– Значит, мы идем с меняющими обличья? – спросил Эр’рил.
– Пришла пора, – кивнула Элена, – встать лицом к лицу с тем, что мы обычно оставляем позади. – Она оглянулась на старых и новых спутников, отыскивая взглядом Торн. – Если мы хотим биться за будущее этой земли, нам нельзя пренебрегать ее прошлым.
– Но доживем ли мы до будущего? – Стандиец обнял ее за плечи.
Девушка прижалась к нему.
– Вместе доживем.
Усталый, растерший ляжки о седло, Грэшим раскачивался в такт движению лошади. Занималась заря. Они ехали всю ночь, ведь в сопровождении армии оборотней в лесу бояться нечего.
Когда они свернули с тропы и углубились в чащу, Грэшим, лишенный магии, быстро понял, что потерял ориентировку. Но и Эр’рил, привыкший определять дорогу по звездам, выглядел не менее растерянным.
Вначале путешественники переговаривались шепотом. Чародей, притворявшийся спящим, ловил краем уха обрывки знакомых историй – Элена рассказывала Брианне о том, как она овладела магией.
И хотя он вроде бы не услышал ничего нового, некоторые примечательные части повествования заполнили пробелы в его знаниях. Например, обмолвка о способности эбенового камня превращаться в сердце-камень.
Оставшуюся часть ночи он обдумывал услышанное. Никогда прежде никто при нем не упоминал о подобных свойствах камней. Грэшим подозревал, что ключ к свободе, возможно, содержится в ответе на эту загадку.
Наконец все устали, и разговоры затихли сами собой. Только топот и фырканье лошадей сопровождали движение отряда. Меняющие обличья скользили в лесу бесшумно, словно призрачные тени. Но люди узнавали, что они все еще сопровождают их, по янтарным вспышкам, время от времени появляющимся во мраке.
Грэшим посмотрел на розовеющую полоску неба. Их путь лежал на восток, а потом предстояло свернуть на юг. Си’лура по имени Торн заявила, что к сумеркам следующего дня они достигнут места всеобщего сбора.
Удавка как никогда туго затягивалась на шее Грэшима, он это чувствовал. Лес кишел оборотнями, которые следили за каждым шагом его лошади. А каждый шаг приближал мага к Шоркану, затаившемуся у подножия гор. Враги, со всех сторон враги.
Он потянулся к крошечной частичке магии, которую сумел сберечь в сердце. Силы было так мало, что ее не хватило бы даже на то, чтобы ослабить веревки, растиравшие кожу. Но она позволила чародею ощутить в глубине лесов знакомый стук сердца, с которым он был связан до того, как Чо лишила его волшебства. Грэшим послал ему мысленное сообщение, поблагодарив за преданность.
«Иди следом, Рукх. Иди следом и не дай себя обнаружить».
Магическая связь отозвалась легким покалыванием – свидетельством того, что зов услышан.
Грэшим вздохнул. Большего он не мог себе позволить. Гном шагал в ту же сторону, что и они, скрытности ради отстав на целую лигу. К счастью, Рукху удалось подобрать костяной посох, который маг потерял в грязи около Лунного озера. Палка была опустошена, лишена даже отзвуков магии, но, как и коротышка гном, могла оказаться полезной, когда придет пора.
Прищурившись, Грэшим изучал еще одно орудие, пока бесполезное, но весьма многообещающее.
Джоак в полудреме кивал головой в седле.
По мере того как занималось утро, расцветала надежда Грэшима. Замысел медленно дозревал в его голове. Для его осуществления потребуется не так уж много. Во-первых, терпение. А во-вторых… очень много крови.
Глава 13
Элена болтала ногами в прохладных водах ручья, поставив сапожки на обросший мхом валун. Спину сводило судорогой. Она провела в седле всю прошлую ночь, а потом, после короткой передышки, большую часть дня. Откинувшись назад, она поглядела на солнце, пробивающееся сквозь древесные кроны. Вдоль потока летел легкий ветерок, разгоняя застоявшийся лесной воздух. Девушка глубоко вздохнула. Лето в самом разгаре, но вскоре наступит вечер и теплое солнце сменит холодная луна.
Хруст сучьев заставил ее повернуться. К ней ковылял Джоак, кривясь от боли.
– Присаживайся, омой ноги, – Элена подвинулась, похлопав по земле рядом с собой. – Ты сразу почувствуешь себя лучше.
Джоак рухнул, будто марионетка, из которой разом выдернули все нитки.
– Не знаю, смогу ли я снять сапоги. У меня так распухли лодыжки.
Он сунул ноги в воду, не разуваясь.
Элена погладила пальцы брата через перчатку – маленький родственный жест. Но Джоак, казалось, не заметил его. Он безучастно уставился на испещренную яркими бликами поверхность ручья. Плечи его ссутулились от крайней усталости.
– Раньше я работал в саду целый день, – пробормотал он. – А потом, придя домой, помогал по хозяйству.
– Когда все закончится, мы придумаем способ отменить заклинание. Я обещаю.
Но Джоак оставался безучастным к ее словам так же, как мгновением раньше – к прикосновению.
– Я не в силах даже смотреть на Грэшима, зная, что это моя собственная юность, дразнящая меня.
