Я не сказал, что среди документов надеюсь обнаружить указание на убийцу ее сына.
Чтобы открыть этот чертов баул, я потратил целых два часа и был весь мокрый от пота.
Но дело того стоило. Я думал, что найду что-нибудь значительное, но мой труд оказался вознагражден выше всех ожиданий: баул был полон подписанных фотографий, которые Вальдо собирался увезти с собой за границу, где они были бы в безопасности, пока не пробьет их час, и тогда с их помощью он снова будет пить людскую кровь, как мучимый жаждой вампир.
Придется признать за Вальдо одно несомненное достоинство: он был человеком аккуратным. Личные дела находились в идеальном порядке. На снимках стояли имена, числа и различные сведения о представленных персонажах, и все эти данные были занесены в реестр — в черную тетрадь. Я вынул всего три дела: это были папки с именами Форрест, Крада и, к моему величайшему изумлению, Корделла. Я завернул все три папки и черную тетрадь, потом затянул баул ремнями и запер на замок, которым снабдил меня старый Мак.
Миссис Вальдо сидела в своей комнате и печально смотрела на обои над камином. Мне пришлось рассказать ей в нескольких словах о смерти сына, чтобы уверить, что она находится в опасности и должна во что бы то ни стало уехать с виллы хотя бы на некоторое время. Если люди Франкони или Крада пронюхают, где Вальдо хранил снимки, то фотостудию обработают так же, как дом Хауленда и квартиру Келли. После долгих уговоров она собрала немного личных вещей и заперла дом. Я отвез ее в город и снял для нее комнату в маленькой гостинице на окраине. Я оставил ей свой номер телефона, чтобы она могла в случае надобности обратиться ко мне. Из гостиницы я поехал на вокзал и сдал баул в камеру хранения; потом послал квитанцию на свой адрес на Мадисон-стрит. Из телефонной кабины, с улицы, я позвонил Келли; Берил сообщила мне, что он очнулся, чувствует себя лучше, и у него проснулся волчий аппетит. Затем я набрал Китти. Ей я сказал, что еду домой немного передохнуть и пригласил ее к себе, когда она закроет контору.
13
Китти осторожно двигалась между разложенных на полу документов и фотографий и время от времени отправляла в рот очередную шоколадную конфету из стоявшей на полке коробки.
— Может, хватит? — спросил я. — Ты уже час не можешь оставить в покое эту коробку.
— Мог бы купить и побольше, — заявила она, с удовлетворением кладя в рот новую конфету.
— Боюсь, что ты располнеешь.
— Мне приятна твоя забота. Ну и ладно, располнею так располнею. — Светлые волосы падали ей на щеки, и огромные глазищи глядели на меня. — Пойду приготовлю сандвичи.
На часах был уже девятый час. Мы все еще изучали содержимое трех папок, которые я взял из баула Вальдо. Я тоже был не против перекусить и одобрил ее предложение.
Пока Китти орудовала в кухне, я еще раз рассмотрел фотографии в деле Галы Форрест. Там были снимки, сделанные во время конкурса красоты на Лонг-Бич несколько лет тому назад да несколько моментальных снимков с приемов, устраиваемых в доме Крада, потом шесть уже знакомых нам фотографий, и еще парочка совсем незначительных.
В деле Крада было около сотни фотографий, и ни одна из них не представляла интереса. Среди них находилась все та же фотография с Галой на диване, я отложил ее, потому что сзади было что-то нацарапано карандашом. Все снимки были пронумерованы и занесены в черную тетрадь; на соответствующих снимках Крада стоял номер, отсылающий к снимкам Галы. Я уложил фотографии Крада на место.
Самый большой сюрприз ждал нас в деле Бернара Корделла.
В нем оказались фотографии, два-три документа и куча писем, написанных Корделлом и адресованных Вальдо. Во всяком случае, я решил, что они написаны Корделлом, хотя все они были отпечатаны на машинке и не подписаны. Бернар Корделл, один из самых заметных плейбоев города, не мог, разумеется, не привлечь внимания Вальдо, который постоянно стремился заработать. Я обнаружил, что Вальдо тянул из него деньги в течение трех лет. Учитывая известность Корделла и алчность Вальдо, в этом не было ничего удивительного. Для Вальдо шантаж был главным видом деятельности, а не побочным приработком. Он занимался им серьезно и постоянно. Это объясняет подробную документацию на каждого «клиента». Всегда существовала возможность, что фотографии и аннотации могут сыграть свою роль.
В области своей деятельности он скрупулезно соблюдал правила игры: никто, включая Галу, не подозревал, что Корделл на крючке у Вальдо. Пока «клиенты» платили, Вальдо проявлял деликатность. У Корделла он вытянул немало денег: около тридцати шести тысяч долларов за три года! Только выложив эту сумму, Корделл сумел избежать оглушительного скандала.
Китти вернулась с закуской и дымящимся кофе. Она поставила поднос на пол и села. Мы с удовольствием приступили к сандвичам.
— Как-то воспримет Гала новость, что ее жених неплатежеспособен? — заметила Китти. — Какая находка для журналистов, если это станет известно!
— Плохо попасть в лапы шантажиста, ну а если за тобой гонится еще и свора журналистов — совсем худо.
