– Да с чего вы все это взяли? – сердито спросил он. – Откуда умысел?
– На основании неоспоримых доказательств, – насмешливо сказал следователь.
– Попрошу их предъявить!
– Извольте, – церемонно поклонился хозяин кабинета, встал и направился к сейфу, квадратной спиной закрывая его содержимое от сидящих в кабинете мужчины и женщины. Следователь какое-то время копался внутри, потом вынул из сейфа довольно-таки толстую синюю папку. – Вот, – папка легла перед Журавушкиным на стол. – Надо бы из моих рук, потому что это вещдок, но я почему-то вам верю. На вид вы такой респектабельный. Не станете же вы выдирать из папки листы и жевать их, чтобы помочь своей клиентке? К тому же, столько вам не съесть, – насмешливо сказал следователь. – Папка толстая. Разве что Раиса Гавриловна вам поможет. Вы на всякий случай отсядьте подальше, гражданка Раевич.
– Не ёрничайте! – разозлился Журавушкин. – Я не собираюсь уничтожать вещдоки! Отродясь этим не занимался!
Он торопливо открыл папку. Это была подборка публикаций о травматике. Довольно впечатляющая. Имелись и вырезки из газет, и распечатки с сайтов из Инета, и даже детективный рассказ из какого-то журнала. Везде описывались случаи, когда человек был серьезно ранен или вообще умирал после того, как в него выстрелили из травматического оружия. Особенно впечатляющим выглядел рисунок: страница из учебника по анатомии, где красным были обведены органы, а синим зоны. Как догадался Журавушкин, места на теле человека, куда попадание из травматики становилось смертельно опасным. Именно в такую «синюю» зону и угодили пули, выпущенные в Настю из «Осы». Да, тут ни о какой случайности речи быть не может.
Аркадий Валентинович покрылся холодным потом. Он прекрасно понял, какую опасность для него представляет эта папка. Какая к черту «крайняя необходимость»! Человек, который стрелял в Стейси Стюарт, прекрасно знал, кудаему надо стрелять! Из какогопистолета, с какогорасстояния, и в какоеименно время года! Ибо многое зависит от одежды жертвы и ее комплекции. Настя была худенькой, а в этот теплый летний вечер одета в джинсы и футболку, всего лишь. Не удивительно, что первый же выстрел в упор разворотил ей левое легкое! А их, этих выстрелов, было три!
– Пришли в себя, Аркадий Валентинович? – ласково спросил следователь. – Теперь вы согласны с постановлением?
– Мне надо подумать, – выдавил из себя Журавушкин.
– А вот Раисе Гавриловне думать не надо. Вам знакома эта папка, гражданка Раевич?
– Ее нашли в моей спальне? – спросила Рара.
– А где же еще? Вот видите! Вы даже не стали этого отрицать!
– Потому что это бессмысленно.
– Но это еще не все, – торжествующе сказал следователь. – Нам удалось установить ход событий с точностью до минуты. При аресте у вас, гражданка Раевич, изъяли не только эту папку, но и мобильный телефон. При Васильевой, когда в саду нашли ее труп, тоже был ее мобильник. Следствию удалось установить, – монотонно забубнил он, – что в двадцать три тридцать одна, с мобильного телефона гражданки Васильевой на мобильный телефон гражданки Раевич было отправлено эсэмэс-сообщение следующего содержания: «Рара, выходи в сад. Срочно надо поговорить. Или я или ты». Распечатка звонков, сделанных с обоих мобильных телефонов, а также смс-сообщений прилагается. Вы признаете вышеуказанный факт, гражданка Раевич?
– Да, признаю.
Пальцы следователя проворно забегали по клавиатуре.
– Что вы сделали, получив это сообщение? – спросил он, закончив предложение.
– Направилась в сад.
– По дороге вы никого не встретили?
– Встретила нашу помощницу по хозяйству, Василису Петровну. Она завела меня на кухню, где указала на поломанный кран и попросила денег на покупку новой сантехники и на оплату услуг слесаря. Я только спросила: «Это так срочно?» Она ответила, что завтра будет поздно. Мол, кухню к утру зальет водой. Я с ней согласилась.
– Это совпадает с показаниями гражданки Градовой. Дальше вы что сделали?
– Продолжила свой путь, – Рара говорила спокойно. Журавушкина, честно сказать, это спокойствие удивляло.
– Где вы встретились с потерпевшей?
– Мы не встретились. Я нашла ее лежащей в саду, у беседки. По дороге я услышала выстрелы.
– Следовательно, стреляли не вы?
– Нет.
– Но именно вас нашли у трупа.
– Я просто пришла туда первой.
– Кто был вторым?
– Василиса Петровна. Третьим прибежал Ромашов, он ведь был в своей спальне, на втором этаже, а последним – мой муж. Его комната самая дальняя, угловая.
– Значит, вы не стреляли?
– Нет.
– А кто тогда?
– Я не знаю.
– В доме вас было пятеро: вы, ваш муж, Ромашов, Градова и потерпевшая. Выбирать-то особо не из кого, Раиса Гавриловна.
– Я понимаю.
– На пистолете есть отпечатки ваших пальцев.
– Я знаю.
– Вы были в курсе, где лежит ключ от сейфа?
– Конечно.
