Роберт усмехнулся.
— Отомстили?
— Ну, в общем, да. Но в конце концов все закончилось хорошо — у нас с ним. Не могу сказать, что мы любим друг друга. Но мы договорились. Я же вам уже объяснял. Все-таки мы отец и сын, моей матери нет в живых, матери Аглаи тоже нет в живых. Мы оба любим, то есть любили Аглаю. И мы оба — деловые люди. Зачем вредить друг другу, если можно получать прибыль, которая пойдет на пользу нашим общим детям?
Мне показалось странным выражение о детях.
— Ваши дети имеют какое-то отношение к делу? И как они могут быть общими у вас и вашего отца? Или я что-то не так поняла? Вы очень своеобразно выразились.
— А я решил несколько необычно отомстить отцу за мою мать.
Роберт опять усмехнулся. Я ждала продолжения. Как семейный психолог, я в своей жизни наслушалась много разных оригинальных историй взаимоотношений между родственниками.
— Я — отец детей, которых родила третья жена моего отца. Признаться, мне до нее не было никакого дела. Это совсем не мой тип женщины. Но очень хотелось отплатить отцу его же монетой.
Я считала, что это не совсем «его монета», но какое право я имею кого-то судить и высказывать свое мнение? Я просто слушала. Может, на самом деле потом статью напишу или в книгу об Аглае включу.
— Вероника родила близнецов — мальчика и девочку. Мальчик оказался копией моего отца, а девочка — копией моей матери.
Роберт довольно улыбнулся, потом засунул руку во внутренний карман, достал бумажник, оттуда вынул фотографию, на которой были изображены дети лет шести с двумя котами. Я посмотрела фотографию и вернула гордому отцу. Я никогда не видела родителей Роберта, поэтому не могла сказать, на кого похожи дети. Но я верила ему на слово.
— Как вы понимаете, Наташа, девочка могла получиться копией моей матери только в одном случае. И это понял мой отец. В общем, я не стал отрицать своего отцовства и сказал, что готов забрать детей, что в конце концов и сделал.
— Ваши дети живут в Питере?
— Да. У них есть няня, которой я полностью доверяю. Я не могу ими заниматься с утра до вечера. Я провожу с ними воскресенье, когда могу — укладываю спать и читаю сказку перед сном. И утром я иногда задерживаюсь. Когда они станут старше, я постараюсь проводить с ними больше времени. А сейчас им больше нужна женщина.
— А их мать?
— Живет в Лондоне с новым мужем. И дружит с Аленой, последней любовницей моего отца. Они с детства дружат, и отец, так сказать, перешел от Вероники к Алене как эстафетная палочка. У них это не первый случай. Да и у наших бизнесменов и чиновников теперь принято баб друг другу передавать.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Зачем вводить в свой круг каких-то женщин со стороны? Берут проверенных. Конечно, некоторых отсекают. Теперь даже говорят, что девушку нужно брать от хорошего любовника.
— А раньше брали из хорошей семьи… — задумчиво произнесла я.
— Так времена меняются, — пожал плечами Роберт. — И нравы меняются. Понимаете, Наташа, бывший любовник-олигарх теперь считается хорошим приданым.
— В смысле то, что он дает любовнице в виде выходного пособия?
— Нет. Хотя это тоже может играть роль. Но главное: он дает девушке статус.
— Какой статус?
— Бывшая любовница олигарха.
— Вообще-то у меня всегда было несколько иное представление о статусе, — призналась я.
— Да я сам в это слово совсем иной смысл вкладываю, но то, что я вам рассказал, — это факт. Бывшая любовница олигарха в определенных кругах ценится гораздо выше, чем…
— Я, например.
— Я не хотел этого говорить, но, в общем, да. И в особенности такие девушки привлекательны для, так сказать, следующей прослойки или, скорее, уровня. Первым был большой олигарх, потом олигарх-лайт или чиновник. И для самцов этой второй категории, то есть, скорее, второго уровня, очень важно, что их девушка раньше была девушкой самца самого высокого уровня.
— Да это просто зоопарк какой-то или обезьянья стая!
— А я о чем? Цирк, зоопарк и обезьяны в джунглях одновременно. Но давайте закончим про нашу семью. В общем, я забрал своих детей. Для Вероники они были бы только обузой. Все легально. Она подписала соответствующие бумаги. Я немало потратил на юристов. Мне не нужно, чтобы она потом заявилась с какими-то требованиями или стала меня шантажировать после того, как очередной муж даст ей пинок под тощий зад, а больше никого найти не удастся.
— Детям нужна мать!
— Но не такая. Кстати, вспомните свою.
— Это удар ниже пояса.
— Простите. Вырвалось.
— Но вы правы. Я всегда хотела жить с отцом. И отец всегда меня по-настоящему любил. А мать… любила Костеньку. Кстати, откуда вы все про меня знаете?
— Частный детектив, — пожал плечами Роберт. — И вообще, теперь же не проблема собрать информацию о человеке — при нынешнем-то уровне развития информационных технологий. Я вообще не представляю, как раньше люди жили без компьютеров, Интернета…
— Так ведь и без электричества жили, — рассмеялась я. — И создавали шедевры, которыми мы восторгаемся до сих пор. Общались, книги читали. А теперь все — или большинство — сидят по домам перед экранами мониторов и не живут, а существуют в виртуальной реальности. Знакомятся и общаются по Интернету, сообщают всему миру об изменениях в своей жизни в Твиттере, вывешивают интимные фотографии в социальных сетях, выставляя свою жизнь напоказ.
