Так, спокойно… Передачу на холостой ход… Ключ, стартер… Есть! Мотор Вжика недовольно чихнул, кашлянул и заработал. Странно, но скорость падения при этом замедлилась, как будто я врубила тягу. Но мы все равно падали прямо на октаграмму, слегка заваливаясь на правый бок.
А ведь мне туда и нужно, подумала я. В самый центр, где стоит чаша с бурлящей кровью и где закручивается воронка, разрывающая лабиринт… Только там можно остановить обряд. Но что я буду делать?
Солнце почти совсем скрылось. В небе остался только его краешек, сверкающий, как страз. Я старалась прямо на него не смотреть — на стекле визора не было тонировки. Но все равно краем глаза замечала наползающую на солнце тень. Внизу сгущались сумерки. На миг все замерло и затихло: воронка, лабиринт, фигурка в белом, Вжик, зависший высоко над бетонными балками… И вдруг все снова пришло в движение, словно кто-то повернул выключатель.
Солнце угасло. Стало темно, как ночью.
И в тот же миг небо над лабиринтом с оглушительным грохотом раскололось, явив взору черные поля с мириадами хрустальных сфер: невероятные, вложенные друг в друга и вывернутые, не измеримые мерками привычного нам пространства. По краям разрыва судорожно заклубился туман.
Сквозь сияние проступил другой лабиринт, черные стены той стороны, сейчас щедро заливаемые кровью тварей Вилора. Они еще не обрели материальную плотность, еще казались призраками и свободно проходили сквозь бетон октаграммы… но с каждым мигом становились все реальнее и реальнее.
Земля вздрогнула и издала мучительный стон, прокатившийся до самого горизонта.
Магия ударила по нервам, реальность затрясло.
Люди в лабиринте — те, кто еще мог, — закричали.
Ветер собрался в пыльный вихрь и взметнулся над лабиринтом.
Вжик яростно взревел мотором и рванулся вниз. Прямо на жертвенную чашу. Я заорала и вцепилась изо всех сил в руль. Бесполезно!
Удар выбил меня с сиденья. Я перелетела через руль и откатилась по траве в сторону, пересчитав боками все неровности почвы. Локти, кажется, ободрала до крови, коленки тоже… Хорошо, что хоть шлем надела! И то я приложилась виском о его боковую часть, и в голове от удара стоял звон. Вжик передним колесом опрокинул чашу, оказавшуюся прозаическим пластиковым тазиком. Я секунду таращилась на него, пытаясь вернуть себе утерянное чувство реальности. Такая обыденная вещь — здесь, в центре кровавого обряда, разрывающего мир?.. Кровь из него расплескалась, растеклась по камням темной лужей. Сам байк завалился набок и лежал, все еще подрагивая. Двигатель продолжал работать, переднее колесо вращалось, задевая землю, фара горела. Коробочка мастера Феликса отпала при ударе и висела на проводках.
Я со стоном встала на четвереньки. Мир здесь, в лабиринте, сходил с ума. Магия плескалась вокруг, словно кипяток, обжигая, искажая, разрушая. Под пальцами у меня не то смялась трава, не то скрипел гравий той стороны. Это было похоже на компьютерный сбой картинки, только вот мы все находились в самой что ни на есть реальной реальности. Земля тряслась. И тьма продолжала сгущаться…
Удар по ребрам снова опрокинул меня на землю. Надо мной воздвиглась в темноте высокая фигура, окруженная смутным опаловым ореолом: светлые одежды развевались на несуществующем ветру, глаза сияли, как две звезды. Под воздействием магии тетушка моя, Светлана Аркадьевна, преобразилась до неузнаваемости.
— Ты! — прогремела она у меня над головой.
— Я, — согласилась я, пятясь от нее на четвереньках. Локти и коленки немилосердно жгло.
Тетушка шагнула было ко мне, но остановилась. Обряд был еще не закончен. Она подняла мерцающей рукой тазик с остатками крови и вернула его на место, в середину маленького кольца лабиринта. Воронка потускнела, но в свете фары Вжика я различила возле кольца неподвижные тела нескольких человек, казавшиеся темными кучами.
А вокруг нас уже воздвигались стены той стороны.
Тетушка простерла руки над остатками жертвенной крови и произнесла несколько слов напряженным, громким голосом. Над кровью заплясали небольшие молнии.
Тогда она вынула из складок своего одеяния нож — похоже, обычный, складной — и надрезала себе кожу под левым запястьем. В чашу заструилась свежая, живая кровь.
Похоже, что боли она уже не ощущала.
Молнии вытянулись до небес. Грохот снова сотряс темные окрестности, но не стих, а продолжал нарастать. Разрыв в ткани мироздания словно еще расширился, сферы стронулись со своих мест, приблизились… Сквозь прореху дул не ощутимый кожей ветер чужой магии. В нем одновременно были холод и жар, боль и наслаждение, оживляющий запах весны и мертвящее дыхание зимы…
Похоже, что безобразие приобретало вполне космический размах.