– А как вы объясните это, – следователь кивнул на синюю папку.
– Грамотная подборка материалов, – усмехнулась Рара.
– Которую мог составить только профессионал. Человек, который умеет работать с материалом. Например, редактор или пресс-секретарь. Как вы думаете, с какой целью сделана эта подборка о травматике?
– А тут и думать не надо. Чтобы узнать, прежде чем приобрести травматический пистолет, можно ли убить из него человека? А если можно, куда именно надо стрелять?
– Или прежде чем воспользоваться травматическим пистолетом, уже приобретенным кем-то.
– Возможно.
– Я рад, что вы это не отрицаете.
– А смысл? – пожала плечами Рара.
– Постановление остается в силе, – подвел итог следователь. – Аркадий Валентинович, у вас есть, что сказать?
– Да, – он, наконец, пришел в себя. – Моя подзащитная вину не признала.
– Тем хуже для нее.
– Но ее вина не доказана!
– А какие вам еще нужны доказательства? – удивленно спросил следователь. – Потерпевшая вызвала ее в сад. Для решительного объяснения. Между ними был конфликт. Свидетелей – миллион. О пистолете Раевич знала. Более того, тщательно изучила травматику. Она давно готовилась к совершению преступления и дождалась подходящего момента. Мотив, свидетели, орудие преступления, – все в наличии. Дело настолько ясное, что можно хоть завтра передавать его в суд. А вы что скажите, гражданка Раевич? – следователь всем корпусом повернулся к Раре.
Та пожала плечами:
– Да, все очевидно.
– Может, это было самоубийство? – предположил Журавушкин.
– Вы надо мной смеетесь? – уставился на него следователь. – С какой стати красивой молодой девушке, звезде, помолвленной с известным актером, красавцем, между прочим, кончать с собой?
– Ну, я не знаю. Назло, – пожал плечами Журавушкин.
– Назло кондуктору пойду пешком и отморожу уши. Даже если предположить подобную, извините, чушь… Есть заключение экспертизы. Выстрел был сделан снизу вверх. Как известно, обвиняемая маленького роста.
– Но как ей удалось заполучить пистолет в свои руки?
– Может быть, они помирились? – предположил следователь. – Потерпевшая передала ей пистолет, а Раевич коварно выстрелила в нее и убила. Или была борьба.
– Есть на теле потерпевшей следы, которые указывали бы на это?
– Отсутствуют, – коротко сказал следователь. – Небольшой синяк на запястье правой руки. Но это могло быть до того, как все случилось.
– Я признаю свою вину, – неожиданно сказала Рара.
– Что? – удивленно повернулся к ней Журавушкин.
– Дайте мне протокол. Я все подпишу. И сигарету, пожалуйста, – устало попросила сидящая напротив него женщина. – Давайте поскорее со всем этим покончим.
Следователь обрадованно протянул ей сигарету и принялся торопливо заполнять протокол.
– Раиса Гавриловна, вы хорошо подумали? – строго спросил Журавушкин.
– А вы?
– Но я был уверен в вашей невиновности! И сейчас уверен!
– Если вы это докажите, я, наверное, буду вам признательна.
– Вот протокол. – Следователь положил перед Рарой вынутые из принтера листы, еще пахнущие краской. – Подписывайте.
– Внимательно прочитайте, – посоветовал ей Журавушкин.
Она взяла ручку и, не глядя вверх, на ровные строчки протокола, размашисто расписалась.
– Могу я идти? – спросила Рара, положив ручку.
– В камеру, Раиса Гавриловна, в камеру, – следователь довольно потер руки. – Вы приняли правильное решение, и, учитывая то, что это ваша первая судимость, суд будет к вам снисходителен.
– Увидимся завтра, – сказал Журавушкин, поднимаясь одновременно с Рарой.
– Как, завтра? – удивилась она.
– Я буду ходить к вам каждый день, пока вы не одумаетесь, – довольно сердито сказал Журавушкин. – Я имею на это право.
– Имеете, Аркадий Валентинович, имеете! – весело сказал следователь. – Я уже вижу: вы недаром едите свой хлеб. Ромашов совершенно правильно обратился именно к вам. Только и мы свое дело знаем. До встречи, Раиса Гавриловна! – сказал он перед тем, как Рару увели. – И вы можете быть свободны, Аркадий Валентинович.
Журавушкин вышел из кабинета и в коридоре столкнулся с Ромашовым. Рару, со сложенными за спиной руками, только что провели мимо него.
– Как же так?! – накинулся Ромашов на адвоката. – Вы же мне обещали! Вы же лучший!
– Подробности в машине, – устало сказал Аркадий Валентинович. – Нам срочно надо что-нибудь придумать.
Когда они вышли из здания Следственного комитета, как раз начался час пик. Люди поехали с работы, и, несмотря на летнее время, машин на улицах Москвы хватало. Этот огромный город давно уже перестал различать будни и праздники, день и ночь, зиму и лето. Он работал, как безостановочный конвейер по производству всевозможных земных благ, на которые всегда находились потребители. Уехавших тут же заменяли вновь прибывшие, которые еще не научились различать, что надо брать и когда, и хватали все без разбору. Поэтому конвейер не останавливался и не замедлял свой ход.
– Ехать будем долго, – удовлетворенно сказал Журавушкин.