одну кучу у пульта. Достал из ножен тесак Шершня. А потом, дождавшись, когда Меченый отойдет в противоположный конец площадки, не без трепета, вытащил Мишкин артефакт и закрепил его на подставке рядом со «Звездой». И тут…
— ХОРОШИЙ ОТВЕТ! — прозвучало в моей голове. — УБЕЙ ЕГО, И Я НАГРАЖУ ТЕБЯ!
Ага, теперь Монолиту ничто не мешает копаться в моей голове. Без «Пасхального яйца» у меня нет защиты от зова Падшего. Ничего, я сильный, я справлюсь…
— УБЕЙ ЕГО!
— ВНИМАНИЕ! — будто отозвался на вкрадчивый шепот Монолита электронный голос, прогремевший по всему Комплексу. — НАЧАТО ВЫПОЛНЕНИЕ СЦЕНАРИЯ «О»! ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ БАЗЫ ПОКИНУТЬ ОПАСНУЮ ЗОНУ! ПОВТОРЯЮ: ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ БАЗЫ ПОКИНУТЬ ОПАСНУЮ ЗОНУ!
— Слышишь? — Меченый усмехнулся. — Началось отключение силового щита Темницы. Через десять минут уровень радиации здесь составит пять тысяч рентген. У нас десять минут, так что поторопимся… пацан.
Он атаковал первым — быстро, легко, проворно, молниеносно. Попытался рассечь меня обратным ударом, но реакция меня не подвела — наши клинки столкнулись, и Меченый отпрыгнул назад, чтобы через миг вновь атаковать. А я отражал его выпады. Успешно, хотя Черный сталкер буквально засыпал меня градом ударов. Никогда прежде не блистал успехами в фехтовании, но даже мой противник был впечатлен. Хотя совсем не моими навыками рукопашного боя.
— Нечестно, — сказал он во время паузы между атаками. — Костюмчик у тебя с биостимуляцией, и тесак посолиднее. Но я справлюсь.
— УБЕЙ ЕГО!
Меченый снова пошел на меня. Противно скрипнула сталь по рукаву «Ланселота», но материал выдержал. Я отогнал врага выпадом в лицо, успел глянуть на рукав, и тут ферму тряхнуло. Сильно тряхнуло: я не без труда удержался на ногах, да и Меченый едва не упал. Итак, скрытый в глубинах Темницы Монолит решил добавить огоньку в наш принципиальный мужской диалог.
— УБЕЙ ЕГО!!! УБЕЙ ЕГО, И Я НАГРАЖУ ТЕБЯ!
Я почти не сомневался, что Меченый слышит то же самое, что и я, что Падший точно так же призывает его выпустить из меня потроха и обещает за это награду. Но это было не важно: клинок Меченого порхал вокруг меня, как стальная смертоносная бабочка, и мне требовалось все внимание, чтобы отражать его атаки. Пока я только защищался и никак не мог выбрать удобный момент, чтобы попытаться атаковать самому…
— УБЕЙ ЕГО!
Меченый еще раз удачно обманул меня хитрым обводом и ударил прямо в живот. Будь на мне обычный комбинезон, моя песенка была бы спета. Но «Ланселот» выдержал. Поняв, что я чудом избежал ранения, я взревел и попытался сам «пощупать» противника тесаком, но тут Меченый, будто разгадав мои мысли, рванулся мне навстречу, ударил всем телом, сбивая с ног.
Мы покатились по площадке к ограждению. Я не успел опомниться: Меченый навалился на меня всем телом, схватил левой рукой за запястье, прижав мою руку к полу и пытаясь заставить меня выпустить тесак. Хватка у него была железная, нечеловечески сильная. Я взвыл от боли и ярости, начал пинать противника в живот коленом, но Меченый не сдавался, продолжал выкручивать мне запястье. Его нож плясал у меня перед глазами, опускаясь все ниже и ниже, к моему горлу. Я уперся ладонью ему в подбородок, отталкивая от себя, но Меченый одолевал.
Еще пара секунд — и мне пришел бы конец, но тут площадку опять тряхнуло, на этот раз намного сильнее, чем в первый раз. Меченый ударился носом о шлем «Ланселота», и этот удар ошеломил его. Во всяком случае, его хватка ослабла, я сумел сбросить его с себя, и, не давая противнику опомниться, ударил Меченого ногой. Черный сталкер опрокинулся набок, яростно выругался: нос у него был разбит и сильно кровоточил. Я вскочил на ноги, встал в защитную стойку, и тут последовал новый толчок, бросивший меня прямо на Меченого. Нельзя было пропускать такой удобный момент: вопя, как безумный, я несколько раз ударил Черного сталкера головкой тесака в лицо, и уже перевернул оружие в руке так, чтобы нанести последний, добивающий удар, но произошел очередной толчок, гораздо сильнее предыдущих. В шахте на миг погас свет, потом включился вновь, завыла сигнализация. Раздался скрежет ломающегося металла, и площадка в одно мгновение накренилась так, что я буквально соскользнул с Меченого и спиной влетел в пульт управления, выронив тесак, который, запрыгав по металлическому настилу, как мячик, улетел в бездну. А Меченый…
Он пролетел мимо меня. Я видел его окровавленное лицо и полные ужаса расширенные глаза, потом услышал его протяжный, холодящий кровь вопль. Площадку тряхнуло еще раз, сердце у меня замерло, внутренности сковал непреодолимый ужас. Я закрыл глаза, но тут площадка замерла, накренившись примерно на тридцать — тридцать пять градусов. Несколько секунд было тихо, только слышался в наушниках гул из бездны и потрескивание разрядов на разрывах силовых кабелей.
