Там клубился голубоватый свет, позволяя различить длинную трещину в задней стене. Сияние делалось все ярче, будто приближалось.
Его заметил не только д’варф. Стих негромкий ропот, смолкли даже испуганные голоса женщин.
Очерченная голубым свечением, из трещины выбралась, волоча ноги, одна фигура, за ней вторая и, наконец, третья. Три древних огра, обнаженных и сгорбленных. Их глаза в темноте пылали зеленым.
– Триада, – охнул Тол’чак.
Он смотрел, как обтянутые кожей скелеты ковыляли по гранитному полу. Огры при виде их падали на колени и склонялись, чтобы спрятать лица. Старцы Триады являлись духовными наставниками всех огрских кланов, ходячими мертвецами. Они редко покидали собственное обиталище, но теперь молча шагали по главной пещере, будто имели вполне определенную цель.
Тол’чак не склонился, когда к нему приблизились. Ведь он прошел путь мертвых до конца – к Вратам Духов. Он по-прежнему уважал Триаду, но не трепетал перед ней. Очистив сердце-камень своего племени, он исполнил их пожелание. Искра огня поселилась в его сердце. Они так много утаили, отправляя его в большой мир, знали, что он отыщет правду, но не подготовили к ее тяжести.
Три старца остановились у входа в его жилище и заговорили, хотя незаметно было, чтобы кто-то из них шевелил губами.
– Теперь ты знаешь истину.
Глаза Тол’чака сузились, а искра в его сердце стала жарче.
– Вы должны были предупредить меня…
– Нет, не должны, – голос клубился над Триадой, словно туман. – Сердце твоего народа вело тебя… и твое собственное.
– И что дальше? Я избавил сердце-камень от Погибели. А как насчет Клятвоотступника?
Глава Триады протянул костлявую руку. Без слов было ясно, что он просил.
Тол’чак вынул сердце-камень из сумки. Даже в полумраке пещеры кристалл вспыхнул внутренним светом. Когтистые пальцы сомкнулись вокруг протянутого камня.
– Наконец-то, – с облегчением вздохнул старый огр.
Он повернулся спиной к Тол’чаку и показал сердце-камень остальным. Триада сдвинулась плотнее. Окруженное ими сердце мгновенно вспыхнуло ярче.
– Мы так долго ждали, – голос казался усталым и несчастным. – Так пусть же свершится…
Красный свет стал ослепительным. Три огра превратились в черные тени.
По пещере прокатились испуганные возгласы.
– Что происходит? – шепотом спросил Джастон.
Тол’чак просто смотрел, омываемый зыбкой границей света, вбирая в себя красоту жизни, заключенной в кристалле. Он стоял выпрямившись, возвышаясь над всеми, и не чувствовал угрызений совести.
И вдруг, мигнув, свет исчез. Воцарилась тьма. Тол’чак почувствовал пустоту в сердце, откуда ушел жар. Пещеру окутала гнетущая тишина.
В слабых отсветах очага было видно, что Триада по-прежнему стоит вокруг сердце-камня. Глубоко в горе прозвучал повторный зов – единственная нота, которая на сей раз казалась жалобной. Три тела рухнули на каменный пол у порога жилища Тол’чака под перестук и шорох костей. Погасшее Сердце упало посреди путаницы рук.
Бросаясь к телам, Тол’чак уже знал правду. Древние огры умерли.
Когда он встал на колени, его соплеменники ринулись вперед с Хун’швой во главе. Старый вождь глядел на трупы и на Тол’чака, и его глаза пылали яростью.
– Ты убил Триаду!
Касса Дар сидела в книгохранилище замка Дракк. Сердцем она ощущала опасность, грозящую Джастону и его спутникам. Хотя она не могла достичь своей магией Клыка Севера, все-таки узы, связывавшие ведьму с болотником, которого она любила, оказались сильнее, чем обычная стихийная магия.
Переживая за Джастона, она рылась в книгах, в беспорядке загромождавших стол. Лишенная сторонних наблюдателей, она не стала использовать волшебство для поддержания красоты, а работала в истинном облике – старуха-д’варф, морщинистая, согнутая столетиями жизни. Уткнув палец в страницу, где подробно повествовалось о связи между двумя пиками, она задумалась. Новые опасения родились в ее груди. Выпрямившись, она поманила еще одного болотного ребенка.
– Принеси-ка карту во-он оттуда!
Маленький мальчик вскарабкался на стол. Мгновение спустя он вернулся, волоча за собой длинный свиток. Касса выхватила карту у него из рук и развернула перед собой изображение Аласеи. Вновь перечитала отрывок из книги и сверилась с вычислениями и заметками, записанными на полях. После этого она расслабилась и опустила веки.
Клыки являлись не чем иным, как источниками стихийной магии земли. С их склонов потоки силы растекались по Аласее, словно тающие снега. Одну из этих серебристых жил Темный Властелин пытался перерубить, когда вторгался в эти земли. Причиненный ущерб привел к частичному провалу поверхности земли, из-за чего равнины превратились в болота, а остров А’лоа Глен наполовину затонул.
Но это был не тот поток, который устремлялся в ее земли и поддерживал жизнь болотной ведьмы, а один из тех, что пролегли между пиками. Касса Дар провела пальцем по карте, бормоча под нос: «Там, где текущие на север реки силы от Клыка Юга сливаются с текущими на юг реками от Клыка Севера, существует водоворот, средоточие силы между этими двумя горами…»
Она нашла на карте эту область – Зимний Айри. И маленький городок в его тени – Уинтерфелл, родина ведьмы Элены.
