— Надеюсь, я не опоздал, — добавил я.
В коридоре вдоль стены стояли чемоданы, сумки, и сверху — дипломат. Весь этот багаж, да и то, что он брился, говорили о том, что он собирается в путь. За гостиной еще одна дверь была открыта, она вела в ярко освещенную ванную, выложенную сине-белой плиткой. В гостиной книжные полки отделяли зону кухни-столовой от остальной комнаты. Полки были завалены чем попало, в том числе книгами и фотографиями. Фотографии в рамках явно служили для рекламы, по стенам их было множество. Мебель с тонкими изогнутыми ножками вся была современной и строго функциональной. Тут и там виделись инструменты фотографа: рядом с камином стояла тренога, на книжном шкафу лежали два или три аппарата, в углу — несколько вспышек и две коробки с пленками.
Пока я осматривал квартиру, Вальдо ушел обратно в ванную. Я слышал шум воды.
— Извините! — крикнул он. — Я спешу! Мне надо еще принять душ. Вы принесли?..
Я уселся на подлокотник кресла.
— Я принес деньги, если вы об этом. — Скребущий звук лезвия действовал мне на нервы. — Двадцать тысяч, если не ошибаюсь.
— Да, двадцать тысяч долларов, — ответил он, оттягивая кожу. Со своего места я видел, что он смотрится в круглое увеличительное зеркало, но с такого расстояния трудно было разглядеть отражение: четко виднелось только белое пятно пены. Затылок был блестящим и гладким. Волосы темные, зачесаны назад, на макушке довольно редкие.
— Собираетесь уезжать?
— Да.
Больше он ничего не сказал. Я поднялся и подошел к книжным полкам. Я чувствовал разочарование.
Странная у него была манера вести дела: отвернувшись. На кухонном столе, у буфета я разглядел остатки обеда. Недалеко от тарелки лежала сложенная газета. Кухня была просторная, хорошо оборудованная. Как раз против меня на полке стояло несколько профессиональных фотографий. Одна из них изображала великолепного жеребца, берущего препятствие. Другая — человека, который прыгает из горящего дома, а внизу пожарные держат сеть, стоя в луже грязной воды. Под снимком была подпись: «Клуб фотографий мира. Лучший снимок года. Отдел печати. Автор — Даньел П. Вальдо. Сан-Франциско. 1954». Действительно, шедевр — движение, свет, тени, передана атмосфера, ощущается эффект присутствия.
— Вам нечего здесь ждать, Крэг, — сказал Вальдо. — Я бы предложил вам выпить, но, к сожалению, у меня нет времени. Пакет на каминной полке: возьмите его, он запечатан.
Я не мог решить, действительно он так спешит или только не хочет со мной разговаривать. Одно было ясно: я мешал ему, как толпа — воркующим влюбленным. Я подошел к камину и нашел конверт, прислоненный к большим алебастровым часам. Сзади он был небрежно запечатан зеленым сургучом.
Я взял его, подошел к ванной комнате и заглянул. Вальдо, наклонившись, затыкал ванну пробкой. Я чувствовал, что не могу больше видеть спину этого странного субъекта.
— Проверьте, — предложил я.
— Оставьте деньги на полке. Вы свободны.
— Ладно.
Да, с таким не завяжешь разговора, но и злиться, с другой стороны, мне было не на что. Женщина просила меня точно выполнить инструкции.
— Деньги пересчитывать не будете?
— Она сама назначила сумму, так что все должно быть в порядке.
— Сумасшедшая, — сказал я.
Но он не собирался вступать в обсуждения, более того, не желал оборачиваться.
— Берите снимки и уходите, — сказал он. — Мне надо принять душ.
— Прошу вас, не стесняйтесь. — Я пожал плечами. — Вот ваша добыча. — Я швырнул конверт на пол ванной. — И имейте в виду, что я не взял ни цента, так что потом не устраивайте сцен: тут уж вам придется иметь дело не с напуганной женщиной, но с мужчиной, который с превеликим удовольствием отделает вас.
Я сунул в карман запечатанный конверт и пошел к двери. Мысль о том, что я заработал пять тысяч долларов за обычное поручение, не давала мне покоя. Все, наверное, было не так просто, но Вальдо держался очень осторожно.
Я слышал за спиной его шаги: несмотря на свой непринужденный вид, он, надо думать, здорово нервничал. Он хотел убедиться, что я не стану дожидаться окончания его водных процедур: мое присутствие было ему невыносимо. Я и сам ощущал в отношении него нечто аналогичное.
Я еще раз взглянул на приготовленный багаж и вышел из квартиры, не пожелав ему счастливого пути. Как только я перешагнул порог, дверь за мной захлопнулась.
У меня были фотографии, а у Вальдо эти чертовы деньги. Однако меня не оставляло ощущение, что дело на этом не закончится.
Я пришел домой без нескольких минут восемь и застал Китти, удобно устроившуюся в моем любимом кресле. Она листала шведский журнал, который раз в месяц мне дарит газетчик на углу. Такой девушке, как Китти, даже в руки не пристало бы брать подобный журнал. Да я и сам не особенно разглядываю иллюстрации — так, чтобы освежить немного шведский. Она курила мои сигареты и пила мой мартини. Красивая девушка, отдыхающая после дневных трудов. Но в ту минуту она показалась мне не только красивой, но и беззащитной. Я наклонился поцеловать ее и не отпускал, пока она не поднесла к моей шее окурок; я почувствовал его жар.
