— Нет. Ту Силу, которую мы накопили, и те амулеты, которые вы, Гар, приготовили на вашей стороне, мы пустим на дестабилизацию магии. Мы просто вольем ее в мир, ударим в самое слабое место.
— Но это риск, — возразил Кирштиф. — Мы ведь собирались распределить Силу во время катаклизма, чтобы освободить самих себя. Нам может просто не хватить ее на финальное воздействие, и все наши труды пройдут впустую. Мы не можем допустить ошибки, потому что не знаем, удастся ли повторить все сначала.
— Хорошо тебе рассуждать, — прорычал Схарм. — Ты в другой части мира, непосредственно тебе ничего не грозит!
— Ну, отыскать нас не так сложно…
Я мысленно усмехнулся. Гоблин хитрил. Он действительно находился в относительной безопасности, а избавившись от нас, избавлялся сразу от десятка конкурентов. По-моему, Схарм тоже это понял. Нужно было действовать.
— Кир, нам вправду грозит опасность, — я постарался, чтобы мой голос звучал так искренне, как только можно. — Давай лучше договоримся, как мы будем действовать, потому что медлить нельзя.
— Хорошо, — нехотя согласился гоблин. — У вас — накопленная Сила, у нас — часть машины, которая в рабочем состоянии, и заряженные магией амулеты. Мне кажется, нам следует просто одновременно выпустить из них магию. Так мы окончательно расшатаем равновесие процессов.
Схарм предупреждающе вскрикнул. Оказывается, в святилище вернулся вождь, ведущий за руку дрожащего юношу, почти подростка. Вестник, понял я.
— О Великие духи! — снова завел вождь. — Мой сын разузнал все, что только смог! Выслушайте же его и не гневайтесь!
— Говори, — велел я. И услышал мысленным слухом, как притихли наши товарищи.
— В-великие духи, — выдохнул мальчишка. — Те люди… они говорят, что наш мир вот-вот умрет. Это правда… Небо полыхает алым огнем… в лесах бродят призраки… нам страшно! Те, люди сокола, они говорят, что будут строить укрепление, чтобы не дать миру развалиться. Иначе будет огненный потоп…
— Довольно, — прервал я его. — Какое укрепление они строят? Крепость?
Если крепость, то уж никак не для того, чтобы мир не развалился. Скорее, чтобы самим переждать его в относительной безопасности.
— Крепость строят, — подтвердил подросток, дрожа, как лист на ветру. — На берегу реки… но не только… строят они каменный круг, большой-большой. Говорят, что он скрепит мир, не даст ему сгореть…
Если бы мы со Схармом могли переглянуться, мы бы сейчас понимающе переглянулись. Наверняка слуги Новых Богов искали нас, а наткнулись на этот полуразвалившийся мирок. И если бы не приближавшийся стремительно катаклизм, они продолжили бы поиски. Собственно, если бы мы были на их месте — мы бы так и поступили. Но они на то и слуги Хедина и Ракота — кинулись спасать мир, каких в Упорядоченном тысячи. Возможно, подписав себе этим смертный приговор… Они-то не знали о наших планах на эту катастрофу!
— Что нам делать, Великий дух? — взмолился вождь, но мы пока молчали.
«Мы успеем? — обеспокоился Схарм. — Процесс и впрямь зашел далеко».
Я прислушался к своим ощущениям. Даже здесь теперь ощущалось болезненное биение магических потоков. Слабых, разнонаправленных, пульсирующих.
«Мы обязаны успеть».
Встрепенулась Кали:
«Мои люди доносят мне, что вблизи соленого моря тоже возводится нечто. Те, кто строит его, пришли вчера непонятно откуда. Я пошлю своих на разведку».
«Пошли, — усмехнулся из своей дали Гарсааш. — Но, боюсь, ничего нового мы не узнаем. Это те же люди Хедина и Ракота. Нам надо поспешить».
«Я тоже вышлю разведчиков, — подал голос Киршстиф. — Я должен знать, что происходит рядом со мной».
«Лероннэ тоже проверит у себя, — сообщил недовольный Гар. — Хорошо, я согласен с тобой, Лис. Только мы должны действовать быстро».
Какое-то время все молчали, очевидно, отдавая приказания своим людям. Вождь и его сын все так же безмолвно лежали на полу святилища, коленопреклоненные, покорные. Наверное, вождь сказал мальчишке, что великие духи иногда долго молчат, то ли обсуждая свои непостижимые дела, то ли испытывая своих адептов на верность.
— Норчоол! — наконец смилостивился я. — Твой сын сослужил нам большую службу и будет навеки благословен. Знайте же, что люди сокола пришли сюда, чтобы разрушить ваш мир и выпить его кровь. Они лгут вам, говоря, что стремятся вас защитить. Защитить вас можем только мы… и вы сами.
Вождь молчал.
— Ты должен найти всех ваших охотников, Норчоол, — продолжал я. — Всех, кто остался жив. Пусть даже их будет двое или трое… Ты должен собрать их вместе и привести сюда, в святилище. Близок конец мира, но в ваших силах его не допустить. Вы должны сражаться. Те, кто погибнет, будут до конца времен пировать в залах небесных, с героями наравне.
Вождь поднял голову. В его глазах плескалась такая надежда, что мне даже стало неловко. Но нам-то и в самом деле некуда было деваться!
— Приводи их, — прогудел Схарм. — Духи хотят говорить с ними.