Сильнее, чем Джастона, Касса Дар любила только землю. Она знала: какая бы причина ни ослабила ее магию, она прибыла именно оттуда. Прикасаясь к карте, она едва не ощущала порчу, исходившую из этих земель.
– Зимний Айри… – прошептала она.
Жительница болот встала из-за стола. Она просто обязана дать знать ведьме, что вновь зашевелилась какая-то мерзость. Касса поднялась на главную башню, чтобы послать ворона в А’лоа Глен. И она молилась, чтобы ее весть поспела вовремя.
Пока она взбиралась по лестнице, страх за Джастона вспыхнул с новой силой. Она прижала кулаки к груди:
– Будь осторожнее, любовь моя…
Джастон и его товарищи стояли, укрывшись за широкой спиной Тол’чака. Огр все еще оставался на коленях около тел трех стариков. Кусок сердце-камня покоился в переплетении их рук, будто яркое яйцо в ужасном гнезде.
А вокруг уже собралась толпа огров во главе с тем, кто бросил им вызов ранее. Джастон не понимал его речи, она для него состояла из рычания и рева. Но ярость гиганта и ноты обвинения в его голосе были понятны без слов. Ошеломленный смертью Триады, Тол’чак молчал, скорбя над их телами.
Фардейл ткнулся в ногу Джастона. Болотник чувствовал, что огромный волк приготовился к драке. Чуть дальше Джеррик одной рукой полуобнял Маму Фреду, а между кончиками пальцев второй плясали искры. Ладонь Магнама лежала на рукоятке топора. Все были готовы сражаться за себя и своего друга.
Свирепый огр-вожак, накопив достаточно ярости, чтобы переступить через мертвые тела, шагнул к Тол’чаку. Но едва он занес ногу, как кристалл ярко вспыхнул, будто предостерегая его. Из ослепительного света потянулся темный туман.
Огры отпрянули. За исключением Тол’чака, который продолжал следить за развитием событий.
Загадочный туман, клубясь, поднялся вверх, растекаясь на три языка, а потом опустился к гранитному полу. Каждое из трех облаков приняло очертания огра, худого и согбенного. Даже Джастон узнал Триаду. Выглядело так, будто тени их вернулись к жизни.
При виде старейшин огры пали на колени. Даже вожак опустился на землю с негромким возгласом удивления.
Послышались слова, хотя трудно было сказать, кто из призрачной троицы говорит. Но еще удивительнее показалось то, что огры изъяснялись на своем наречии, и тем не менее Джастон все понимал.
– Теперь мы с-с-свободны, – дребезжащий звук шел как будто бы издалека. – Веками мы с-с-стерегли проход, пока С-с-сердце не будет очищено и не откроется путь в призрачные земли за чертой. Теперь мы оставим наши с-с-слабые тела. Пришла пора нового духовного вождя, который будет защищать кланы. Было время для трех, с-с-стало – для одного. – Размытая рука указала на Тол’чака. – Вс-с-стань и возьми с-с-сердце-камень. Теперь это твоя ноша.
Глаза Тол’чака расширились. Он протестующе вскрикнул на огрском наречии.
– Полукровка ты или нет, но ты – огр, – печально прошелестела Триада. – Отринь с-с-страх и возьми С-с-сердце. Мы останемся в камне между двумя мирами, чтобы провести тебя, куда с-с-сможем.
Но Тол’чак все еще протестовал, качая головой.
– Ты пренебрежешь долгом, как и твой предок? – едко осведомились призраки.
Тол’чак вскинул голову.
– Правда в том, что Клятвоотступник некогда отказался защищать с-с-свой народ. Ты пойдешь по его с-с-стопам или изберешь с-с-свой путь?
Тишина вновь повисла в пещере. Тол’чак поднялся на ноги и, потянувшись, принял самоцвет из переплетенных рук старцев. Сердце-камень вспыхнул ярче, будто бы признал его.
– Этой ночью объявлено собрание, – продолжала Триада. – Пойди туда и займи место вождя. Темные времена ждут наш народ. Даже мы не можем провидеть этот извилистый путь. Позволь Сердцу вести тебя.
Три тени расползлись и всосались в камень, как дым камина втягивается в трубу. Но слова все еще звучали.
– Как и перед твоим последним путешествием, ты знаешь, с чего начать… Ты знаешь, куда пойти…
Лицо Тол’чака напряглось.
Джастон прочел в его янтарных глазах понимание… и страх.
Тол’чак не отрывал взгляда от сверкающих граней рубинового самоцвета, пока последний из Триады не исчез. Глубоко в своем сердце он ощутил давно укоренившиеся чувства. Этот камень вел его через всю Аласею к изрезанной ходами горе Гал’готе. Но на сей раз огр не почувствовал никакого принуждения, никакого верховенства. Отныне, даже связанный с сердце-камнем, он сам будет выбирать, каким путем идти.
Судьба племени огров была теперь в его руках.
«Темные времена ждут наш народ…»
Относительно последних слов Триады он не испытывал ни малейших сомнений. Клятвоотступник все еще жив. Черный Зверь не оставит в покое их племя, особенно если один из его потомков участвует в заговоре против него.