Однако, указав на недостатки стандартной конструкции, она снова ощутила укол совести, на секунду почувствовала волнение и расстройство. Она работала на Империю, а ведь зарекалась никогда больше этого не делать, – помогала строить станцию, которая, по всей видимости, станет самым грозным оружием, которое когда-либо видела галактика. Конечно, работать над улучшением условий в актовом зале совсем не то же самое, что разрабатывать суперлазер, способный расплавить луну, но всё же...
Но всё же это ещё один фактор, влияющий на успех или провал.
Работаешь на врага, прошептал голосок, который она иногда слышала у себя в голове. Она часто представляла его обладателя как уменьшенную копию себя самой, укоризненно грозящую пальцем. До чего же ты докатилась!
Как будто у меня был выбор! – мысленно ответила она. – Никто ведь не спрашивал, хочу ли я эту работу.
Ты бы могла отказаться, парировало воплощение её совести.
Чтобы меня отослали обратно, в змеиное гнездо, где я зачахну и погибну? Ради чего?
Внутреннее "я" умолкло.
– Это нереально, – сказал Старик в ответ на предложение о естественном освещении комплекса. – Есть бюджетные ограничения.
Тила кивнула. Она думала, что ответ будет именно таким, но почему бы не спросить? У Старика было достаточно влияния, чтобы вносить изменения в проект. Несколько раз Тила замечала, что спецификации усовершенствуются и изменяются гораздо быстрее, чем она ожидала.
Этот проект имел высочайшую поддержку. Обычно адмиралы, управляющие финансами, старались урвать из них, сколько могли, но в этом конкретном случае ограничивать бюджет строительства никто не пытался.
Плохо только, что первые проектировщики работали в других условиях.
Тила не видела генеральный план – вряд ли его видел хоть кто-то из подчинённых Старика – но в планах отдельных модулей, которые она просматривала, было множество конструкторских просчётов. Ничего особенно важного – это не помешает станции нормально функционировать, и она не развалится на части, если кто-то врежется в стену, но небольшие детали и узлы то тут, то там демонстрировали, что разработчики уделили мелочам меньше внимания, чем следовало. Следующие один или два варианта проекта исправили большую часть этих недостатков, другие были выявлены и устранены по ходу дела, как это произошло сейчас: неудачное расположение приточных и вытяжных отверстий, недостаток вентиляции, неудачно размещённые теплоотводы... обычные мелочи, какие непременно обнаруживаются в крупных проектах. Просто их было больше – ну так и объект был гигантский. В конце концов, "Звезда Смерти" огромна, как луна четвертого типа, и на ней разместится как минимум миллион членов экипажа. Ничего подобного ещё никогда не строилось... Тила была в этом уверена.
Короче говоря, она будет делать то, что может. Работать на Империю не лучший выход, надо это признать, но ещё хуже жить в собственноручно построенной хижине на планете, покрытой джунглями и болотами, чьи обитатели сперва тебя выпотрошат и только потом посмотрят, кого убили. В конце концов, что может сделать она? Архитектура – вовсе не такая волнующая идея, вокруг которой можно сплотить народы. По всей вероятности, её просто убьют, вздумай она помогать повстанцам. А делая то, что она хорошо знает, Тила действительно может спасти несколько жизней, или, по крайней мере, сделать так, чтобы им жилось немного легче. Да, эти жизни будут принадлежать слугам Империи, но всё же не каждый из них злодей.
Идея была хороша. Внутреннее "я" Тилы почти на неё купилось.
Глава 10
Полярная орбита планеты Безнадёга, медицинский фрегат "Медстар-4"
Когда Ули вышел из операционной, в коридоре его встретил дроид-секретарь Ц-4МЕ-О, балансирующий на единственном гиростабилизированном колесе. Операция была обычной – пересадка печени рабу-вуки, раненому при недавнем взрыве на строительной площадке. Рабочая сила, к которой принадлежали представители многих порабощённых рас, обычно считалась восполняемым ресурсом, поскольку всегда можно было пополнить резервы за счёт обитателей близлежащей планеты, но вуки терять было нельзя – они были слишком ценными, как сообщил ему полковник. Каждый вуки стоил троих обычных работников, и с момента приезда Ули уже как минимум десять раз слышал: если хочешь, чтобы всё было сделано правильно, поручи работу вуки. Они хорошо переносят экстремальные температуры, они более стойкие, чем большинство других рас, а их рабочая этика безупречна – похоже, они не способны выкладываться меньше чем на 100 процентов, даже если работают на проекте, куда их загнали силком. Единственный минус – для больших волосатых вуки требуются специальные скафандры. Ули заинтересовало, почему вуки так часто ему попадаются. Вскоре он понял, что они, как и он сам, здесь не по своей воле.
– Доктор Дивини, – прошелестел дроид своим приятным голосом. – Как дела?
– Как и следовало ожидать, Формио. Тебе что-нибудь нужно?
– Благодарю, доктор, я вполне самодостаточен. Но коммандер Хотайс хотел бы встретиться с вами в удобное для вас время.