Элена погладила его по руке. Пальцы, когда-то сильные, без устали собиравшие яблоки, пропалывавшие сорняки, сейчас казались сухими косточками, обтянутыми дорожной перчаткой. Слушая брата, девушка поняла, что Джоак потерял больше, чем молодость. Изрядная часть его души и сердца тоже пропала.
Он опустил ладонь на посох, лежащий на коленях. Прикосновение мерзкой вещи утешало его больше, чем родной человек. Элена покосилась на палку из окаменелого дерева, испещренную желтовато-зелеными кристаллами. Слишком долго она откладывала серьезный разговор.
– Джоак, – начала она. – Что ты сделал со своим посохом?
– О чем ты? – он повернулся к ней, прищурившись.
Элена вспомнила прошлое полнолуние, когда они перенеслись сюда. Во внутреннем дворе посох Джоака пылал стихийной магией. Но гораздо больше ее заботили сияющие нити силы, связывающие ее брата с оружием.
– Я вижу, что ты все время носишь перчатку.
– Да? Она помогает мне удерживать вещи в руке. Ведь у меня осталось так мало сил…
Но Элена отлично видела, что ее брат говорит неправду.
– Я заметила твою связь с посохом, – заявила она. – Такая же связь была у тебя с посохом из дерева пои на борту «Бледного жеребца». Ты создал оружие крови, привязав свой дух к дереву?
Джоак долго молчал, а потом заговорил хриплым шепотом:
– Я потерял все. У меня осталось лишь мое волшебство. В нем моя единственная надежда. Я связал себя с посохом, чтобы он подчинялся мне.
– Джоак… – в голосе девушки звучало сочувствие. – Эр’рил говорил мне, что такое оружие, связанное кровью и духом, может стать подобным живому существу, безумному, лишенному милосердия. И даже изменить душу его владельца.
– Такому не бывать, – покачал головой Джоак. – Посох нужен мне только до тех пор, пока я не разрушу мое проклятие. После этого я уничтожу его своими руками. – Он откинул полу дорожного плаща, показывая ей обрубок запястья. – Но прежде, чем это случится, позволь показать тебе, что я могу с его помощью.
Мерцающий свет окутал культю, а потом из ниоткуда возникла кисть. Ошеломленная Элена наблюдала, как брат сгибает и разгибает пальцы. Рука казалась столь же настоящей, как и здоровая, отличаясь только гладкой молодой кожей – заклинание создало кисть юноши.
Джоак поднял ею камень и швырнул его вниз по течению. Всплеск напугал нескольких лягушек, прыгнувших в воду.
– Это сон, воплощенный в действительность.
Элена не сразу обрела дар речи.
– Джоак! Ты не должен прибегать к столь опасной магии.
– Мне придется, – горечь наполняла его голос. – Я потерял слишком много.
– Но связывать себя с оружием крови – это не выход! Зачем ты это сделал? Ты хочешь создать для себя новое тело?
– Видимость, не более того, – нахмурился он. – Все равно под маской заклинания я оставался бы дряхлым стариком.
– Тогда зачем? Я уже говорила, что мы найдем способ вернуть тебе юность. Я уверена…
– Дело не только в моей юности, – перебил он. На глаза Джоака навернулись слезы, а лицо напряглось, скрывая более глубокие чувства. Наконец он проговорил со всхлипом: – Кесла…
Элена догадалась, что брат не хотел произносить это имя до последнего. Она молчала.
– Кесла была такой красивой.
– Я помню.
– Но это не все. Она смеялась так звонко. Ее прикосновения согревали, как будто она всегда хранила в себе солнце пустыни. А ее глаза… Они казались двумя бездонными фиалковыми оазисами, залитыми лунным светом.
– Ты любил ее?
– Но она была ничем. – Слеза скатилась по щеке брата. Элена нахмурилась от внезапной холодности его слов. – Видимостью. – Джоак поднял магическим образом восстановленную кисть и взмахнул ею, разрушая иллюзию. – Такая же ненастоящая, как моя рука.
Элена помолчала, а потом твердо произнесла:
– Ты не прав. Кесла не была простым сновидением. Она была живой, как и любая девушка. – Брат покачал головой и отвернулся, не желая ее слушать. – Кто знает, откуда появляется каждый из нас? – продолжала она. – Откуда берется душа, когда от союза мужчины и женщины появляется наша плоть? Или ты считаешь, что мы – всего лишь плоть?
– Конечно, нет!
– Я помню Кеслу. Она была не только песком и сновидением. У нее была душа, как и у любого из нас. И если ее душа настоящая, то настоящая и она сама, неважно, каким образом родилась.
Джоак вздохнул, все еще сомневаясь.
Элена взяла брата за здоровую руку, зажав его ладонь между своими.
– Ведь ты любил Кеслу. Разве смогла бы она затронуть твою душу, если бы была обычным сновидением, если бы в ней не было истинного духа жизни?
– Какое это имеет значение? – Он высвободил руку. – Она ушла.
– Пока ты помнишь ее, – мягко проговорила Элена, – ее душа живет в твоей.
– И сколько это продлится? – обмяк Джоак. – С моим старческим телом… – Он покачал головой.
– Мы вместе отыщем исцеление, – сестра погладила его колено.
Джоак не ответил, погруженный в раздумья.
Поблизости раздались голоса. Элена оглянулась. К ним шагали Эр’рил и Арлекин. Девушка вытащила ноги из ручья и надела сапоги. Поднявшись, тронула брата за плечо.