— Ничего. Хочу заключить сделку. Если желаете добраться до места назначения, оплатите билет.
— Какова цена?
— Откровенность.
— В каком смысле?
— Я хочу знать, для чего вы меня обманули. В хижине, после прихода Гэтриджа, вы дали мне понять, что боитесь. И еще раз, в лодке, когда я дала вам шанс бежать. Словно вам не хватало духу.
— Я не обманываю вас, — возразил Джандер. — Я рассуждал. Положение было напряженным, и я предпочел не рисковать.
Она остро взглянула на него.
— Вы рисковали большим, оставаясь в лодке. Вы это понимаете?
— Теперь, да.
— Вы и тогда это знали.
— Почему вы так думаете?
— При желании вы могли удрать. Раз вы этого не сделали, значит, вас что-то удержало.
— Да? И что же?
— А вот это вы мне сейчас скажете.
Он подумал, что же он может ей рассказать.
— Так вам нужен билет? — тихо спросила она.
Джандер пожал плечами. Ему надо сказать ей, но только не все. Если он даст понять, что хотел ей помочь, она не пойдет ему навстречу. Даже наоборот. Лучше действовать потихоньку.
— Я надеялся, что вы не будете вынуждать у меня признание. Но я знал, что если спрыгну с лодки, то больше никогда вас не увижу. А эта мысль была для меня невыносима.
— Объяснитесь.
— Нечего объяснять. Я все сказал.
Она молча смотрела перед собой, потом заговорила как бы сама с собой.
— Вот парень, который утверждает, что я потрясла его настолько, что он пренебрег опасностью. Что он готов был рисковать своей жизнью, лишь бы оставаться со мной рядом. И при этом он меня совсем не знает.
— Это не так, я вас знаю.
Она с удивлением повернулась к нему.
— Вы бредите. Вы увидели меня впервые сегодня.
Он медленно покачал головой.
— Ну, не спите! Очнитесь наконец!
— Я и рад был бы сказать, но не могу. Я знаю только одно: я вас уже видел.
— Где?
— Никак не удается вспомнить.
— Когда?
— Не знаю.
— А вы уверены, что это была я?
— Конечно. Лицо. Голос…
— Значит, мы с вами даже успели поболтать?
— Да, мы разговаривали.
— И о чем же?
Он не ответил. Он опустил голову.
— Мучительно хочу вспомнить и не могу, — глухо проговорил он. — Я помню особую внутреннюю дрожь, движение, что-то вроде контакта между двумя людьми. Но только не в материальном плане. Много глубже. И это не забывается…
— Я не понимаю, о чем вы толкуете.
— Трудно объяснить, но это что-то очень ценное и редкое. Во всяком случае, со мной это было лишь однажды.
— И никуда не ушло?
Он посмотрел ей в глаза.
Они долго молчали. Потом она резко повернулась лицом к дороге, освободила ручной тормоз и включила передачу.
Несколько минут спустя «понтиак» выехал с лесной дороги на асфальтированное двухрядное шоссе. Повернули налево. Она нажала на акселератор, и стрелка спидометра приблизилась к числу семьдесят, потом восемьдесят и продолжала подниматься. В конце концов она застыла между отметками сто и сто десять. Фары высветили щит с числом 553. «Постарайся запомнить номер автострады», — сказал себе Джандер. На счетчике стояло шесть тысяч сто двадцать один. Он подумал, что они проехали километров десять, и попытался увязать эти сведения с поворотом влево, который они сделали, выехав из леса.
Они еще раз повернули налево, потом направо и еще два раза налево. Теперь они двигались по более узким дорогам без указателей. Но он искал ориентиры и приметил несколько рекламных щитов. Это было пиво Хайерс, гараж Брейтон и старый Уайт Аул. Он повторял про себя Хайерс Брейтон Уайт Аул, пока не запомнил их накрепко.
Счетчик показывал шесть тысяч сто семьдесят два, когда они пересекли сороковую магистраль, при шести тысячах ста семидесяти девяти они поехали по узкой дороге и углубились в лес. «Понтиак» замедлил ход, остановился, и девушка скомандовала ему выходить.
— Здесь?
— Да, вылезайте.
— Но я не знаю, где мы…
Она показала назад.
— Пройдете несколько километров, выйдете на автостраду. Проголосуете.
— А что это за дорога?
— Сороковое шоссе, которое мы только что проехали.
— Почему же вы не высадили меня на перекрестке?
— Из-за дорожной полиции. Если бы они увидели, как вы выходите из моей машины в вашем наряде, при том что я — в вечернем туалете, они могли бы задать мне вопрос.
Он вздохнул. Его рука легла на дверцу и открыла ее.
— Ну что ж, хорошего вам лета. — И он вышел. Он собирался захлопнуть дверцу, но она протянула руку и задержала ее.
— Вы меня не благодарите?
— Я не нахожу слов. Ведь простое «спасибо» здесь неуместно.
Он снова собрался захлопнуть дверцу, но она держала ее открытой и наклонилась в его сторону. Он колебался мгновение, потом обнял девушку и притянул к себе.
Она застонала, и их губы встретились.
— Нет, довольно, — задохнулась она.
Потом опять застонала и крепко обхватила его.
Он взял ее за запястья и медленно высвободился.