— Раньше тех, кто интимные части своего организма напоказ выставлял, именовали неприличными словами, а теперь это стало нормой.
— Выставляют душу, что, по-моему, еще хуже, — высказала свое мнение я. — И виртуальное общение, и мнение людей, которых ты никогда не видел в реале, никогда не заменят настоящее общение, когда смотришь человеку в глаза. Я по работе сталкиваюсь с тем, что некоторые дети теперь не умеют общаться вживую! То есть они не проходят того жизненного этапа, который проходили мы. А ведь виртуальное общение — неполное. Оно не дает полного представления о человеке, и дети не учатся его составлять. И есть еще одна проблема — инфантильность. Даже наше поколение было вынуждено быстро взрослеть, не говоря уже о наших родителях, бабушках и дедушках. А нынешние подростки — другие, совсем другие…
— Но в нынешнем мире все проще. Наверное, это и хорошо, и плохо одновременно. В общем, не нам судить. Это факт. Так что я, то есть нанятый мною частный детектив, без труда выяснил, кто вы, чем занимаетесь, ну и все остальное…
— Составили подробное досье?
— Нет, подробного не требовалось. Но давайте вернемся к теме нашего разговора.
— Их вообще-то несколько, — заметила я. — Давайте закончим с вашими женщинами. Или женщинами вашего отца. Или вашими общими.
Роберт усмехнулся.
— Вероника — третья жена моего отца и мать моих детей — прекрасно устроилась в Лондоне с мужиком, который старше ее вдвое. Да и отец мой тоже, конечно, был не моложе… У того мужика есть взрослые дети, сын старше Вероники, две дочери — младше. Ему больше детей не нужно, ему нужна молодая статусная жена.
— Про статус вы мне уже объяснили, — на этот раз усмехнулась я.
— Но я не исключаю, что Вероника на пару с Аленой, которую после Вероники взял в дом отец…
— Вы выражаетесь так, будто эта Алена — породистая собака.
— Да ведь так и есть. В этих кругах — к которым я, к счастью, себя не отношу — одинаковый подход и к выбору породистых собак, и к выбору женщин. Хорошо иметь в доме победительницу собачьих выставок с множеством медалей, и так же хорошо иметь победительницу конкурсов красоты. Между этими понятиями — знак равенства! И отношение одинаковое. Выгуливают их одинаково, в свет выводят одинаково, хвастаются одинаково. И они одинаково тявкают по команде, тапки приносят, и у тех, и у других есть условные рефлексы…
— Эк как вы о женщинах, — покачала головой я.
— Я так только об определенной породе. Вы к ней не относитесь. Няня моих детей, моя домработница к ним тоже не относятся. Женщины, которые у меня на производстве работают. А эти… Но у этих также есть еще один рефлекс. Или желание. В общем, оттяпать кусок побольше и пожирнее. Лучше всего удачно выйти замуж.
— У Вероники все получилось — как в вашей семье, так и в новой. Да и Алена, вероятно, кого-то найдет, если ваш отец не сдал ее в полицию. И наверное, он не станет направо и налево рассказывать о том, как она пыталась его отравить, чтобы потом спасти и заставить из чувства благодарности на себе жениться.
— Нет, не станет. Но тут есть одно «но». Девки, подобные Веронике и Алене, со временем начинают понимать, что красивая жизнь в один день может закончиться. И закончиться резко. Годы идут, подрастают следующие поколения таких же хищниц, есть примеры девок, оставшихся ни с чем. Процент самоубийств в этой среде весьма высок. То есть в какой-то момент они понимают, что надо обустраивать будущее.
— Вариант пойти работать, как я понимаю, даже не рассматривается.
— Естественно. Но надо что-то делать. Убийство — один из вариантов. И он использовался уже неоднократно.
Я в непонимании посмотрела на Роберта, который в это время поглощал еще один кусок торта. Неудивительно, что у него такой живот. И вообще-то с таким количеством сладкого и диабет можно легко заработать. Но это опять же не моя проблема и не мое дело. Сам взрослый мужик.
— Я думаю — и отец мой думает, — что эти две красотки — Вероника и Алена — вполне могли разработать план получения наследства. То есть всего имущества и капиталов нашей семьи.
— А у них мозгов на это хватит? — спросила я. — Судя по тому, что вы тут рассказывали…
— На такие комбинации у этих девок почему-то мозгов хватает. Иногда помогают новые любовники — те, которые из охранников, пришедших в охрану из спецслужб и горячих точек. И у той, и у другой такие знакомые есть. Сейчас этим вопросом занимается другой детектив, которого мой отец нанял в Лондоне. Но брат Вероники, он же — бывший любовник Алены, сейчас работает в Лондоне в службе безопасности еще одного выходца из России. Там же все друг друга знают! Или друг о друге. Мы с отцом подумали на этого типа. А у него тоже есть дружки. В общем, там еще выяснять надо — кто, что, с кем. Но вся эта компания вполне могла разработать многоходовую комбинацию. Или ее разработал брат Вероники. Признаться, я считаю, что он. У него точно в голове не опилки. И он мог задурить Алене голову — или поддержать ее идею травить моего отца, а потом его «спасти».