Вождь, пятясь, выволок за собой сына. Я мог проследить их, пока они не отошли от входа в подземное святилище и не скрылись в близком лесу. Там, снаружи, разгоралось утро, но выглядело оно пугающе. Мальчишка был прав. Небо огневело ало-золотым, словно там развели гигантский костер. Я чувствовал, как в этот закрытый, глухой мир откуда-то снаружи рвется магия… и прорывается. Легкие, легчайшие потоки ее струились над землей, пробуждая духов и оживляя неживое. На вьюнке, увившем вход в подземелье, распустился огненно-красный, хищный цветок. Старая лиственница на опушке качалась, словно под порывами урагана, хотя утро выдалось безветренным. Ох, не стоит нашим охотникам подходить к ней слишком близко… В глубине леса скользили какие-то призрачные фигуры, то почти обретающие плоть, то рассеивающиеся, как туман. Представляю, как страшно было в этом лесу людям, непривычным к магии! Впрочем, не так долго им осталось бояться…
«Мои разведчики вернулись, — нарушила молчание Кали. — Да, это люди Хедина».
«Или сам Хедин», — не удержался я.
«Неважно. Они строят башню — вроде той, которую когда-то делали мы».
«Что ты хочешь — некоторые принципы универсальны, — проворчал Гарсааш. — Для того чтобы развалить мир и для того чтобы его сшить снова, иногда пользуются схожими методами. Так же, как можно прорвать ткань, если слишком дергать за нитку при шитье. Думаю, они хотят установить скрепы. Хотят механически стянуть вместе обе половинки мира… хотя это весьма и весьма трудоемкий процесс. Вопрос в том, как мы можем им помешать».
Он помолчал — я так и представил себе, как наш гоблин в задумчивости жует губами.
«Мой разведчик вернулся, — промолвил Киршстиф. — Ему даже не пришлось далеко уходить. Отряд с коричневым соколом на стяге второй день стоит на побережье. Они строят каменные дольмены — целый ряд».
«Скрепы».
«Да».
«Ты ведь что-то задумал, а, Лис? — спросил Киршстиф. Остальные затихли, прислушиваясь. — Для чего ты собираешь охотников? Чтобы атаковать слуг Хедина? Но ведь наших сил слишком мало!»
«Достаточно того, что они есть, — я послал им всем мысленную усмешку. — Собирайте всех своих людей, друзья. Всех до последнего человека. Наша задача — не одолеть людей сокола, но сбить с пути, опрокинуть… а дальнейшее довершит сам этот мир».
Они все поняли.
«Мы должны все просчитать», — завел свою песню ученый гоблин.
«Разумеется. Как только у Дара будет готов расчет по нашему вмешательству в катастрофу, тогда мы и начнем действовать».
В те часы, когда огненное, размытое протекающей магией солнце поднималось над обреченным горизонтом, я физически ощутил, как мало у нас осталось времени. Какое оно тяжелое. Как оно давит на меня… Каждая секунда словно насквозь пробивала мое сердце.
«Готово! — провозгласил Гарсааш. — Вот что мне передал Дарнар: слуги Хедина могут остановить катастрофу только в самый последний момент. Это единственная возможность. Обе части мира в какой-то миг застынут в неустойчивом равновесии, и тогда-то соколы наложат скрепы. Дар полностью согласен с Рейнгардом. Если мы понадеемся только на наших адептов — мы проиграем. Слуги Хедина сильнее, они отобьют атаку и сумеют завершить начатое. Но если мы добавим нашей магии… не так много, он все посчитал… то их скрепы не выдержат. Мир окончательно расколется, а мы с вами окажемся в Межреальности. На свободе».
Пока мы оценивали план действий, гоблин добавил:
«Нам придется расставаться с Силой в два приема. Вначале — чтобы ускорить распад мира, а потом — непосредственно в момент разлома, чтобы сделать процесс взрывообразным. Для первого он предлагает использовать ваши амулеты с Силой крови, для второго — остатки нашей машины».
«Примерно так я и думал», — сказал я и одновременно с этим послал мысленный сигнал Схарму. Сигнал этот не был словом, скорее, безмолвным призывом, аналогом прикосновения к плечу: смотри на меня, я что-то тебе покажу. Схарм отлично знал, что общаться втайне ото всех можно было только так, и потому сразу отозвался. Я почувствовал его интерес, его ищущий взгляд.
Пришло время сыграть в собственную игру. Схарм был рядом, и гоблину он верил не больше, чем я. Потому я бестрепетно продемонстрировал ему мысленный образ Звезды Хаоса, заряженной под завязку при помощи магии крови. Когда на алтарях умирали лесные красавицы, я времени зря не терял…
Схарм едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Он так взволновался, что я почти услышал его невысказанную мысль: откуда это у тебя?
Я послал ему ощущение морского ветра и гудения машины Хаоса над головой. Он понял. Я продолжал плести образы: Киршстиф, надменно глядевший на нас; глухая оболочка мира, лишенного магии; катаклизм, огненный фонтан, исторгающий только гоблина; и наконец, чтоб закрепить эффект, тень Тьмы Внутренней — бездонной, беззвездной, которая хуже смерти. Я ощутил, как Схарма передернуло. Да, я хорошо его знал… он поверил мне сразу и безоговорочно.
Он не колеблясь послал мне свой мысленный образ: маленький амулет-поисковик в виде глаза Хаоса, который он носил при себе, не снимая. По-моему, Схарм сам изготовил его еще в пору обучения в Брандейской академии. Слабенький, но пригодится и он. Я ответил ощущением тепла.