— Спасибо, добрый человек! — вежливо ответил Кривой — А иду я, куда глаза глядят! Потому как мир большой, и везде мне место найдётся.
Крестьянин рассмеялся, Кривой тоже. Он уже успел забыть про своих подельников, которых он оставил в Серых Камнях.
Глава 22
Я сидела в коляске и немного рассеянно смотрела, как моя карета с арестантами медленно втягивается в городские ворота. Подошедший стражник сунулся к карете, но ехавший рядом с нею Ричард шустро сунул стражнику в ладошку пару минс, и мы проехали без досмотра. Что тут скажешь? Могут быть разные времена и даже миры, но страсть к деньгам у представителей государственной власти остаётся неизменной.
Мы проезжали мимо открывающегося рынка, и я невольно улыбнулась, вспомнив, как ребята продвигали новый товар для продажи. Но сегодня у нас другие планы, да и всю рыбу забирает хозяин местного паба, так что… мой интерес носил исключительно развлекательный характер.
— Леди Елена, мы скоро приедем в местную тюрьму. Что-то мне тревожно — сказал Ричард, наклонившись ко мне.
Вот же чёрт! Я едва сдержалась от того, чтобы душевно не выругаться. Чудится ему, видишь ли… мне вот тоже многое что чудится, но я же не передаю свою тревогу другим людям? Я непроизвольно стала озираться по сторонам, и мне даже почудилось, что тот мужик следует за нами от самых городских ворот. А ещё эти поганцы стали что-то мычать в карете. Очевидно, поняли, что вот он — пришёл их час расплаты! Сидевший на козлах кареты Эдмунд перегнулся и своим обычным спокойным голосом пообещал прирезать каждого из них, если услышит ещё хотя бы один звук.
— Не слишком-то усердствуйте, лиходеи-разбойники! — сплёвывая через губу, добавил он — Никто вас точно не услышит и не придёт на помощь! Да и помогать тут некому.
Но, несмотря на это, звуки непонятного происхождения по-прежнему слышались из кареты, поэтому я изрядно нервничала. Однако карета стала замедлять ход и совсем скоро остановилась возле большого мрачного замка, построенного из крупных серых камней.
Я облегчённо вздохнула — зря я думала, что они попытаются каким-то образом дать знать о себе оставшимся на свободе подельникам. Конечно, они все, как один, утверждали, что больше никого нет, но жизнь отучила меня верить звонкам от Сбербанка, предвыборным обещаниям депутатов и прочих личностей, которые в своё время пытались в своё время отобрать у меня деньги. Ну, а теперь я в эту шеренгу добавила ещё и разбойников с большой дороги.
Однако, что это? Нас явно не торопились впускать внутрь. А я уже была на нервах, поэтому попросила Ричарда гораздо более громко, чем сама этого хотела:
— Что же так долго? Заставьте открыть нам ворота!
Стук в высокую, обитую полосами металла, дверь повторился, и наконец-то, мы были услышаны. Во всяком случае, солдат по ту сторону двери сварливо поинтересовался, кто это желает попасть туда, откуда все нормальные люди мечтают выбраться.
Ричард, который был изрядно разозлён столь долгой задержкой и бесячим тоном солдата, ответил, что… ну, одним словом, он сказал, что это совершенно не его дело и будет лучше, если тот поспешить отворить ворота и впустить нас внутрь. Я сделала вид, что ничего, недостойного ушей леди, я сейчас не слышу.
Мужик, для порядка посомневавшись, медленно распахнул ворота, после чего мы смогли проехать в большой, вымощенный всё теми же серыми камнями, двор.
Из караулки к нам поспешили другие солдаты, которые также не горели особым желанием меня видеть в этой обители скорби.
— Прошу прощения, леди! Как мы могли бы доложить о вас начальнику? — поинтересовался один из них, с уважением окинув взглядом и моё нарядное платье, и охранников рядом.
— Скажите, что леди Деймор из Нейтона желает бы поговорить с начальником тюрьмы — высокомерно ответила я, элегантно выбираясь из коляски с помощью сидевшего на козлах Хьюго.
Солдат вытянулся и тут же испарился. А совсем скоро он вернулся и предложил следовать за ним. Я так и сделала, прихватив для надёжности Ричарда. Пусть он не камеристка, но всё же… начальник тюрьмы оказался жизнерадостным живым толстячком, этаким добрым булочником, и только колючий взгляд выдавал в нём принадлежность к иной профессии. При виде меня же он рассыпался в любезностях, сообщил о том, как он безмерно счастлив меня лицезреть в этих стенах, и прочее, и прочее.
Я хмыкнула с сомнением и без приглашения уселась на стул. Мужик понял, что так меня не пронять, поэтому спросил уже совсем другим тоном:
— Итак, какому счастливому созвездию на небосклоне я обязан такой радости — видеть в Нордоне столь очаровательную молодую леди?
Я хотела ему сообщить, что скорее всего, это было созвездие Гончих Псов, но потом решила не умничать, и просто рассказала всё, как есть: о том, как на нас напали разбойники, а мы от них отбились, о том, что ехать обратно в город нам было не с руки, и далее по списку. Единственное, что — умолчала о том, что пленники отрабатывали мой моральный ущерб, да ещё о том, что они путешествовали сюда далеко не первым классом, будучи связанными и лежащими мятой конфетой на полу моей кареты. Просто побоялась, мало ли что? Нет, конечно, я не думаю, что тут же в ряд выстроятся защитники человеческих прав, но вдруг? Штраф за незаконное использование раб силы мне тоже не нужен. Одним словом, я тактично промолчала, а начальник Нортона не спросил.
