— Те-те-те, знаю я тебя, — усмехнулся Серен. — Если Шап рассказывает, я всех угощаю ромом.
— Принесите ром, — закричал его напарник, — он не посмеет отказать.
— Ну вы уж слишком…
— Историю с ляжкой… — подсказал Этшегоен.
— Да-да! Вот именно!
— На вас не угодишь, — сказал Шап.
Он засмеялся и на мгновение задумался, глядя в свой кофе.
— Ну, давай…
Шап поведал им историю о баронессе и быках. Она была довольно игривой, и как раз в том жанре, который нравился его собеседникам. При последнем слове Серен оглушительно хлопнул себя по ляжке и стал радостно и дружелюбно хохотать. Официантка захихикала и с обожанием взглянула на Шапа. Крестьяне снисходительно усмехнулись: они не очень поняли, в чем соль.
— «Но бык всякий раз меняет корову!» — повторил Этшегоен и низко наклонился над столом, чтобы всласть посмеяться. — Шап! Ты — мастак!
Постепенно восстановилась тишина.
— Все это хорошо, — заметил напарник. — Но нам уже четверть часа тому назад пора было выезжать.
Это замечание подействовало. Все встали и запахнули куртки.
Этшегоен, ехавший на юг, отправился первым.
— Езжай, — сказал Серен Шапу, — я за тобой.
Они пожали друг другу руки, и Шап сел за руль. Проезжая мимо ресторана, он приветливо помахал официантке, затем его лицо приняло обычное для него меланхоличное выражение. Он включил третью скорость и выехал на шоссе.
III
«А вот и канал Сен-Мартен, — подумал Респланди. — Пока я еще не нарушил закона, но минут через десять мой статус изменится. Я устрою такую штуку, что против меня подымутся все силы защиты общественного порядка, а я перестану принадлежать к благопорядочной части человечества… Как подумаю, так в животе что-то сжимается, как будто собираюсь идти к зубному».
— Непорядок с пищеварением? — поинтересовался Виктор, внимательно наблюдавший за ним.
— Не твое дело, — сухо ответил Респланди.
Сидевший слева от него Швоб, казалось, не слышал этого разговора. Он тоже выглядел озабоченным. На переднем сиденье ведущий машину Поль и Скополотрони не выражали никаких эмоций. Скополотрони носил пенсне, которое делало его похожим на старого преподавателя.
— Ровно девять, — неожиданно сказал Скополотрони. — Все отлично. В девять часов десять минут мы должны быть на месте. Успех зависит от нашей точности.
— Мы успеем, — заверил Поль.
«Да нет, я и сейчас уже вне закона, раз еду в украденной машине. Я и не думал об этом, ко всему привыкаешь. О Господи! Если бы мне не так были нужны деньги, сидел бы я сейчас себе преспокойно с удочкой на бережку».
Черная машина с ведущими передними колесами, модели 1939 года, не спеша двигалась к цели экспедиции. Респланди с интересом поглядывал на полицейских, которые регулировали движение. Время от времени он ощупывал под габардиновым пальто твердые очертания пистолета, но наличие оружия не успокаивало его.
— Внимание! — снова заговорил Скополотрони, — мы подъезжаем. Не спешите, но и не медлите. Ты, Поль, не сходи со своего места. Респланди, оставайся в холле, не доходя до привратницкой. Мы спустимся не спеша, аккуратно закрывайте дверцы машины.
— Ты уверен, что Раймон — с евреем? — спросил Швоб.
— Об этом не беспокойтесь. При выходе надо никого не толкнуть в спешке, но и разгуливать не приходится.
Респланди сглотнул слюну: «ситроен» аккуратно встал у края тротуара, и четверо мужчин вышли.
Трое немедленно вошли в дом ювелира, у Швоба и Скополотрони в руках были кожаные портфели. Респланди остановился на тротуаре и закурил: рука его слегка дрожала, он незаметно оглядел улицу, затем вошел в холл.
Он сделал всего несколько шагов: никого. Сердце у него бешено колотилось, внезапно ему страшно захотелось помочиться, схватило живот. Он пытался непринужденно курить и вместе с тем наблюдал за происходящим.
Прошло пять минут. Респланди разглядывал широкий холл и внутренний двор, усыпанный белым гравием. Повернувшись, он видел Поля, неподвижно сидящего в машине. Через десять минут нервное напряжение Респланди достигло критической точки. «Черт! — подумал он. — Сейчас описаюсь, не могу больше терпеть!» Поль шевельнулся, повернул голову и внимательно посмотрел на Респланди. Тот, прижав локти к туловищу, развел руками и беспомощно поднял брови.
Потекли минуты. Внезапно звук полицейской сирены заставил Респланди сжаться. Поль, казалось, готов был уйти в свое сиденье. Сирена то удалялась, то приближалась. По гравию послышались быстрые шаги. Первым шел Виктор, он казался бледнее, чем обычно. За ним двигались Швоб и Скополотрони с чемоданчиком в руках. Леденящий вопль сирены слышался ближе.
— Быстрей! — скомандовал Скополотрони.
Они бросились к машине. Двое полицейских на велосипедах показались из-за угла улицы как раз в тот момент, когда они захлопнули дверцы.
— А Раймон? — спросил Поль.
— Давай же, давай! — выкрикнул Скополотрони.