— Придется забрать у тебя ключ, — заявил я. — Бедному мужчине уже и одному отдохнуть нельзя. Знаю, что тебе приятно заглянуть ко мне, убраться в квартире и сунуть нос в холодильник, чтобы удостовериться, что я не умираю с голоду, но это становится опасным. Иногда надо побыть одному со своими проблемами.
— И с какой-нибудь пикантной фотографией, — добавила она ехидно. — Хватит напускать на себя. Успокойся, а я пока приготовлю что-нибудь выпить. — Она улыбнулась мне и зазвенела бутылками. Потом спросила:
— Все прошло хорошо?
— Разумеется.
Она опустила в виски два кубика льда и подвинула ко мне бокал.
— Принеси мне из кухни тонкий нож, — попросил я.
Глядя на конверт у меня в руках, она спросила:
— А не мог бы ты сказать, для чего тебе понадобился нож?
— Они закапали этот конверт противным зеленым сургучом, — пояснил я. — Я хочу снять его, не испортив. Совсем не надо, чтобы клиентка подозревала о нашем любопытстве: она доверяет мне.
— Вот глупая! — фыркнула Китти. — Значит, ты хочешь нагреть нож и поддеть им сургуч.
— А-а, значит и ты проявляешь иногда любопытство!
— Но зачем такие сложности? — возразила она. — Твоя клиентка ждет запечатанный конверт. В ящике стола у тебя целая стопка конвертов и две трубочки сургуча.
— Я думал об этом, госпожа учительница, но мой сургуч — красный. Конечно, можно спуститься вниз в писчебумажный магазин, но с ножом дело пойдет быстрее.
— Красный, зеленый, розовый, какая разница? — удивилась Китти. — Ты думаешь, ей не все равно? Или ты полагаешь, что зеленый сургуч для Вальдо — это фирменный знак? Какой у него был, таким и запечатал. Она и не подозревает об этом. Ну, давай, открывай, будь мужчиной.
— Занимайся своими делами, Китти, — сказал я. — Я хочу увидеть эти снимки по профессиональным причинам, а ты — из чистого любопытства. Ты — девушка симпатичная, но умишко у тебя слабенький, воспитан на женских журналах.
— Не теряйте времени, господин Фрейд. Посмотрим, что там внутри, — взмолилась она.
Я разорвал конверт. Китти взяла стул и устроилась рядом. В конверте лежало шесть фотографий. Очень ярких, но совершенно безобидных. Две из них, снятые при вспышке, изображали пару, сидящую за столиком красивого ресторана или клуба. За другими столиками сидели нарядные люди, а на первом плане — молодая девушка и мужчина в смокинге. Они весело смеялись.
На другом снимке тот же массивный мужчина обнимал девушку за голые плечи и нашептывал ей что-то на ухо.
На остальных карточках фигурировала все та же пара. Их сняли на трибуне ипподрома. Девушка была одета в светлый пиджачок с меховым воротником. Мужчина указывал на лошадей; на шее у него висел, должно быть, очень дорогой бинокль. Две фотографии были сняты на пляже. Первая из них изображала девушку в шезлонге. На голове у нее была надета большая шляпа. Она пила через соломинку. Мужчина в плавках лежал рядом на песке, с открытой книгой на коленях. Он был полноват и имел в области талии неэстетичные валики жира. На груди у него волос было явно больше, чем на голове. Темноволосая девушка была одета в белый купальник. Фигура стройная, пропорциональная, плечи гладкие, грудь высокая и полная, достаточно открытая, а стройные ноги сделали бы честь балерине.
На второй пляжной фотографии красота девушки была еще лучше видна. Она опиралась на спинку скамьи, а мужчина держал ее за талию.
Шестой снимок передавал приподнятую атмосферу праздника. Вокруг проигрывателя стояли люди с бокалами и пели. У большинства женщин платья демонстрировали такое декольте, что, будь обладательницы похудее, платья просто соскользнули бы на пол. Все мужчины, кроме одного, носили смокинги. Но ключом к фотографии служил диван на первом плане: на нем сидела все та же красавица с толстяком, в руке у него был бокал с вином. Девушка тоже держала бокал за ножку, но бокал опрокинулся. Платье немного сбилось, и одна бретелька спустилась с плеча. Верхняя часть груди выступала из низкого выреза. Она смеялась безудержно и не обращала внимания на то, что юбка задралась выше колен и полностью открыла правую ногу. Мужчина лежал головой у нее на коленях, перевесив одну ногу через ручку дивана. В его бокал какой-то явно пьяный тип наливал вино. Толстяк сжимал зубами окурок толстой сигары, редкие растрепанные пряди падали ему на лоб. Такие сцены можно увидеть на празднике в первые часы утра, когда опьянение и усталость берут свое. Сделан снимок был, наверное, маленьким аппаратом, незаметно для участников.
Китти молча рассматривала фотографии и роняла их одну за другой на стол.
— Если вы объясните, каким образом они стоят двадцать тысяч, мистер Крэг, я готова пригласить вас на ужин к Альграно. — Она подняла брови. — Думаешь, тебя провели?
— Ты о Вальдо? Считаешь, что он дал мне не те фотографии?
— Может быть. Эти не похожи на компрометирующие. Деньги теперь у него. Думаю, что он уже откупоривает бутылочку доброго вина в далекой Мексике. У него от смеха, наверное, челюсти болят.