Я с трудом поднялась на ноги. Земля подо мной ходила ходуном, а стены лабиринта с той стороны приобрели пугающую плотность. Вжик как раз стоял поперек каменной кладки. Когда она окончательно обретет реальность в нашем мире, байк просто-напросто раздавит. Рядом со стеной валялась призрачная туша твари — адского пса с металлической пластиной на затылке. Что-то его убило…
Я подошла к Вжику, негнущимися пальцами вытащила из кофра «Творение». Картина, к счастью, почти не пострадала во время падения, в отличие от несчастного мотоцикла. Потом я присела и заглушила мотор. Звезда Хаоса мерцала злобным красным светом из-под отлетевшей коробочки. Если она и истратила часть своей Силы во время полета, то теперь набрала недостающее и продолжала впитывать еще. Сила вокруг нас бушевала ураганом, так что амулету было чем заняться. Предела насыщения у Звезды, видимо, не существовало. Мне даже показалось, что она слегка увеличилась в размерах.
— Прости, Вжик, — пробормотала я и рывком выдрала Звезду с ее ложа. Фара мотоцикла мигнула и погасла. Жизнь словно ушла из него.
Поток магии сверху, из дыры, стал почти непереносим. Это надо было срочно прекратить…
Перестав здраво соображать, что делаю, я на подгибающихся ногах приблизилась к Светлане Аркадьевне. Она не отрываясь смотрела на выкипающую кровь и улыбалась безумной улыбкой. Наверное, поток магии такой силы кого угодно может свести с ума… Мир сжался до размеров жертвенной чаши, над которой уже стоял столп голубоватого огня. С силой оттолкнув Светлану Аркадьевну в сторону, я сунула в этот столп картину и сверху положила Звезду Хаоса.
Целый миг ничего не менялось. Светлана Аркадьевна вновь подскочила к чаше, но сбить полотно Бесчастного на землю не успела. Звезда на моих глазах провалилась внутрь картины, слилась с голубовато-белым водоворотом Творения и начала там стремительно расти. Треснула и разлетелась на куски рама. Лучи Звезды, теперь белые и бесформенные, полезли в стороны, вбирая в себя камни, траву, саму чашу… Молнийный столп опал, и теперь по поверхности бывшего полотна лишь проскакивали голубоватые сполохи. Небо над нами схлопнулось, чернота ушла, и грохот прекратился, прокатившись в последний раз до горизонта. Напряжение магии резко упало.
— Нет!!! — Светлана Аркадьевна рванулась к Звезде, схватила ее, но Звезда оказалась сильнее. Аппетит у нее был сейчас зверский. Светлана Аркадьевна только и успела дико вскрикнуть, прежде чем бело-голубая пена неистово творящего Хаоса поглотила ее. Втянула в себя, как пылесос соринку, и растворила.
Боже мой, что ж я сделала-то?!
Но так или иначе, пора было бежать. Однако бросить Вжика, пусть и оставшегося без сил, я не могла. Я подобрала коробочку с Аррета, с трудом запихнула ее в карман и попыталась поднять тяжеленный байк. С тем же успехом я могла бы поднять грузовик… Звезда тем временем заполнила внутренний круг лабиринта и принялась за камни. Сила бушевала вокруг нее, но пока что она справлялась с потоком, преобразуя магию в вещество.
Я снова пошевелила байк и вспомнила, что когда-то видела, как поднимают мотоциклы. Придется постараться, чтобы получилось с первого раза — другого шанса не будет.
Я повернулась в лежащему байку спиной и присела на сиденье, ухватившись левой рукой за руль, а правой — за раму. Потихоньку, упираясь ногами в землю, а задом — в байк, я попыталась его приподнять. Получилось! Постепенно, передвигая ноги маленькими шажками, я заставила Вжика подняться. Звезда к тому времени завершила работу над внутренним кругом камней и принялась за первые бетонные балки, подпитываясь заодно и трупами… Я искренне надеялась, что эти люди мертвы и им уже все равно. Ужасная кончина Светланы Аркадьевны все еще стояла у меня перед глазами. Бело-голубая масса, сверкающая молниями и пахнущая озоном, подобралась к нам с Вжиком вплотную. Нужно было поторапливаться, если я не хотела последовать за своей тетушкой.
Мотор, естественно, не завелся. Пришлось брать мотоцикл за руль и толкать его под бетонной конструкцией прочь от Звезды. Все-таки байк был тяжел, и его передвижение отнимало все силы… Вжик скрипел и стонал, но ехал. Большинство людей с октаграммы, к счастью, смогли убежать. Я видела только несколько тел тех, кто то ли умер, то ли находился в обмороке, но помочь им сейчас не могла. Для начала нужно было выбраться самой и позвать на помощь…
Светлая воронка, которая окутывала лабиринт в начале обряда, пропала, превратилась в тяжелый туман. Потускнели контуры лабиринта с Аррета, но пока не исчезли. Между ними метались призрачные тени — не то люди, не то псы, не то те и другие… Странные звуки бродили в тумане, отражаясь от бетонных балок октаграммы. И большую часть их порождало бульканье и щелканье быстро растущей Звезды… Единственное, что вселяло надежду, — вокруг стало постепенно светлеть. А в остальном мы с Вжиком словно очутились в каком-то новом, туманном, пугающем мире.
Где-то рядом раздался стон. Я увидела в тумане человека, который сидел, прислонившись спиной к бетонной опоре октаграммы. Опустила подставку мотоцикла, чтобы он вновь не упал, и подошла посмотреть, кто это. К моему изумлению, сидящей фигурой оказалась Ольга Николаевна — музейщица, едва не продавшая нам с Антоном «Хаос».
Надо же, какая ирония судьбы…