Отдышавшись, я попытался встать на ноги, что было непросто — меня буквально колотила дрожь. Хватаясь за пульт, я огляделся. Меченого на площадке не было. Похоже, Черный сталкер сорвался вниз. Нашел свою смерть в море артефактов, которые стали для него смыслом жизни. У меня не было времени проверять, что и как — надо было забирать артефакты и уносить ноги.
Лапки подставок заклинило, и мне стоило немалого труда вытащить из них артефакты. Едва я положил «Звезду Полынь» в контейнер на поясе, по Темнице прогремел металлический голос системы оповещения.
— ВНИМАНИЕ! ДО ПОЛНОГО ОТКЛЮЧЕНИЯ СИЛОВОГО ПОЛЯ ОСТАЛОСЬ ПЯТЬ МИНУТ! ВСЕМУ ПЕРСОНАЛУ НЕМЕДЛЕННО ПОКИНУТЬ ОПАСНУЮ ЗОНУ! ПОВТОРЯЮ…
К счастью, ферма, ведущая к выходу из Темницы, не обломилась, ее лишь сильно покорежило, но пройти по ней было совсем несложно. Я схватил автомат и рюкзак, — к счастью, толчок не скинул их в бездну, а вот гауссовка улетела, жаль! — побежал к выходу. Перепрыгнул через разрыв настила в коридор, ведущий к порталу. И в этот миг испытал сильнейшее желание обернуться и увидеть то, что осталось за моей спиной.
Я обернулся — и у меня ослабли ноги. Над изуродованной, завалившейся набок площадкой управления висели два голубоватых призрака, две голограммы, созданные неизвестно какой силой. Скорее всего, Монолитом.
Мои покойные родители.
— Папа? — сказал я, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. — Мама?!
Они молчали. Просто смотрели на меня. Папа выглядел как в тот день, когда я, уезжая из дома на учебу в город, видел его в последний раз — в рубашке с коротким рукавом и в любимом его галстуке, черном с золотым узором. Это была наша последняя встреча: через пять дней папы не стало, внезапный инфаркт настиг его на работе. А на маме было ее любимое платье, белое в синих цветочках. Платье, в котором ее похоронили…
— ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ! — Зов Монолита звучал сквозь тяжелый гул, но был вполне разборчив. — ОНИ МОГУТ ЖИТЬ! ВЕРНИ ИХ! ПОМОГИ СЕБЕ! ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ!!!
— ВНИМАНИЕ! — гремел металлический голос. — ОСТАЛОСЬ ДВЕСТИ ПЯТЬДЕСЯТ СЕКУНД ДО ОТКЛЮЧЕНИЯ…
— ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ!
— ОСТАЛОСЬ ДВЕСТИ СЕКУНД…
— ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ!!!!
Призраки не двигались. Они смотрели на меня, а я смотрел на них сквозь пелену слез. Повторял «Папа!» и «Мама!». А они молчали. Они, наверное, не могли поговорить со мной.
— ОСТАЛОСЬ ШЕСТЬДЕСЯТ СЕКУНД!
— ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ!!!!
— Беги, сынок! — внезапно прозвучало в моем сознании. — Спасайся!
— А? — Я опомнился, сорвал с головы шлем, вытер слезы, с изумлением посмотрел на призраков. Они оставались на месте и молчали.
— ОСТАЛОСЬ ТРИДЦАТЬ СЕКУНД!
— ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ!!! Я ВЕРНУ ИХ!
Я вытащил из контейнера «Звезду Полынь» и тут вспомнил зомби, бормочущих «Здрыааствыыйтте, гыааспадинн Кулитскый!» Он оживит моих родителей — как тех мертвецов, что я видел в Копачах, на Янове, в Припяти, в Саркофаге?!
— НЕЕЕЕЕЕТ!
Размахнувшись, я швырнул контейнер со «Звездой» в артефактную бездну, и раздался рев. Страшный, полный отчаяния и ярости, проклинающий меня и весь этот мир, который я отнял у Падшего.
Призраки исчезли. Я еще несколько секунд смотрел на то место, где они стояли, а потом, сжимая в кулаке «Пасхальное яйцо», помчался к порталу, искрящемуся в дальнем конце коридора.