Последние письма, адресованные Корделлом Вальдо, свидетельствовали о том, что он уже два года брал деньги в долг под высочайший процент, чтобы платить шантажисту. Он ждал наследства. Чтобы умерить аппетиты Вальдо, он сообщал ему, что задолжал уже около сотни тысяч долларов, и кредиторы теряют терпение.
Отец Корделла не спешил сойти в могилу, а тем временем долги росли с головокружительной быстротой.
— Ты ведь знаешь Ноба Хилла и компанию, Китти, знаешь его сестру Дороти Ригмер? — спросил я.
Китти подула на свой кофе.
— Я думал, что ты знаешь ее, потому что она сестра Билла Хейсена, директора клуба «Амбассадор». В свое время он был хорошим игроком в бейсбол.
— Я знаю Хейсена, — сказала она, — но не его сестру. Какая она? Старая, молодая, толстая, худая?
— Когда-то она была одной из самых легкомысленных женщин города. Она сыграла однажды в музыкальном спектакле в Нью-Йорке, на Бродвее, а через несколько месяцев спектакль провалился. Говорят, вместе с ним угасли и ее театральные амбиции. Позже она вышла замуж за Фила Ригмера, вот почему я думал, что ты ее знаешь.
— За Фила Ригмера?
— Да, он — секретарь Североамериканской промышленной корпорации, принадлежащей старому Корделлу.
Я вскочил и хлопнул себя по лбу.
— Вот в чем дело! Это значит, что Берни завел шашни с женой сотрудника своего отца!
— До тебя только сейчас дошло? А я думала, ты давно понял.
— По правде говоря, нет. Сколько лет красавице?
Китти пощелкала языком.
— Лет тридцать шесть — тридцать семь. Во всяком случае, на порядок больше, чем мне.
Я взял из шкафа книгу и принес на стул.
— Эти важные господа — вне моей компетенции. Ну-ка, почитаем, — приговаривал я. — Перво-наперво я выяснил, что Филип — единственный сын, ему сорок девять лет, его отец умер, а жену зовут Дороти Хейген.
Потом я прочел кое-что о Корделлах. Элвин-старший, основатель Североамериканской корпорации, был вдов. У него было двое сыновей: Харри, герой войны, погибший в Тихом океане, и Бернар, о котором было написано, что он — спортсмен и писатель: занимается гольфом, парусным спортом и плаванием. Но вот написал ли он что-нибудь за свою жизнь, помимо писем к Вальдо, этого я сказать не мог.
Заодно я посмотрел статью о семье Хейгенов. Мистер и миссис Хейген погибли во время торнадо, ужасного урагана, обрушившегося на Миссури несколько лет тому назад, когда они там отдыхали. Вместе с ними погибло еще восемьдесят семь человек. Младшее поколение Хейгенов состояло из троих — Билла, владельца клуба «Амбассадор», бывшего участника знаменитой бейсбольной команды «Вулис», и двух сестер: Лилиан и Дороти. Вот она-то и вышла замуж за Фила Ригмера.
Я громко присвистнул и протянул книгу Китти, которая все еще вожделенно поглядывала на коробку с конфетами и удерживалась от того, чтобы запустить туда руку, только величайшим усилием воли.
— Знаешь что? — сказал я. — Это исключительно интересное открытие. Ты знала, что старшая сестра Дороти Ригмер, Лили, — жена полковника Мэйо?
Китти захлопала глазами, взяла книгу и стала читать.
— Нет, я не знала. И потом, семья Мэйо — из Колорадо. Знаменитая гостиница Мэйо в Лас-Вегасе была некогда просто их собственным домом, который они перестроили.
— Не будь дурочкой, — упрекнул ее я. — Я не говорю об их делах. Ты помнишь мои заметки к делу Форрест, связанные с бандой Франкони и Крада, и Элис Мэйо.
— С убитой девушкой? Да, ты прав, — задумчиво проговорила Китти. — Это странная история.
— Нет, не странная. Думаю, что это и есть ключ ко всему делу. Лилиан Мэйо — мать Элис Мэйо и сестра Дороти Ригмер.
— И у Бернара Корделла была связь с Дороти, — подхватила Китти, — что и дало Вальдо возможность шантажировать его. Дело проясняется.
Я тяжело опустился на стул; Китти устроилась на ковре, уперев подбородок в колени. Коленки у нее были красивые, и она не беспокоилась о том, что юбка не закрывает их. Впрочем, и я не обращал на это внимания.
— Ну, давай проанализируем все, что знаем, и посмотрим, сходятся ли концы с концами. Забудем на несколько минут о деле Форрест.
— Как так? Разве мы не работаем на нее?
— Сейчас меня интересует, что связывает Корделла и сестер Хейген, и тот факт, что Элис Мэйо была в родстве с Дороти Ригмер. Быть может, Бернар Корделл знал девушку, поскольку встречался с Дороти и бывал в семье.
— Ну и что?
— Не знаю. Но если Элис Мэйо была связана с бандой Франкони, что мы сейчас и выясняем, вполне возможно, что Корделл и Дороти Ригмер участвовали в их оргиях, где все накачивались наркотиками. Иначе, каким образом Вальдо мог за ним следить?
— Нет, это маловероятно, — возразила Китти.
— Молодую Мэйо убили всего несколько месяцев назад, а связь Берни Корделла и миссис Ригмер — давняя: с тех пор прошло по крайней мере два года.
— Погоди секунду. А где реестр Вальдо? Посмотрим, шантажировал ли он миссис Ригмер.