— Вы забываете, — сказал он, — что связаны с этими людьми, с этим домом. Можете вы оставить их?
— Нет, — ответила она. — Никогда.
— Тогда не о чем говорить, — он попытался изобразить непринужденность, но понимал, что и тон, и все поведение выдают его. В глазах Веры он прочел безысходное отчаяние. Это было слишком для его сил. Он отодвинулся, чтобы снова выйти из машины, закрыл за собой дверцу и направился в сторону магистрали. Через несколько минут он услышал, что машина отъехала.
Не прошел он и тридцати метров, как вдруг странное ощущение заставило его остановиться. Он обернулся, вглядываясь в темноту. Задних огней «понтиака» уже не было видно. Он подумал: «Она завернула, и ты знал, что так будет. Не пытайся понять, каким образом и перестань ворошить свои воспоминания, призывая шестое чувство или что там такое, что даст тебе ощущение, что ты уже ездил здесь однажды».
«Ты уверен? Нет, это только впечатление. Единственное, что я знаю точно — она поехала по другой дороге. Что ж, стоит взглянуть? Может, это освежит твою память?»
Он быстро пошел назад, преодолел тридцать метров, потом сто и еще сто. Он внимательно смотрел направо и налево, но видел сплошную стену деревьев. Еще через сто метров, слева от дороги, он заметил небольшую просеку и свернул на нее.
Это трудно было назвать дорогой. Асфальта не было, она была покрыта камнями и вся в рытвинах.
Он нагнулся и увидел на земле свежие следы колес. «Понтиак» явно проехал здесь.
Он шел быстро, почти не чувствуя боли в ноге. Так продолжалось с четверть часа. Он ни о чем не думал. Только шел вперед и вдруг остановился с открытым от удивления ртом, не веря своим глазам. Он потер себе лицо, веки. Потом широко раскрыл глаза, всматриваясь в темноту. Нет, он не ошибся. Из-за деревьев виднелось световое пятно, светло-сиреневое свечение. Джандер замер, ощущая, как в подвалах его памяти происходит какое-то движение.
Он пошел на сиреневый свет. Грязная дорога пошла вниз. Потом он сделал поворот. Он уже знал, что сейчас увидит. Через несколько мгновений он различил неоновую вывеску: фиолетовые буквы гласили «Аметист».
Вывеска была прямоугольной и сияла над крышей двухэтажного здания округлой формы, со всех сторон окруженного стоянкой для машин. Большинство машин было последней модели и дорогих марок. Рядом со стеклянной входной дверью стояло несколько механиков в белых рубашках и фиолетовых жилетах. Над ними была гигантская афиша: «Несравненная Вера…»
«Ну вот, ты и добился, чего хотел, — подумал он. — Теперь ты все вспомнил».
Глава тринадцатая
Это случилось чуть больше года тому назад, жарким и влажным июльским днем. Он задержался на службе позже обычного, и вот около половины четвертого директор по рекламе вошел как ни в чем не бывало и протянул ему папку, сухо осведомившись:
— Ведь мы не стремимся потерять эти деньги, как вы полагаете?
Джандер и не подумал отвечать. За шесть лет работы в области рекламы он усвоил, что директор по рекламе не ожидает, как правило, ответов на свои вопросы.
— Нет, и мы не потеряем их, — продолжил тот свою речь.
— Изучи это дело, найди верное решение и положи ко мне на стол папку, прежде чем будешь уходить сегодня вечером.
Директор по рекламе медленно повернулся к двери, замер и, повернувшись спиной к Джандеру, сказал:
— Конкуренция сейчас очень жестокая. Когда я встречусь с этими людьми завтра утром, я должен буду им что-то предъявить.
Джандер перелистал дело. Клиент, изготовитель электроприборов, тратил на рекламу своей продукции миллион долларов в год. До этого реклама проходила, главным образом, в газетах, но продажа снизилась, и директор по рекламе предложил перебросить тридцать процентов бюджета на рекламные афиши. Пока клиент размышлял, статистический отдел агентства Котерсби и Хеггерт собрал факты в пользу рекомендации, сделанной директором. Все отчеты пришли и находились теперь в папке, лежащей перед Джандером. В его задачу входило исследовать кучу цифр, разобрать графики и проанализировать различные элементы, а потом просчитать еще раз с помощью счетной линейки и миллиметровки. В конце концов он должен был обобщить все имеющиеся в его распоряжении данные и выудить из стога сена блестящую иглу. «Если не будет осложнений, — подумал он, — эта работенка займет у тебя не больше семи часов».
Директора по рекламе звали Маклином Котерсби-младшим. Тридцать три года, женат, отец четырех детей. Старший сын основателя агентства Котерсби и Хеггерт, год тому назад он стал равноправным компаньоном в деле.
Джандер продолжал изучать бумаги. Котерсби медленно направился к двери, как будто ждал, что Джандер скажет ему что-то.
И Джандер действительно окликнул его:
— Не тревожься, Мак, я все сделаю. Осечки не будет, обещаю.
— Спасибо.
Котерсби устремился к двери, открыл ее и вышел из кабинета.
Джандер вооружился карандашом и принялся за работу. Но через несколько минут он поднял голову и посмотрел на дверь. Он думал о Маклине Котерсби-младшем.