Респланди била дрожь. Он оказался на заднем сиденье между Швобом и Виктором. Повернув голову, он на мгновение увидел Раймона, который падал, широко раскинув руки. Он слышал, как Скополотрони повторил сквозь зубы «давай!..» и выругался, посмотрел вперед, увидел полицейского сержанта с поднятым жезлом и открытым ртом; закричала женщина, сержант осел на левый бок машины и исчез. Они пересекли улицу Прованс на безумной скорости.
— Помедленнее, — заметил Скополотрони.
— У нас на хвосте мотоциклисты.
— Притормози, черт тебя подери!
— Что произошло?
— Осложнения, — пояснил Швоб. — Пришлось пришить еврея.
У Респланди ослабели колени.
— Твоя тачка — на улице Кэр?
— На улице Кале, чтоб тебя!.. — взорвался Швоб.
— Это я и имел в виду. Езжай спокойно, Поль, не нервничай!
— Будьте наготове, приехали. Где она, Швоб?
— При въезде на улицу Кале, справа, как ехать с улицы Бланш! Серая «ведетта».
— Внимание, — сказал Скополотрони, — проезжаем твою машину, и разом!
На улице Шапталь «ситроен» еще больше замедлил ход, поднялся вверх по улице Бланш и мирно выехал на улицу Кале.
— Готовы?
Все четыре дверцы разом распахнулись, и троица с заднего сиденья вылезла.
— В Нейи! — крикнул Скополотрони.
И в тот же миг «ситроен» рванулся вперед. На мгновение все трое растерялись. Виктор сжал кулаки.
— Не будем волноваться, — сказал Швоб. — С ним Поль!
Они бросились к «ведетте».
Тем временем черная машина проехала по площади Клиши, затем поднялась по авеню Сент-Уан.
— Здорово мы их провели, — заметил Скополотрони. — Ты доволен, Поль?
— Вот когда приедем к твоему знаменитому дядюшке — Тонтону, тогда я буду доволен. У меня до сих пор поджилки трясутся.
— Пройдет! — дружелюбно заметил Скополотрони. — Странно, где мое пенсне? Я ведь положил его во внутренний карман.
Он обернулся: погони за ними не было.
— Слушай, Скопо, а что у тебя в чемоданчике?
— Пятнадцать единиц, как говорят деловые люди.
— Не слабо! А кто пришил ювелира?
— Виктор.
На Сент-Уан Скополотрони объяснил Полю дальнейший маршрут до гаража его приятеля. В тот же час Шап въезжал в Париж через Иври в самом счастливом расположении духа. Он распевал во всю глотку: «Мы молимся все золотому тельцу — и курим ему фимиам».
Стоящее поперек улицы заграждение вынудило его остановиться. Одетые в каски жандармы подошли к грузовику, и Шап достал документы.
— Кого-нибудь убили? — спросил он с любопытством.
Жандармы пожали плечами, один из них махнул рукой, и грузовик пропустили.
— Заезжай, — Скополотрони показал на маленький гараж во дворе.
Машина медленно въехала во двор, Поль, выжимая сцепление, осторожно загнал машину через узкие ворота гаража. Он остановился у дальней стены, нажал на тормоз, повернул ключ и глубоко вздохнул.
— Пойдем закрывать ворота, — заметил Скополотрони. — Не будем мешкать.
Они затворили ворота и оказались в благодатной тени.
— Ну а теперь, — сказал Скополотрони, — мы от души посмеемся.
— Да уж, это нам не помешает.
— Я так и не нашел пенсне. Это плохо, без него я вижу не больше, чем на двадцать метров, а надо бы убедиться, что на улице все в порядке.
Поль заметил щель в воротах гаража, прильнул глазом и внимательно осмотрелся.
— Двор пустой, — сообщил он. — Ничего не видно.
— Посмотри левее, на улицу, которая идет в гору. Смотри внимательно.
— Ребятишки играют… — начал Поль.
Тут он стукнулся носом о ворота, и в глазах у него потемнело, он покачнулся и упал на землю. Скополотрони повернул его на живот и тут заметил дядюшку Тонтона, который с явным интересом наблюдал за сценой. Скополотрони отложил дубинку, которой оглушил своего «подопечного», вынул из кармана здоровенный нож и для большей уверенности всадил его между лопаток.
После этого водрузил пенсне на нос и стер с лица выражение ненависти, которое время от времени на нем появлялось.
— Ну и силен же ты, — Тонтон дружески покачал лысой головой, — времени не теряешь. Как прошла операция?
— Чуть не кончилось катастрофой, но ты знаешь быстроту моей реакции. Ювелир включил сигнал тревоги, полиция выехала, пока мы еще были у него. Раймона застрелили на тротуаре, когда мы отъезжали.
— А остальные идиоты?
— Наверное, катят сейчас к Нейи, где я назначил им свидание. Мы должны были сменить тачку и пересесть в «ведетту» Швоба, я тебе о нем рассказывал. Мы с Полем сделали вид, что тоже выходим, а сами укатили.
Он беззвучно засмеялся. Потом добавил:
— Опыт стариков всегда одерживает верх над энтузиазмом молодых.
Тонтон осмотрел «ситроен».
— Обивку недавно сменили, она в хорошем состоянии. Я мог бы найти ему применение.
— Я его у тебя не оспариваю, — сказал Скополотрони. — Он добавляется к твоей доле, — и вложил в руку Тонтона толстую пачку банковских билетов, перехваченную резинкой. Тонтон, смеясь, подбросил ее.
— Пересчитаешь, — сказал Скополотрони. — Там миллион. Есть на что позабавить девочек.