— Что же, давайте, пройдём и посмотрим на ваших лиходеев? — и жизнерадостно улыбнулся при этом.
Я обозлилась. Он что, думает, что нам это всё со страху показалось? Или мы поймали мелких шулеров, которые на рынке торговали плащаницей Великого, продавая кусок старой ткани, расползающийся по швам? Нет, это уже слишком. И я, забыв о том, что «леди не ходит ногами, она изящно проплывает над полом», широко шагала вниз по лестнице, потом резко открыла дверь, ведущую во двор, едва не стукнув по носу суетившегося начальника тюрьмы, и подошла к своей карете.
Ричард плёлся позади нас, небрежно насвистывая мотивчик известной песенки. Очевидно, его совершенно не взволновало то обстоятельство, что я веду себя не совсем так, как положено девушке благородного происхождения.
— Вот, полюбуйтесь! — гордо сообщила я, распахивая дверцу кареты.
Начальник тюрьмы наклонился, посмотрел на тех, кто молча и испуганно смотрел на него из темноты кареты, и добрая улыбка расплылась по его лицу.
— Кажется, леди, я вас несколько недооценил. Точнее говоря, ваших ребят, конечно. Позвольте, мне нужно кое-что уточнить, но думаю, что оказался прав, и это действительно те люди, которые разбойничали у нас, на Севере, да и в Майдене проявили себя.
После этого сумбурного заявления он велел солдатам забрать пленников и отвести их… куда, я так и не поняла, но поняла, что это был аналог известной мне камеры предварительного заключения. Впрочем, мне-то, что с того? лишь бы избавиться от этой обузы поскорее, а том уж не моё дело. Не расстреляют, и то ладно.
Тем временем, начальник, вернувшись в свой кабинет, был радостно взволнован и потирал руки, рассматривая кое-какие свои документы.
— Позвольте вам сообщить, что ваши жулики действительно чего-то стоят! — он так жизнерадостно улыбался, словно делал мне подарок.
Так, «это жу-жу неспроста». Чему он там радуется? У меня промелькнула мысль. И пусть я покажусь странной, но я должна это сказать.
— Что же, я очень рада, что вас устроило… — тут я призадумалась — то есть, что эти разбойники оказались в розыске. Не означает ли это, что за них положена награда?
Начальник тюрьмы тонко улыбнулся и сообщил, что да! Безусловно, положена. И он будет счастлив выписать мне денежное поручительство для предъявления в управу.
— Так пишите, за чем дело стало? — я приняла самый сиротский вид, на который только была способна.
Начальник заюлил и стал сообщать, что конечно, выпишет, и даже непременно выпишет, только вот…
Я не выдержала, поскольку он вертелся, как уж на сковородке, наклонилась и тихо поинтересовалась:
— Бумага и чернила закончились в самый неподходящий момент? Так мои ребята помогут вам поискать, авось, и отыщем! Мой жених, лорд Хаксли может вам помочь в поисках, если это столь необходимо.
Реакция на мои слова оказалась более чем странной. Поскольку я приготовилась к тому, что придётся очень долго и бессмысленно перетягивать одеяло на себя, но начальник тюрьмы, как-то странно посмотрев на решительную меня, равнодушного Ричард, в сердцах плюнул, написал пару строк и запечатал письмо сургучной печатью. Причём, было заметно, что после того, как мы собрались уже уходить, он с облегчением вытер испарину и криво улыбнулся.
О, как! неужели, это имя бедного дедульки оказало столь волшебное действие? Я решила намотать эту информацию на ус. А пока что мы быстро раскланялись и вымелись из этого печального места.
— Здорово вы его! — восхитился Ричард — Я уж приготовился к «уговорам».
— А вышло бы? — усомнилась я — Он у себя, да и солдат вполне достаточно.
— Так-то оно так, но и обвинения в вымогательстве ему не нужны! — лучезарно улыбнулся мой охранник.
Я отвернулась, поскольку моё сердце снова совершено неприлично заныло при виде улыбающегося Ричарда.
Далее по списку дел нам было необходимо посетить управу и предъявить им бумаги, которые мы получили в Нортоне. Я села в коляску и осторожно положила конверт в мой ридикюль, опасаясь за сохранность тюремной печати. Любопытство жгло мне руки, но я не стала вскрывать конверт. Сама виновата! Я же могла посмотреть ту сумму, которая причиталась нам за поимку лиходеев, но не сделала этого. Вот теперь и сиди на попе ровно. Когда буду деньги считать, тогда и узнаю, есть ли там вообще смысл суетиться.
Я тяжело вздохнула, когда думала о деньгах. «Хотя, кого я обманываю?» — размышляла я, когда мы сворачивали на Ратушную площадь — «Я бы стала суетиться, даже, если бы денег там было с пять гольденов!».
Как говориться, не в моём случае нос воротить. И снова поездка по городу. Вообще, я заметила кое-какое нездоровое оживление, и проезжая помпезное здание самой дорогой гостиницы в городе, почувствовала запах гари и… поправочка: проезжая остов здания самой помпезной гостиницы в городе. Вот тебе и оживление! Хорошо ещё, что я в любом случае не планировала тут останавливаться, предпочитая более доступные мне по деньгам апартаменты.