Ули мысленно застонал. Он был на ногах с момента приезда, и теперь, когда смена закончилась, хотел лишь одного – рухнуть на койку и уснуть.
– Это срочно?
– Да, сэр. В точности он сказал следующее: "Передай Дивини, пусть живо тащит сюда свою задницу!" – Дроид великолепно сымитировал голос Хотайса.
Ули против воли улыбнулся. Может, Хотайс и карьерист, зато всегда прям и честен в словах и поступках. И он всего лишь винтик в гигантской имперской машине – поэтому нет смысла его в чём-то винить.
Ули не стал тратить время на переодевание. Хотя устав предписывал являться к старшему офицеру одетым по форме, если это происходит не во время и не в районе боевых действий, порядки в медицинских частях менее строги. Многие медики были призывниками, и им было наплевать, что думает о них флот – они мечтали лишь о том, как бы выйти в отставку и уехать домой. И любой врач, хоть чуть-чуть владевший лазерным скальпелем, знал, что является слишком ценным кадром, чтобы его посадили на гауптвахту всего лишь за то, что он одет не по форме. Империя была медлительной и косной, но она не была глупой.
Когда Ули вошёл, Хотайс сидел за столом и быстро перебирал пальцами сразу по двум панелям ввода информации. Когда он вводил коды, над панелями вспыхивали и плясали голоизображения. Это производило сильное впечатление – сродни тому, как смотреть на человека, пишущего обеими руками на двух языках одновременно.
– Садись. Я закончу через несколько секунд.
Ули устроился на стуле, который зажужжал, для большего комфорта подгоняя форму под его позу. Доктор запоздало сообразил, что откидываться на спинку было ошибкой. Если он откинется, то сразу же уснёт...
Через несколько секунд Хотайс и впрямь вырвал Ули из объятий дремоты.
– На объекте уже оборудовали два стационара. Они ещё не полностью укомплектованы, но есть две операционных, подготовительная и послеоперационная палаты на двадцать мест. О бакта-камерах, местах для сестринского персонала, складах и офисах речи вообще не идёт... ну ты понимаешь. Не совсем медцентр, но и не РЕМСО.
– И?..
– И ты будешь руководить одним из них.
– Я же не администратор, – возразил Ули.
– Это ты своей бабушке скажи, сынок. Я знаю, что ты не администратор – как раз сейчас нам не хватает нескольких десятков администраторов. Строительство идёт по плану – по крайней мере, что касается нашей области – а резервы мы получаем с запозданием. Будешь ведущим хирургом. Я отправлю с тобой Формио, он поможет с канцелярской работой. Там нужны три хирурга и два терапевта с большим опытом и знанием физиологии различных видов, вдобавок санитары, ассистенты и несколько операторов базы данных. Ничуть не хуже, чем управлять амбулаторией. Будете работать с несчастными случаями на производстве, инфекционными болезнями и возрастными недугами – обычный набор на стройплощадке. Ничего такого, с чем ты не мог бы справиться. Если где-нибудь возникнет затык, зови на помощь.
Ули понял, что ему не отвертеться. Но он не мог не задать вопрос:
– Почему я?
– Откровенно говоря, сынок, больше никого я выделить не могу.
А что это меняет? – спросил себя Ули. Здесь, там или где-то ещё – всюду одно и то же. Конечно, это не передовая, где он много раз оказывался прежде. Но всё равно внутри заворочался червячок сомнения.
– Ладно, – ответил он.
– Хорошо, что ты согласен – хотя выбора особо и не было. Собирай вещи, полетишь на челноке с ночной сменой.
По пути в каюту Ули ещё раз задумался о своей жизни. Прошло уже двадцать лет с тех пор, как он попал на Дронгар. Потом он побывал в ещё нескольких РЕМСО, а когда закончились Войны клонов, намеревался заняться частной практикой. Но зажить нормальной жизнью так и не удалось. И сейчас, когда он давно уже должен был освободиться от воинской повинности, он готовится занять очередной пост – теперь уже на этой громадине под названием "Звезда Смерти".
Обычно он старался не вспоминать о Дронгаре – прошло уже немало времени, но многие воспоминания всё ещё были слишком болезненными. Но он не мог не вспомнить фразу, которую часто говаривал Ден Дхур, маленький нелепый репортёр с Салласта: у меня плохое предчувствие.
Вот именно, думал Ули, плохое предчувствие.
Планета Безнадёга, лагерь "Вырубка"
Впервые Ратуа услышал об этом от фо-ф'ейанца Балатиза, который когда-то промышлял контрабандой спайса. За все эти годы Балатиз завёл множество знакомств, и (что неудивительно) многие из его знакомцев тоже оказались здесь. В итоге он всегда имел надёжные источники информации – по крайней мере, так казалось.
За информацию надо было платить: приходилось каждый раз выслушивать печальную историю о том, как его несправедливо наказала бессердечная Империя.
Сама по себе контрабанда спайса, конечно, ещё не повод, чтобы зар